Город не напоминал крепость — слишком высокими, тонкими и хрупкими были спицы тысячеэтажников, не выдержавших бы при осаде попадания и пятидесятифунтового ярда из чугунной мортиры. Слишком буйна и необузданна была зелень, захватившая все свободное пространство купола и не оставившая места для площадей под парады в мирное время, и под орудийные расчеты в военное. Слишком пестро и заметно было это место на ледяном животе планеты (не спутника!), и пестрота эта не оставляла ни какого сомнения у планеты кто же враг ее.
Город не мог защитить себя и от ядовитой атмосферы и от сжигающего мороза. Его защищал купол. И вот его-то и не было.
Внутри у Фарелла оборвалось.
Мужчины, женщины, дети. Холод. Воздуха нет. Здесь не нужны спасатели. Их присутствие тут так же излишне, как присутствие реанимационной бригады врачей на кладбище. На самом большом кладбище во Вселенной — 250 тысяч замерзших мумий.
Все молчали. Капитан и бомбардир воевали в свое время — Луна, Рея, безымянные астероиды. И там тоже была смерть, кровь. Другие члены экипажа «Кочевника» пришли в Патруль из «кадетки» и войны еще не видели, но каждый понимал, что если война в Системе начнется, то гибель этих людей будет лишь небольшой частичкой общего горя, общих потерь, которые еще выпадут на долю людей. Природа более милосердна, чем люди. Тайфуны, ураганы, землетрясения, цунами жнут человеческие жизни, но это кровавая жатва не имеет последствий. В людских же катаклизмах кровь порождает еще большую кровь.
— Садимся, — заставил себя приказать Фарелл.
— Шахты, — подсказал Лец.
— Кессонные камеры, — добавил Попов.
Да, правильно. Все не могли погибнуть. Рабочие смены в шахтах здесь и за чертой Титан-сити, кессонные камеры, выпускающие экскурсии на лед и множество других случайностей, которые могли помочь людям выжить, когда отсюда улетучились тепло и воздух.
Надо только их найти, найти как можно скорее. И нужна помощь. Срочно.
— Лец, садимся у третьего причала. Игорь, дай срочно связь с базой.
— Сэр, они сами вызывают нас.
Фарелл, удивившись оперативности штаба, переключил канал. Это был Веймар.
— Докладывайте.
Фарелл доложил обстановку.
— Нам необходима помощь. В шахтах наверняка остались люди. Может быть кто-то из населения уцелел в кессонах или попрятался опять же в шахтах. Мы причалили на «тройке» и собираемся…
— Фарелл, — прервал его Веймар, — приказываю вам срочно покинуть Титан и прибыть на базу Спутник Четырнадцать.
— Но почему?!
— Семь минут назад Внешние Спутники объявили войну Союзу. Официальная причина — уничтожение Союзом Титан-Сити. А там вы еще болтаетесь! — внезапно сорвался на крик Железный Тео.
Внутри у Фарелла все заледенело.
— Сожалею, сэр, но не могу исполнить ваш приказ. Мы остаемся.
Веймар минуту помолчал, переваривая услышанное. Внезапно Фареллу стало его жалко. Так порой чувствуешь жалость к своему злейшему врагу, когда он лежит у твоих ног и ты готовишься нанести последний удар… и не можешь.
— Штурман Попов!
— Слушаю, генерал, — отозвался Игорь. Он понимал, что ему сейчас будет приказано.
— Приказываю Вам арестовать капитана корабля «Кочевник» Фарелла Фасенда. Вы временно назначаетесь капитаном. Исполняйте этот и предыдущий приказы.
— Сожалею, сэр, но не могу исполнить ваш приказ. Генерал, если бы вы были на нашем месте…
— Я врагу бы не пожелал быть сейчас на вашем месте, — зловеще ответил Тодор Веймар и отключился.
Третий причал располагался в северо-западной части города. Здесь не садились танкеры с водой и грузовозы, привозящие провизию, технику и нагружавшиеся сырьевыми полуфабрикатами — для столь маленького причала они были слишком велики. Сюда прибывали небольшие пассажирские корабли, совершавшие рейсовые полеты по Титану и соединявшие поселения-шахты, разбросанные по всей поверхности спутника со столицей. Отсюда ремонтные бригады разлетались по «деревенькам», как их называли по-русски, для текущего осмотра и ремонта шахтодобывающего оборудования.
К этому же причалу налетали многочисленные семейства «деревенских», чтобы шумной ордой прокатиться по Оранжевой Лошади, смести все нужное и ненужное в магазинах, разгромить пару баров и парикмахерских, поточить лясы с городскими, выставляя при этом напоказ свою деревенскую гордость, а в глубине души завидуя городским и в который раз напоминая себе по прилету домой намылить мужу шею, чтобы активнее пробивал перевод в Титан-сити из этой богом забытой дыры. К вечеру волна откатывалась, унося с собой многочисленные рюкзаки, чемоданы, сетки, авоськи, баулы, коробки, портфели, узелки. И продавцы, парикмахеры, бармены, городские домохозяйки облегченно вздыхали после столь насыщенного дня.
Теперь причал стоял пустой и было непонятно — то ли рейсовики еще не успели прибыть и катастрофа произошла до начала дневных полетов, то ли они уже начали эвакуацию населения и «Кочевник» включится в уже идущую спасательную операцию.
Найт и Трубецкой вышли из «Кочевника» и зашагали по силиконовым плитам космодрома к черному куполу кессонной камеры с гигантской белой цифрой «3» на фронтоне. Силовой купол должен был разрезать камеру пополам, возвышаясь над ними гигантской синей стеной.
Но теперь, когда его не было, кессон сиротливо торчал на краю посадочного поля и сразу за ним начинался город, который сейчас представлял странное и жутковатое зрелище. Наверное так выглядела Атлантида сразу после погружения на дно морское — абсолютно целые белокаменные здания, дороги, деревья, трава, тонущие в зеленом мареве воды и снующие над всем этим любопытные рыбы. Рыб здесь не было, но веретена тысячеэтажников посреди оранжевых льдов, изломанных выпирающими из беспокойных недр планетоида острыми скалами, и упирающиеся в черное неземное небо, прочерченное кольцами Сатурна, являли собой апокалипсическое зрелище, от которого в груди разливалось неприятное чувство страха.
Грузовой шлюз был заперт и Стивен облегченно вздохнул. Если там кто-то есть то они должны быть живы.
— Пройдем через таможню, — предложил Вольдемар.
— Согласен.
Они обогнули купол и остановились перед дверью таможенного помещения с угрожающей надписью «Посторонним вход воспрещен!». Замок был закодирован и пришлось с ним немного повозиться, прежде чем он соизволил слушаться командам. Для этого Вольдемар основательно раскурочил блок идентификации подвернувшейся железякой и замок теперь мог принять за «своих» даже вставшую на задние лапы дворнягу. Дверь уползла в паз и космонавты вошли в шлюз. Вход закрылся и заработал компрессор, нагнетая в шлюз воздух.
Стивен стал отсоединять шлем, но Вольдемар остановил его и этим спас ему жизнь. Распахнулся внутренний вход и их буквально вынесло из шлюза воздух устремился в атмосферу Титана и выпал голубоватым снегом на металлические стенки коридора.
Внутри царила смерть.
Везде горел свет. Они шли по коридорам через приветливо распахнутые шлюзовые двери и спотыкаясь на комингсах, изредка натыкаясь на чьи-то замерзшие трупы. Эти люди в форме пограничной службы либо лежали, либо сидели на полу, прислонившись спиной к стене. На одних лицах замерзло выражение недоумения, удивления, другие были искажены страхом. Рты застыли в криках и можно было видеть языки, покрытые белым налетом инея.
Кессон от шлюза, выходящего на причал, до городского шлюза пронизывал широкий коридор. Прибывающие или убывающие проходили в нем досмотр, инструктаж, могли даже что-то купить в киосках и автоматах, установленных там же вдоль стен, сиявшие рекламой о самых низких ценах и самых качественных товарах и буквально ошеломлявших «деревенских» россыпью очень красивых, но абсолютно ненужных безделушек. Факт покупки Манхеттена за стеклянные бусы здесь никого не удивлял.
От «базара» (как его звали пограничники) ответвлялись служебные коридоры, по которым сейчас и шли космонавты. Стивена удивляло то, что не сработала система аварийной герметизации. Причальный шлюз был заперт хорошо, значит что-то случилось с городским.
