— Мне! — мычала под аськиными губами Вика. — А тебе он посуду переколотил! Он зверюга! Хам!
— Он мне сервиз обещал! Навороченый! Поняла?
Сигизмунд скатился с Аськи и проник между сестрицами. Ухватив обеих за шеи, сблизил их головами и велел:
— А теперь деритесь!
— С чего это мы будем драться? — сказала Аська. — Смотри, какая она у меня хорошая!
Вика протянула руку, коснувшись тонкого аськиного затылка, и Сигизмунд вдруг ощутил огромную волну нежности, которую обрушило это прикосновение. Купол любви и света накрыл их троих и надежно отгородил от холодного, темного, враждебного мира.
* * *
Перед завтраком, часа в три дня, Анастасия вдруг осознала отсутствие котят и наличие на их месте сакрального изображения.
— Какой, бля, мудозвон, к херам, тут постарался?! — завопила она.
— Это твой генеральный директор, — наябедничала Вика, натягивая колготки. — Стерва, колготки мне порвала…
— Морж, мать твою, ублюдок долбаный! У себя все изорвал, теперь ко мне пакостить приперся! Такой дом был уютный! Такие котятки! А теперь что? Пакость какую-то намалевал.
— Это не пакость. Это жизнеутверждающий символ, — сказал Сигизмунд.
— И посуду всю перебил. Мудак ты, а не генеральный директор.
— Я же сказал, сервиз тебе подарю.
— В общем так, Морж. У нас жрать нечего, за квартиру не плачено, водка кончилась, посуда перебита, на стенах срамота всякая. Короче, не хер порядочным людям в таком бардаке сидеть — к тебе жить едем, — решительно объявила Аська.
* * *
Едучи в автобусе навстречу новой жизни, Аська страшно веселилась. Вика стояла в сторонке, как будто ее все это не касалось, и отрешенно смотрела в окно. Аська прыгала вокруг Сигизмунда и то и дело кричала:
— Морж! Гляди, какие уси-пуси там, на домике! Тебе нравится, Морж? Ты сделаешь нам такие в будуарчике? И чтоб рюшечки, знаешь, такие с кружавчиками… Сейчас нарисую.
Она перегнулась через сидевшего старичка и подышала на стекло.
— Вот такие, Морж, гляди… — приговаривала Аська, водя пальцем по запотевшему стеклу.
— Девушка, — возмутился наконец старичок, — вы мне еще на колени сядьте!
— Ура! — завопила Аська, усаживаясь старичку на колени.
— Да вы с ума сошли! — закричал старичок, дергаясь под Аськой и пытаясь стряхнуть ее. — Молодой человек! Что вы смотрите! Это же ваша дочь!
— К счастью, не моя, — высокомерно отозвался Сигизмунд.
— Это моя свекровь, — сказала вдруг Вика и стащила Анастасию за руку. Аська с сожалением покинула старичка. — Она не вполне… Вы уж извините. Оттепель, внутричерепное давление меняется… У нее и справка есть. Анастасия, у тебя есть справка?
— Моя имей справка много-много, — гордо сообщила Аська.
* * *
Дома у Сигизмунда, Аська первым делом вступила во владение сервизом. С торжеством выгрузила его из буфета и предъявила Виктории.
— Я же тебе говорила, что он генеральный директор, а ты — «ханыга, ханыга»…
В это самое мгновение Сигизмунд вдруг осознал, что Аська с Викой не шутили и зависли у него «всерьез и надолго».
Глава восьмая
Несмотря на все «сайгоновские воздыхания» и время от времени пробуждающуюся ностальгию по прошлому, Сигизмунд на самом деле никогда не был настоящим хиппи. Он не подпирал сакральную стену, не вел пустых и многозначительных разговоров, не ходил по трассе — разве что в Крыму, из Ялты в Симеиз, не строил «планов». Магистральная линия его жизни пролегала совершенно в другом месте. Он был студентом, молодым специалистом, кооперативщиком, мужем. Шел в ногу со временем, в общем.
Ну и заходил в «Сайгон». А кто не заходил? Время было такое… Возраст был такой…
Нет, при определенных условиях он МОГ БЫ стать хиппи. Но — не стал же!..
И теперь, когда бесноватые сестрицы вдруг, ни с того ни с сего, переселились к нему; после того, как на стене возле «пацифика» появилась аськина приписка:
Если солнце взойдет,
С ваших крыш съедет снег, -
Сигизмунд неожиданно для себя увлекся этой игрой в хипповскую коммуну. В тусовку, которой у него никогда не было. Появились даже какие-то псевдовоспоминания сайгоновских времен — о прошлом, которого на самом у него деле никогда не было. Он словно проживал второй, нереализованный вариант своей жизни.
А совсем рядом, под землей, притаилось жуткое «хозяйство». Единственное во всем мире. Аналогов нет. Чудовищное наследие Аспида.
Но Сигизмунд, жадно наверстывающий упущенное когда-то хипповство, получил отличную возможность поменьше думать об этом. Чуть-чуть попозже. Когда уляжется смятение. Нельзя же так: обрушить на человека потерю любимой женщины, а потом навалить на него же великую и бессмысленную тайну!
И потому Сигизмунд, проснувшись наутро после «вторжения», расслабленно слушал, как Аська на кухне препирается с Викторией. Сестрицы разбирались, кому идти в магазин за едой. Одной, видите ли, в Публичку надо, а второй — куда-то в другое место. Господи, баб полон дом, а за жратвой сходить некому! И как только они там, на Востоке, гаремами ворочают?
— Ты и так уже неделю дурака валяешь, — мотивировала Вика. — Какая тебе еще фольклорная программа! В каком еще Ивангороде! Ты на себя посмотри! Фольклористка стриженая!
— У меня отрастут! У меня уже вон как отросли!
— Одного режа ей мало, второго завела!
— Виктория, ты ни хрена не смыслишь в искусстве! А что до Эдуарда — то пошел он в жопу! У Моржа отсидимся — глядишь, отвянет.
— Развела Эдичек… Стасиков…
— Но-но! Стасиков мне Морж вывести обещал.
— Да я не про тараканов. Я про Стаса.
— А, ты про этого… Этого тоже Морж выведет, вот увидишь. Купи картошки. Морж картошку любит. Жареную.
— Я ухожу в библиотеку.
— Ну вот на хрена тебе Публичка? Ты и без Публички ученая — мухи дохнут… Не все книжки, что ли, перечитала?.. — Завидев Сигизмунда, Аська завопила:
— Морж, денег дай! Представляешь, эта дура еще учиться хочет. Все ей мало. Ее же такую никто замуж не возьмет. Вот ты, Морж, ее замуж возьмешь?
Сигизмунд мерзким голосом процитировал фильм «Бесприданница»:
— «Милое созданье! Я… женат».
— Не ври, Морж! Ты со своей стервой развелся.
— Не смей называть Наталью Константиновну стервой.
— Какая разница, ей от этого ни жарко ни холодно. Денег дай.
— Чаво тебе дать?
— Де-нег. Пока мы от тебя не скипнем — ты кормить нас должен, по закону гостеприимства.
— Слушай, а когда вы скипнете?
— Ой, Моржик, домой идти бо-оязно… Там такие квитанции за квартплату стра-ашные…
— Нет, ты мне, Анастасия, ответь: скипнешь когда?
— Как выгонишь, бессердечный, так и скипну. Но ты ведь не выгонишь нас, Морж, к этим страшным квитанциям? Там такие долги, такие долги…
— Хочешь, я их тебе оплачу?
— Ну и говно ты, Морж. Деньгами откупиться норовишь? А ты, Виктория, дура. Я же говорю, он генеральный. Видишь, откупиться предлагает. У, барыга!
* * *
Аська при наличии некоторой финансовой поддержки обычно проявляла домовитость. Она очень неплохо готовила — в отличие от Вики, привыкшей в «своих Европах» к кафе и ресторанчикам.
Судя по некоторым косвенным данным, Аська с радостью ухватилась за возможность пожить у Сигизмунда, ибо преследовала сразу несколько корыстных целей. Во-первых, она вознамерилась перейти от старого режа (мокрогубого) к другому («хорошему мужику»), встреченному на похоронах. Во-вторых, ей требовалось отсечь несколько лишних связей, которые Аська по беспечности в свое время завела. Связи не отличались прочностью, зато характеризовались назойливостью. Третья причина зависнуть у Сигизмунда была, несомненно, богатая ванная. В своем самозабвенном увлечении никелированными кранами, новым блестящим кафелем, душистыми пенами Аська до смешного напоминала Сигизмунду Лантхильду.
У Виктории также имелись свои причины. Сигизмунд подозревал, что не последняя из них — близость к Публичной библиотеке. И, несомненно, видак. Сигизмунд догадывался, что в его отсутствие Вика раз за разом просматривала запись с Лантхильдой. Хотя каждый раз аккуратно убирала кассету на место и ничем не выдавала своих занятий с ней.
