Вайолетт писала о маках в своем дневнике. Большое впечатление на нее произвела прочность лепестков этих цветов при их кажущейся хрупкости, а также их цвет. Джолетта радовалась тому, что ее глазам открывается все то, что видела ее прапрапрабабушка. Ради этого она и приехала сюда, но тем не менее не переставала удивляться, как многое здесь осталось прежним. Начиная от старых дорожных указателей и кончая разнообразной растительностью, все осталось почти без изменений.

После поездки в Бат она несколько раз видела Аллина и Вайолетт во сне. Сны были яркие, жизненные, но, просыпаясь, она не могла вспомнить подробностей. В этих снах она сама превращалась в Вайолетт — несомненно, работало ее подсознание. Ей хотелось запомнить побольше деталей, они могли бы ей пригодиться.

Джолетта была одной из немногих в автобусе, кто путешествовал в одиночку. В основном группа состояла из пожилых пар, сбежавших от детей и внуков, или новобрачных, или вдов, путешествовавших с подругами. Кроме нее, в автобусе было два одиноких мужчины лет пятидесяти: один — худой и высокий профессор психологии, постоянно изучавший путеводитель, другой — низенький и лысый писатель, автор книг про путешествия, большой любитель собственных шуток. Чтобы избежать необходимости общаться с ними, Джолетта все время делала вид, будто хочет спать, но боялась, что рано или поздно проблемы все-таки начнутся.

Их гид свободно владел французским, испанским, итальянским и немецким, был мил и эрудирован. Правда, его сообщения о том, сколько времени отводится на ту или иную остановку и сколько стоит каждая экскурсия, очень походили на инструктаж полицейского. Но работал он профессионально: группа всюду оказывалась вовремя, все пребывали в хорошем настроении.

В Париже цвели каштаны, не только белые, конские, а еще и рыже-красные, испанские. Сена извивалась сине-зелено-коричневой лентой под проемами бесчисленных мостов, а здания, которые Джолетта раньше видела только на фотографиях, величественно возвышались на положенных им местах.

Гостиница не производила впечатления большой и роскошной, но оказалась достаточно удобной. Из крохотного вестибюля наверх вела белая мраморная лестница, рядом с ней находился лифт размером с платяной шкаф. В комнате Джолетты, выходившей окнами на улицу, имелись две кровати, застеленные покрывалами; подушки лежали на очень жестких валиках. Кружевные занавески скрывали окно, за которым виднелся крохотный балкончик с узорной чугунной решеткой. В ванной комнате, выложенной белым кафелем, все, включая биде, было желтого цвета. Некоторые туристы жаловались на неудобства, Джолетте же все понравилось.

Она полагала, что в Париже до сих пор живет кто-то из родственников Фоссиеров. Мими должна была их знать. Она бы написала им письма и настаивала на том, чтобы Джолетта их передала. А этого бы ей совсем не хотелось — у нее и так было мало времени. Она столько читала о достопримечательностях Парижа, что только и мечтала посмотреть их, потрогать руками, просто убедиться, что она здесь. Она хотела осмотреть в Париже все, на что у нее хватит времени, и надеялась когда-нибудь снова приехать сюда, чтобы увидеть все остальное.

Утром третьего дня, покинув гостиницу, Джолетта пошла по улице мимо ресторанов, банков, ультрамодных мебельных магазинов, останавливаясь у витрин антикварных лавок, рассматривая цветы на лотках. Дойдя до Сены, она перешла по мосту через реку и двинулась вдоль правого берега, над которым возвышалась громада Лувра. Солнце весело играло лучами, к аромату свежей весенней зелени примешивался тот особый запах воды, свойственный всем рекам мира, и еще — только что испеченного хлеба. Чуть-чуть пахло выхлопными газами от проезжавших мимо автомобилей, но Джолетта старалась не обращать на это внимания.

Мало-помалу настроение ее улучшилось. Сегодня ей нечего было делать, кроме как ублажать себя весь день. Она уже выполнила традиционную туристическую программу и хотела посвятить свободное время осмотру мест, упомянутых в дневнике. Джолетта собиралась посетить Люксембургский сад, который Вайолетт описала особенно подробно, но торопиться ей не хотелось. Ей просто было приятно бродить по Парижу, пробовать еду, которую предлагали уличные торговцы, наблюдать за художниками на набережной, стоять на мосту и любоваться видом. Ей хотелось прочувствовать биение пульса города и знать, что она находится в его центре.

Уже под вечер Джолетта добралась до станции метро, ближайшей к ее гостинице. Она прошла по выложенному кафелем переходу, который был гораздо чище лондонских, поднялась по лестнице. Она устала, но чувствовала себя счастливой. Ей хотелось принять ванну и где-нибудь легко перекусить, прежде чем забраться в постель.

Вместе с толпой пассажиров Джолетта вышла из метро, когда на смену дню уже пришли сумерки, и остановилась перед светофором в ожидании зеленого света, намереваясь пересечь улицу. Бросив взгляд на противоположную сторону, она увидела мужчину и женщину, выходивших из высоких, узких дверей гостиницы. Спускаясь по ступенькам, они разговаривали.

Натали!

Наконец загорелся зеленый свет. Джолетта вместе со всеми перешла улицу и двинулась в обратную сторону от гостиницы, даже не оглянувшись. Через некоторое время она была уже довольно далеко, но продолжала идти.

Ей будто тисками сдавило грудь, ее мутило. Стук собственных шагов болезненно отдавался у нее в голове. Она не желала встречаться со своей кузиной в Париже, и не только потому, что Натали станет препятствовать выполнению ее планов. Присутствие кузины она расценивала как вмешательство в ее личную жизнь, посягательство на ее свободу.

Наверняка это тетя Эстелла послала Натали следить за ней. Должно быть, она наводила справки или даже наняла сыщика, чтобы ее обнаружить. Как ни невероятно это звучало, но подобное было вполне в духе ее тети.

Но, право, это смешно, и тетя, и Натали, наверное, думали, что Джолетта знает, где и как искать формулу старинных духов. Если бы она попыталась переубедить их, они бы вряд ли ей поверили. Ну и прекрасно. Но она не позволит им мешать ей. Пусть Натали поймает ее, если сможет.

— Эй, погодите минуточку! Может, вы не заметили, что уже прошли свою гостиницу? — раздался за ее спиной веселый голос Роуна.

Джолетта замерла, но не успела она среагировать, как Роун взял ее за локоть и развернул. Девушка инстинктивно выставила вперед руку и уперлась ладонью в желтый свитер молодого человека. Она почувствовала, как сильны и упруги его мускулы под одеждой, и тут же одернула руку, будто обожгла пальцы.

Облегчение, подозрение, безмерная радость — все эти чувства она испытала одновременно. Джолетта бросила взгляд через его плечо, но Натали уже не было.

— Что вы здесь делайте? — выговорила она с трудом.

— Я же обещал найти вас. Разве вы не получили моей записки?

— Получила, но я не ожидала… — Она вдруг замолчала. Ей пришло в голову, что, если тетя Эстелла узнала, где она живет в Париже, она так же легко могла узнать, в какой гостинице она останавливалась в Лондоне. И если это тетя посылала людей обыскивать парфюмерный магазин, почему бы ей не велеть обыскать ее номер в гостинице?

— В вас слишком мало веры, Джолетта, — тихо сказал Роун, опуская ее руку. — Вы не верите ни себе самой, ни мне.

Девушка покраснела от его слов и при мысли о том, что она о нем думала. Она отвела взгляд, не в силах посмотреть ему прямо в лицо. Как она могла заподозрить его в низости? Какие у него могли быть на то причины? Ведь он же ничего о ней не знал.

Он снова заговорил:

— Вы уверены, что с вами все в порядке? Сумки у вас больше не воруют? Подозрительные типы вокруг вас не сшиваются?

Незачем было рассказывать ему про обыск. Это только ее проблемы. Если бы она сообщила ему про это, он мог бы решить, что ее холодность идет от подозрительности.

— Конечно, нет, — постаралась ответить она как можно спокойнее. — Я немного научилась о себе заботиться.

— Легко бы в это поверил, если бы только что не увидел, как вы прошли мимо своей гостиницы.