Ответив ему уничтожающим взглядом, Натали продолжала:

— Послушай, Джолетта, ты говоришь, что рецепт старых духов другой. Но, может быть, ты взялась бы воссоздать «Ле жардин де кор» по формуле, основанной на результатах химического анализа?

— Думаю, это возможно. — Джолетта прислонилась к столу позади нее и скрестила руки.

— Отлично. Тогда отдай нам старую формулу из дневника. Мы объявим, что ею пользовались до Мими и что именно Мими внесла в нее изменения, добавив эту ветиверию и так далее. Иными словами, мы превратим эту формулу в два разных аромата: один для тебя, для магазина, а другой — для нас.

Джолетта поняла, что это и есть тот выкуп, который предлагал Тимоти. Неужели они не понимают, что она видит их насквозь? Или они не считают нужным скрывать свою жадность от нее, поскольку она тоже член семьи и поэтому не в счет?

— Вы думаете, Лора Каморе согласится на это? Или Роун?

— Вполне возможно, особенно если объяснять будешь ты. Если тебе угодно, мы могли бы даже признать, что со времен Клеопатры формула изменилась, но, так или иначе, до наших дней дошли французские духи. Для рекламы будет достаточно впечатляюще, если мы упомянем Жозефину и Евгению. Не говоря уже о том, что это правда, ведь так?

— Я не знаю, правда это или нет. Вайолетт об этом не пишет.

— Но настолько похоже на правду, что ты подтвердишь это, так ведь? — взволнованно спросила Натали, все сильнее хмуря брови.

После некоторого колебания Джолетта отрицательно покачала головой.

— Наверное, не смогу. Во всяком случае, не Лоре Каморе и, уж конечно, не Роуну.

Джолетта закрыла за родственниками дверь и облегченно вздохнула. Они могли бы уйти сами, как и вошли, однако ей доставило удовольствие проводить их до порога. Она очень устала. Спор о духах с бесконечным повторением одних и тех, же доводов длился целую вечность, и она понимала, что на этом он не закончился. Вне всякого сомнения, тетушка и ее потомство предпримут новые попытки убедить ее или же придумают что-то, чтобы склонить ее к своей точке зрения. Но бог с ними, все равно у них ничего не получится.

Джолетта сделала все, что могла, стараясь быть справедливой. Зато теперь она знает, чего хочет и что никогда не будет участвовать в обмане «Каморе Косметике» и других людей. Она будет смешивать вещества и сравнивать возникающие композиции, комбинировать их вновь и вновь, пытаясь воссоздать духи «Ле жардин де кор». Если у нее ничего не получится, значит, не судьба. На она будет знать, что сделала все от нее зависящее. Ведь на протяжении веков бесследно исчезали тысячи ароматов духов, равно как кануло в вечность великое множество человеческих жизней, срезанных, словно концы нитей с изнанки красиво вышитого изделия. Потери были ощутимыми, однако люди продолжали жить, продолжали любить, строя свои судьбы. Вот так и она будет жить, как жила когда-то Вайолетт.

Джолетта вернулась в магазин. Прежде чем идти домой, она решила сначала привести в порядок рабочую комнату, где готовили духи. Через некоторое время, когда все было сделано, девушка вспомнила, что оставила наверху свою сумочку и ключи от машины. Проходя по внутреннему дворику, она остановилась подышать свежим, не пахнувшим парфюмерией воздухом. Ее кожа, волосы и одежда целиком пропитались благоуханными испарениями, а особенно дневник, который она держала в руках. Джолетте нравились бы эти запахи, если бы не их насыщенность.

Стоял приятный теплый вечер, влажным воздухом дышалось необыкновенно легко. Слабый ветерок шевелил листву огромного старого оливкового дерева и виноградных лоз, донося шелест, похожий на шепот. Напор воды в фонтане был слабым, его струя, едва поднимаясь, тут же падала обратно в водоем. Под крытой аркой ворот, ведущих из внутреннего дворика на улицу, ворковали устраивавшиеся на ночлег голуби. Эти звуки походили на сонное бормотание засыпающего ребенка.

На мгновение Джолетте вспомнилась Венеция, площадь перед собором Святого Марка, где стаи голубей кружились вокруг колокольни и с ней были Роун и Цезарь.

— Bella, bella, — прошептала она, улыбаясь.

А этот сад напоминал ей о Мими, о событиях, происходивших в нем, включая падение бабушки с лестницы. Всплыло в памяти и другое печальное событие, произошедшее во Флоренции, в похожем саду.

Джолетта тряхнула головой, стараясь отогнать нахлынувшие воспоминания, и направилась к лестнице. Как раз в этот момент ей показалось, что в дальнем углу двора, под оливой, мелькнула тень.

— Кто здесь? — спросила она громко.

Ответа не последовало. Некоторое время девушка выжидала, вглядываясь в темноту. Она уже решила, что, возможно, то была охотившаяся на голубей кошка, как из тени деревьев выступил мужчина.

— Это всего лишь я, — произнес Тимоти. Джолетта облегченно вздохнула.

— Что ты здесь делаешь? Я думала, ты ушел. — Она сердилась на себя за то, что испугалась.

— Мать и Натали — да, а я вернулся. Мне нужен дневник, Джолетта.

— Эту тему мы уже обсудили. Я полагала, что по крайней мере на сегодняшний вечер с ней покончено. Он подошел ближе.

— Отнюдь нет. Мне действительно нужен этот дневник для Каморс, поскольку они не смогут вести дело, не обладая им. И без дневника я отсюда не уйду.

Его голос звучал так монотонно и невыразительно, что у Джолетты мороз пробежал по коже. Однако она не двинулась с места.

— Почему тебе? Мне казалось, что тебя он не интересует.

— Дело в деньгах, голубушка, речь ведь идет о двух миллионах. А кроме того, у меня есть мать. Она будет вне себя, если ей не удастся получить эти деньги и старинную формулу, которую ты почти разгадала. Она надеется, что мне удастся что-нибудь сделать, и я не могу разочаровать ее.

— Тимоти, неужели тебе не понятно, что я не могу сделать так, как хотите вы?

— Очень даже понятно, поэтому я и вернулся, чтобы убить тебя, — произнес он спокойным тоном. — В действительности мне не хотелось бы этого делать, но другого выхода нет.

Он шагнул вперед, и Джолетта быстро отступила так, чтобы между ними оказался стол. В этот момент легкий вечерний ветерок донес до нее терпкий запах одеколона, которым пользовался Тимоти. Еще раньше, находясь в комнате, насквозь пропитанной заполнившими ее ароматами, она различала этот запах. А ведь ей доводилось и прежде встречаться с ним — резким цитрусовым запахом, от которого пощипывало в носу.

Горло Джолетты сжалось, ей потребовалось некоторое время, прежде чем она смогла заговорить.

— Ты… ты разворотил мою комнату в Швейцарии и перевернул все вверх дном здесь до моего отъезда.

— Признаться, было мало удовольствия следить за тобой, лазать по стенам, подобно героям идиотских детективов. И все ради какой-то записной книжки с каракулями, которые без дневника не имели никакого смысла. — Произнося эти слова, он попытался обойти стол.

— Это ты подстроил нам с Роуном аварию на дороге… — Джолетта тоже переместилась, стараясь, чтобы между ней и Тимоти все время была преграда, в то время как в памяти ее, словно кадры из фильма, мелькали сорвавшийся с дороги автомобиль, вспышка огня и оглушительный грохот взрыва.

— Я был вне себя. Я разделался бы с тобой еще в Париже, но помешал этот тупица итальянец, не говоря уж о старине Роуне. Со мной не следует спорить. И Мими это узнала. Я лишь легонечко подтолкнул ее, чтобы помочь ей слететь с лестницы, и этого оказалось достаточно.

Ее бабушка была запугана до смерти, так же как синьора Да Аллори, ужаснулась Джолетта, или, вероятнее всего, ее сразило горе. Возможно, об этом ужасном происшествии и пыталась поведать им Мими.

— Тетя Эстелла не знает, что это ты сделал, не так ли? — спросила она, заметив, как на лице Тимоти отразилось некоторое беспокойство.

— Последние годы она не знала даже, где я находился и чем занимался, равно как и Натали, хотя думала, что знала.

— Если ты убьешь меня, у них могут возникнуть подозрения.

— Они не станут обременять себя такими мыслями, если дневник перейдет в мои руки. Это единственное, что им действительно нужно, единственное, о чем они будут думать. И ты отдашь его мне. Отдашь с радостью.