— Он вернулся, — не то вопросительно, не то утверждающе произнес Пилберг.

— Да, Зуул здесь. — Брови Гуля удивленно скакнули вверх. Профессор боялся гостя!.. Это было столь очевидно, что Гулю немедленно захотелось сказать что-то доброе, успокаивающее. — В чем дело, проф? Он самый обыкновенный человек, как вы и я. Ну, может, не совсем… Но лично мне он вовсе не показался страшным. Так что причин для паники нет.

— Значит, тебе он понравился? Гуль пожал плечами.

— Наверное, да. Но… Я не совсем понимаю вашу политику, так что давайте без обиняков. Чего вы хотите?

Пилберг медленно прошелся.

— Кое-что узнать…

— О чем?

— О разном… — нараспев произнес Пилберг. Гуль внимательно взглянул на профессора. Мало-помалу напряжение Пилберга передалось и ему.

Ученого-атомщика просто трясло от страха, но он прикрывал испуг резкостью фраз, порывистостью движений. Стало ясно, что о Зууле он знал. Гуль недоуменно оглядел помещение, словно надеялся обнаружить подслушивающую аппаратуру. В самом деле!.. Каким образом Пилберг пронюхал о прибытии Мудреца? Или учуял, как чуют приближение хищника деревенские псы? Или Мудрецы сами нашептали ему? Но зачем?..

— Стало быть, о разном, — повторил Пилберг. На озабоченном его лице промелькнула детская растерянность. Гулю стало смешно.

— Он в самом деле Мудрец, проф, поверьте мне! Ему есть о чем порассказать.

И уж, конечно, вам с ним было бы интереснее поспорить, нежели с вашим облезлым Ферги.

— Не сомневаюсь, — медленно и с расстановкой произнес Пилберг. — Абсолютно не сомневаюсь… Сказочник-краснобай!

Гуль нахмурился.

— Это же чепуха! Появись у Мудрецов желание покончить с колонией, они сделали бы это в любой момент. И никто бы не сумел помешать им. Ни вы, ни ваше оружие. Вы же знаете, ни огонь, ни пули не берут их. Но Мудрецы не питают к нам ненависти. После всей этой истории с походом и перестрелкой они всего-навсего прислали к нам Зуула.

— Зачем?! — фальцетом выкрикнул Пилберг.

Издав нервный смешок, он шагнул к низенькому топчану и сел. Сгорбившись, сложил руки на коленях. — В общем-то, я чувствовал, знал, что этим должно было кончиться. Все эти сны с шепотками, галлюцинации… Нас терпеливо и планомерно подготавливали к очередной — более радикальной стадии. Мы нужны им, Гуль, вот в чем дело! Нужны!.. — Профессор искоса взглянул на собеседника. Глаза у него были странные — какие-то ошалелые, с искоркой бешенства. — Они ведь тоже обреченные, понимаешь? Назад, на Землю, им ходу нет, и все, что им остается, это закрепляться здесь. — Профессор развел руками. — А закрепиться они могут лишь перетянув в свой стан потенциальных мыслителей, увеличив, так сказать, массу коллективного разума.

— Вы полагаете, у них коллективный разум?

— Что же еще? — Пилберг неопределенно покрутил пальцами в воздухе. — Мы ведь знать не знаем, что происходит с человеческим мозгом при переходе из стадии человеческой в стадию Мудреца. И потом, кто сказал, что у них четвертое измерение? Может быть, пятое? Или шестое? А это уже, братец Гуль, куда как серьезно! Тут такое начинается, о чем мы и помыслить не можем!

— Странно… Ни о чем таком Зуул не говорил.

— А зачем ему пугать? — Профессор усмехнулся и принялся нервно потирать руки. — Этот парень свое дело знает. Уговаривать людей следует потихоньку, не слишком подталкивая и настаивая. Да и что Зуул? — Пилберг поморщился. — Цель — сожрать нас, с потрохами.

— Потому-то вы и бегали к ним, — заключил Гуль.

— Потому и бегал, — согласился профессор. — Надеялся высмотреть ахиллесову пяту. Не высмотрел. Только ускорил события. Зуул первым убежал к ним. В любой момент за ним могли последовать и другие. Я хотел предотвратить это любыми способами.

— Да, насчет перебежчиков вполне реально… — Гуль невольно подумал о Володе.

— Вот именно! И потому — единственное, что может нас спасти, — это война с двойниками. Ничего нового мы не изобрели. Любая политика строится на чем-либо подобном. Хотите отвлечь людей от насущного — вынимайте шпагу из ножен. Воюющий менее подвержен соблазнам, потому что война становится смыслом жизни. Пока мы деремся, колонисты хоть как-то держатся друг за дружку, но стоит покончить с конфликтами, как людей тут же начнет разбирать скука. А потом пойдет разброд, анархия, внутренние взрывы…

— И в результате все кончится еще худшими конфликтами.

Пнлберг вяло улыбнулся.

— Когда дисциплина поползет вниз, когда повеет скукой, в колонию наверняка заявятся они. Очень уж это подходящий момент! И всех до единого возьмут тепленькими! Сначала нас, а затем и наших двойников. Именно поэтому ни Чен, ни его сторонники ни за что не согласятся на мир. По счастью, они не идиоты и тоже прекрасно понимают, чем это грозит.

— Занятно. Почему-то раньше вы об этом не говорили. Во всяком случае, от вас я это слышу впервые. И все равно не понимаю! Вы могли бы объединиться с двойниками! Как-никак у вас общая цель — не поддаваться чарам Мудрецов.

— Объединиться? — Пилберг хлопнул ладонью по колену и звучно рассмеялся. — Да… Выходит, переоценил я вас. Ни черта вы, сударь, так и не поняли. Ну а наш многоуважаемый Зуул, понятное дело, темы этой скользкой не касался.

— Какой еще темы он должен был коснуться?

— А той, дружок, в которой объясняется, что два полушария — это человеческий мозг, а два двойника — это Мудрец. Лишенный своей половины.

Мудрец — вроде как и не Мудрец. Он болен и немощен. Для выздоровления ему требуется вторая, недостающая его часть. Кстати сказать, таких у них большинство. И именно эти суетятся.

— Откуда вам это известно?

— Ниоткуда… — Профессор помолчал немного и нехотя пояснил: — Когда я бегал туда, кое-что мне удалось разглядеть. А подытожить увиденное было не сложно.

Гуля осенило. От удивительной мысли его даже бросило в жар. Конечно! Именно так оно все и обстояло. Почему среди колонистов не было двойника Чена?

Почему составы двух враждующих группировок были столь различны? Гуль нахмурился. В единственном числе был Чен, в единственном числе был…

— Вы видели себя! — выпалил он.

Пилберг ответил долгим рассеянным взглядом.

— Возможно, вы даже разговаривали с самим собой!

Профессор медленно покачал головой.

— Нет, но… я действительно видел кое-кого. И, кстати сказать, твоего капитана тоже.

— Володьку?

— Именно! — Лицо Пилберга посуровело. — И я знаю, зачем они прислали Зуула… Только ничего у них не выйдет! Я уже говорил, Зуул — наша первая и последняя ошибка. Отныне мы будем умнее…

К профессору возвращалась рассудительная решимость.

— Главная задача возлагается на тебя. Гуль! Ты должен не спускать со своего приятеля глаз. Можешь не сомневаться, Зуул наверняка подговаривал его бежать, так что растолкуй ему, что к чему. Тебя он послушает. Ну, а с Зуулом мы разберемся сами. Для нас он не Мудрец, а всего-навсего черт, уговаривающий продать душу, Змий-искуситель… Пойми: стоит кому-нибудь из колонистов дрогнуть, и они тут же сожрут нас. Переходя на командный тон, Пилберг немедленно начинал всем тыкать. — Если с капитаном у Мудрецов ничего не выйдет, они отвяжутся. К счастью, эти идиоты избегают насилия.

Так что с Зуулом мы справимся…

— Каким образом?

— Да попросту изолируем. И прежде всего от доверчивых птенчиков. — Пилберг шагнул к двери, оглянулся. — Ну-с, молодой человек? Приступаем? Ты отправляешься к своему другу, а я собираю народ.

— Я вам не помощник, — твердо произнес Гуль.

— Вот как? — Глаза Пилберга недобро сузились. — Так-так… Уже не уговорил ли Зуул и тебя?

— Зачем? Не лучше ли, если каждый сам станет решать свою судьбу? И если Володя пожелает, пусть отправляется к Мудрецам. Это его дело, и подсматривать за ним я не собираюсь. Завтра меня здесь не будет.

— Даже так? — Глаза профессора излучали убийственный холод. — И куда же ты собрался, если не секрет?

— Попытаюсь выбраться отсюда.

— А дорогу тебе, конечно, подскажет наш новый консул? — насмешливо процедил Пилберг. — Так сказать, по секрету и по дружбе.