– Хорошо, – покорно смирилась с неизбежным недельным ожиданием Ольга. – Так я приду завтра?

– Я жду тебя в шесть. – И я чуть ли не силой вытолкал ее за порог, проводил до выхода с отделения и, когда за ней захлопнулась дверь, удивленно покачал головой: «Ну и настырная!»

…А в начале двенадцатого ко мне в комнату, как партизанка, прокралась Вера.

– В коридоре пусто. Никто даже и не заметил, что я пошла к тебе, – похвасталась она и просто спросила: – Ну, чем займемся?

«Вообще-то мы договаривались, что придешь ко мне пить кофе», – подумал я и столь же просто ответил:

– Давай разложим диван.

– Раскладывай. Надеюсь, без моей помощи справишься? Я пока приму душ.

Эта девочка была проста, как рублевая монета.

– Полотенце там есть, – пробормотал я и принялся готовить постель. Раздвинул диван, застелил простыню. Потом минут десять воевал с одеялом и пододеяльником. А потом, решив, что Вера слишком задержалась в ванной, отправился к ней.

Ее силуэт размыто вырисовывался на матовой стенке душевой кабинки. Было видно, что она не моется, а просто стоит под тонкими струйками воды и, конечно же, поджидает меня.

– Як тебе, Вер, – сообщил я для проформы, уже развязав кушак на халате.

– Ага. У тебя есть презики?

Запастись этим добром, отправляясь в больницу, я как-то не догадался. Все предусмотреть невозможно.

– Обойдемся без них, – заявил я, проникая в кабинку.

– Ты в себе уверен?

– На сто процентов, – без тени сомнения ответил я. – А ты?

– Я тоже. Хорошо, обойдемся без презиков. Если честно, – призналась Вера, – терпеть не могу делать это с резинками. – В это время она оценивающим взглядом изучала мое тело. А я в свою очередь не мог свести глаз с нее.

Она была супер! 90-60-90, иначе не скажешь. Мокрые, чуть потемневшие от воды волосы обрамляли хрупкие загорелые плечи и спускались до высокой крепкой груди («Явно с силиконом», – подумал я). На плоском животе четко обозначались мышцы брюшного пресса. В районе пупка были вставлены сразу три маленьких серебряных колечка. Светлые волосы на лобке аккуратно подстрижены. На бедрах узкая белая полоска от плавок.

– Ты где так загорела? – спросил я, не в силах оторвать взгляд от ее длинных стройных ног.

– Я неделю, как из Дубаи, – коротко проинформировала меня Вера. – Что, так и будем играть в гляделки? – И не успел я придумать достойный ответ или действие, как она присела на корточки, а уже через миг ее губы охватили мой член. Я замер и глубоко втянул в себя воздух. – Ты смотри, только не кончай раньше времени, – оторвалась от меня Вера.

– Может, переберемся в кроватку, – предложил я в ответ. – Здесь неудобно.

– В кроватку успеем. Здесь только разминка, – хихикнула она и деловито продолжила делать минет.

А я с трепетом в душе подумал: «Что ж за ночка меня ожидает?».

– Все, пока с тебя хватит, – минуты через две оторвалась от меня Вера и распрямилась. Крепко прижалась ко мне, цепко обвив руками меня за шею, и, по-змеиному извиваясь гибким, загорелым до черноты телом, принялась тереться о меня лобком. Она уже была заметно на взводе. – Теперь ты. – Вера надавила ладошками мне на плечи, вынуждая присесть на корточки. Оперлась лопатками на стенку душа, как можно шире расставила ноги. Одним словом, раскорячилась в позе, какая не снилась и актрисам из фильмов Терезы Орловски.

Я коснулся губами ее лобка. Короткие волосики оказались удивительно мягкими и пахли дорогими духами. «Надушилась там, что ли? – усмехнулся я. – Подготовилась к встрече со мной со всей тщательностью? Одобряю. Ты умеешь следить за собой». – Я еще раз поцеловал Веру в ароматный лобок. Чуть ниже… еще ниже.

Она крепко, до боли вцепилась мне в волосы и издала какой-то гортанный скрип. И сразу же кончила. Я понял это по тому, что чуть не остался без приличного клока волос.

– Довольно! – Вера оттолкнула меня с такой силой, что я не удержался на корточках и сел на кафельный пол. – Поднимайся, – протянула она мне руку и, помогая встать на ноги, сообщила: – Мне было в кайф. А теперь вот так. – Вера развернулась ко мне спиной и низко нагнулась.

– Может, все же пойдем в кроватку? – промямлил я, но она, и не думая распрямляться, решительно отрезала:

– Нет, сначала так.

«Сперва здесь разминка», – вспомнил я и, взяв Веру за бедра, насадил ее на свой твердый, будто отлитый из чугуна, «штырь». – Что ж, если ты хочешь, пусть будет так».

Потом мы перебрались в кровать и там вытворяли такое, что несколько раз приходилось вставать и перестилать постель. Вера, похоже, поставила цель не дать мне дожить до утра. Но я держался. И мой «механизм» меня не подводил. Ему лишь иногда требовались короткие перерывы, чтобы набрать силу и вновь быть на боевом взводе. Во время этих перерывов я хлебал прямо из бутылки холодную кока-колу и выслушивал Верины жалобы на ее семейную жизнь.

– Этот козел, – именно так, а не иначе, она предпочитала именовать своего мужа, – лучше подрочит, чем трахнет меня. А еще, представляешь, несколько раз додумывался до такого: сплавлял меня, словно шлюху, своим дружкам. «А не хотите ли, типа, попробовать мою Верку». Эти уроды, конечно, хотели. И приходилось ложиться под черт знает кого – ни рожи, ни кожи, сплошной жир и амбиции. А козел прыгал вокруг, наблюдал за всем и дрочил. И был жутко доволен. Нет, ну представляешь, что за урод! Извращенец!

– Да, извращенец. Это называется кандаулеизм, когда мужик подсовывает другим свою бабу. Своди его к сексопатологу.

– Да пошел он! – раздраженно махнула рукой Вера. – Давно бы послала урода, было бы к кому от него уйти. Слушай, Денис, у тебя есть какой-нибудь крем?

– Только «после бритья».

– Покатит. Давай, тащи сюда.

Я удивился, но послушно смотался в ванную и притащил оттуда тюбик «Нивси».

– Отлично, – отметила Вера, выдавливая на ладонь длинную белую колбаску. – Самое то. Теперь ложись на спину. Почему не стоит?! А ну-ка, подъем! – И она принялась массировать меня между ног скользкой от крема рукой. Потом, когда наступила эрекция, перевернулась на живот и потребовала. – Трахни меня.

Я лег на нее сверху.

– Не сюда. В попку.

«Так вот зачем крем», – наконец понял я и не без удовольствия исполнил Верину просьбу. Вот тогда-то она впервые за всю ночь подала голос, – до этого был только скрип.

– Тихо, – стреманулся я. – Соседи.

– Молчу, – выдавила из себя Вера и через десять секунд вновь завыла, словно сирена. Похоже, что именно сейчас она достигла самой вершины удовольствия. И пытаться заткнуть ее было бесполезно.

«Ну и черт с ними, с соседями», – решил я, продолжая трудиться над Вериной задницей.

Она насытилась сексом только к половине шестого утра. Заявила: «Устала я что-то. Надо немного поспать», и, крепко прижавшись ко мне, тут же размеренно засопела. А я-то, дурак, вообще-то, надеялся, что спать она уберется к себе. Не тут-то было!

Самое интересное, что утром медсестра Оля, когда доставила мне в палату завтрак, была ничуть не удивлена, обнаружив Веру сладко спящей рядом со мной. Только напомнила:

– Денис Аркадьевич. Вам к одиннадцати на процедуры.

– А сейчас? – сонно пробормотал я.

– Сейчас половина десятого.

– Оля, киска. Будь другом, разбуди меня в половине одиннадцатого. Я посплю еще часик. У меня была трудная ночь.

– Я вижу, – едко заметила медсестра Оля, не сводя глаз со сбитой в комок простыни. И перед тем, как выйти из комнаты, громко произнесла: – Вера Владимировна, ваш завтрак я оставила у вас в комнате.

Вере Владимировне это было до фонаря. Утомленная ночным гандикапом, она даже и не подумала проснуться.

Вот так прошли мои первые сутки в клинике «Эскулап». Так же прошли и вторые, и третьи… и седьмые. Каждый день протекал по одному и тому же расписанию. Утром я просыпал завтрак. В половине одиннадцатого кое-как выползал из развороченной за ночь постели, в которой продолжала сладко посапывать Вера, и с трудом добирался до душа. Потом до обеда процедуры, массаж и всякая подобная пакость. А после обеда я часа три наверстывал то, что не доспал в предыдущую ночь, готовясь к ночи предстоящей. В шесть часов вечера у меня в комнате объявлялась пунктуальная, как Кремлевские куранты, Ольга и просиживала, вернее, большей частью пролеживала на кое-как заправленном Верой диване часа два – когда чуть-чуть больше, когда чуть-чуть меньше. Мы болтали с ней о всевозможных пустяках, но в основном целовались до посинения губ. Как ни пыталась Ольга раскрутить меня на что-нибудь большее, я, словно девственница, ей не давался, и делать это мне было просто – за ночь Вера меня совершенно выматывала. Мне впору было пить виагру. Выпроводив Ольгу домой, я отправлялся в каминную, где, развалившись в мягком уютном кресле, читал книжку или просто смотрел на огонь в камине, слушая, как перешучиваются и подкалывают друг друга игроки в преферанс. Приходила Вера, тоже с книжкой, устраивалась где-нибудь неподалеку и, надо отдать умнице должное, совершенно не замечала меня. Вообще, днем мы с ней были совершенно чужими людьми, взаимно не удостаивая друг друга ни словом, ни взглядом. Зато в начале двенадцатого, когда жизнь на отделении чуть-чуть утихала, Вера пробиралась ко мне в «апартаменты», залезала под душ, кричала оттуда: «Сельцов, где ты там?! А ну, быстро сюда! На разминку!» И начиналось!..