Одри продолжала коситься на меня и чему-то загадочно улыбалась. Я знал что у нее для меня есть какой-то сюрприз, но не подавал виду — девушка не тот клиент из которого можно вытянуть информацию простыми или каверзными вопросами. Она пока не хочет ничего говорить и самое лучшее глубокомысленно молчать, нахмурив брови и выпятив губы. В конце концов при ее темпераменте она сама не выдержит и все расскажет. А сейчас самое лучшее — развлечь ее разговорами об иннерсайдерах.
— Кто-кто? — переспросила Одри, не поняв моего варианта англо-литовского диалекта.
— Innereyesigher, — продемонстрировал я с удовольствием свой безукоризненный великобританский.
Все, в общем-то, начиналось вполне безобидно и милосердно. Один тип по имени Николай Плугин, кажется он был художником, ослеп. Его будущие последователи сочинили на этот счет очень красивую, слезливую легенду, по одной из версий которой Николай, он-же Ники-алкач, потерял зрение во время пожара, спасая с девятого этажа пылающего дома маленькую девочку, которая впоследствии стала спутницей всей его жизни и, как прекрасная программистка, помогла ему разработать его систему «внутреннего зрения» (так она именовалась в русском оригинале). Михалкова тогда я уже прочел, но сомневаюсь, что бы этого парня потом искала милиция и пожарные. Нет, наши органы его искали, но совсем не для вручения медали «За храбрость на пожаре», а по поводу распостранения виртуальных наркотиков и прочих запрещенных программ. Хотя в общих чертах легенда и была верна — я потом разыскал в газетных архивах статьи по этому поводу.
Короче, никого он не спасал, медали не получал, и уж тем более не женился на молоденьких девушках в силу иной сексуальной ориентации (хотя это мог быть и молоденький мальчик). А имела место грандиозная попойка всяческих подпольных хакеров и виртуальщиков на которую какой-то идиот притащил неопробованный «черный лед».
(Одри поежилась)
Выпили видать они здорово, потому что все как один решили «катануться» по «черному льду» не оставив никого в бодрствующем состоянии. Когда подоспела медицинская помощь, спасать по большому счету было уже некого вокруг компьютера сидело двенадцать ничего не понимающих тел, а вся их «крыша», включая самые простейшие физиологические функции, ушли гулять по «черноледным» лесам и весям виртуального пространства. Спасти удалось только Плугина — он не успел «отойти» далеко и оставил в компьютере только свои глаза.
А так-как душа художника все-таки стремилась к свету, он и придумал обходной маневр: да, я не вижу окружающих предметов, но я могу до мелочей мысленно их представить в своем мозгу. Я знаю точное их месторасположение, их форму и, даже, цвет И эта картинка горит у меня перед мысленным взором, а значит я вижу, пусть и другим совсем способом, и могу свободно передвигаться, не боясь на что-то наткнуться.
Сначала он досконально изучил свою квартиру, потом дом, потом тщательно восстановил по памяти все ближайшие улиц (благо образная память художника помогла). В какой-то мере, если отвлечься от его неправедной жизни, он достоин восхищения. Его книга, как я осведомлен, и компьютерная обучающая иннерсайдерская методика помогли многим очень хорошим людям. Но скольких он сбил с пути истинного, скольких покалечил!
Видимо на черном льду он забыл не только зрение, но и еще какой-то важный винтик из своих мозгов. У него начались видения и он начал проповедовать. Это было страшно и походило на эпидемию. У него появились тысячи слушателей и вовсе не слепых. Слушатели стали учениками, поклонниками, слугами, иннерсайдерами. Они стали сами ослеплять себя, что бы в полной мере приобщиться к своему божеству, к Великому Нику, Магистру Внутренних Пространств. И, что самое невероятное в этой истории, эти видения не были воображением или выдумкой самого Плугина. Они действительно существуют, только никто еще не объяснил их природу.
Некоторые говорят, что мы своей повальной компьютеризацией пробили дырку в своем ментальном пространстве и через нее любуемся на фантазии и мысли других существ. Другие утверждают, что вся причина в этом чертовом «черном льде» — мол, программа приобрела собственную жизнь и теперь паразитирует на нейроструктурах человека. Не знаю, где здесь правда, и есть ли она.
Выбор у слепых и ослепших людей теперь невелик — либо ты ходишь с поводырем, либо подключаешь себя к иннерсайдерской программе и, приобретая «внутреннее зрение», тихо стараешься не сойти с ума от ее жестоких чудес. Говорят, что где-то там стали изредка встречать и самого патриарха Плугина.
Думаю, что Эдгар По и Стивен Кинг мною бы гордились — у меня самого пробегают мурашки, когда я представляю себе жизнь Мартина, в которую неожиданно проникает что-то яркое, реальное, ощутимое и поэтому страшное. Чужое. Как оно выглядит я к своему счастью не знаю — у меня не хватило смелости воспользоваться этой методикой для полноты ощущений. А если бы и хватило, то не захотел бы рассказать.
Дерево лежало поперек дороги. Кто-то очень долго примеривался, прежде чем срубить эту красавицу-сосну с трехсотлетним стволом, с мощной густой кроной и толстыми могучими ветвями, что бы она точно легла своей верхушкой на занесенный снегом асфальт, превратившись в прекрасное естественное заграждение против всяких сумасшедших, путешествующих по заброшенным дорогам Прибалтики на бензиновом автомобиле.
Одри выключила машину и, приложив палец к губам, погасила свет в салоне. Стало очень неуютно — темно, холодно, шум ветра и скрип деревьев. Мы напряженно вглядывались в ночь, но ничего особенного не различали — Луна безнадежно утонула в свинцовой луже низких туч и даже расширенный диапазон зрения не очень-то помогал. Я приоткрыл окно и принюхался — ничем особенным не пахло — угадывался далекий запах моря, похожий не щедро посоленный спиртовой раствор йода, пахло мокрым снегом, осенним сосновым лесом, прелыми иголками, пованивало (и вполне ощутимо) бензином. Впрочем мои рефлексы и рецепторы были уже не к черту. Все-таки основной информационный канал человека — это зрение и какие бы ухищрения не придумывали наши военные нейрохирурги, типа ночного зрения, собачьего обоняния и тактильной чувствительности слепоглухих, без должных тренировок природа быстро берет свое — зачем тебе видеть в темноте как днем и различать ближний ультрафиолет? — старику-отставнику это не к чему, будут лишь мучать бессонница и инфракрасные сны. Так что, на тебе минус пять в оба глаза. А нюхать-то тебе что? Вонь нашей жизни? Дешевый дезодорант наших политиков, коим они пытаются заглушить стойкий запах дерьма в котором они сидят? Или ты хочешь на спор отличить в «Голубом банане» геев от лесбиянок, вино «Шатрез» 95 года разлива от разлива «Великого неурожая»? Или, пуще того, хочешь подработать в Шанхайском спецподразделении, обнюхивая чемоданы туристов в поисках гашиша? Нет, тебе нужна спокойная старость без перестрелок и потасовок, с легким ароматом холостяцкой яичницы и незабываемым запахом чуть влажных простыней на которые уже не ляжет ни одна женщина. Так что, на тебе хронический насморк, сопли и противный нафтизин.
Я достал платок и высморкался. Одри открыла дверь и вышла наружу, впустив в салон жуткий холод. Мармелад спросонья недовольно заворчал, а я, пожав плечами, последовал примеру своей спутницы. Одри осмотрелась и двинулась вдоль ствола. Там не было ничего подозрительного — кто-то профессионально подрезал наше дерево лазерным резаком, причем, не рассчитав мощности, здорово подпалил дерево. К счастью, мокрый снег быстро погасил огонь. Я потрогал обгоревший ствол и не удивился тому, что он был еще теплым. Я физически ощущал сгустившуюся вокруг нас тревожную атмосферу и пока не понимал ее природы. Не в последнюю очередь из-за скромности и скептического отношения к значимости своей собственной персоны, но мне казалось, что это дерево вряд ли хотели свалить именно на мою голову или перегородить именно мою мировую линию.
Оставались трое подозреваемых: Одри, Мармелад и железная консервная банка на колесах. Двоих последних я сразу же отбросил — вряд ли Мармелад был столь ценной собачьей породой и вряд ли на нем проводились запрещенные мнемонические операции (при первой же встречи я внимательно осмотрел его голову и не заметил никаких следов трепанации), да и сомнительно, чтобы недалекий щенок мог бы вместить гигабайты «черной информации». Ну а старый «Мерседес» еще меньше подходил на роль преступника. Хотя кто его знает может местная мафия пронюхала, что в бензобаке у него хранится тонна героина, а сам он сделан из чистого золота. В любом случае, подозреваемым номер один становилась наша добрая знакомая Одри имярек.
