- Вот вы ей расскажите "что же это"! - бывшая соседка ткнула в меня своим тонким указательным пальцем. - Не бойтесь, она тоже с места в карьер в милицию не побежит. Ей невыгодно.
Виктория Павловна неловко замялась, разглядывая свои полные колени, обтянутые синими трикотажными спортивными брюками. Алиса же соизволила объяснить:
- Она ко мне вчера пришла. Мучилась-мучилась, потом решила кому-нибудь душу излить... На невинного человека милицию натравить, конечно, страшно, но то, что этот самый человек ночью придет и молотком по голове огреет, ещё страшнее. Правда, Виктория Павловна?
Бедняжка кивнула.
- Так вы Женьке-то расскажите. Она у нас чемпион мира по логическому мышлению. Сейчас мне такие версии излагала! Одна, кстати, к вашей истории очень даже подходит.
Я вздрогнула и вопросительно взглянула на Алису. Но та, вывернув ладонь под прямым углом, как какая-нибудь жрица с египетской фрески, переадресовала меня к нашей гостье.
- Ох.., - Виктория Павловна тяжко вздохнула. - Вы не представляете, девочки, как мне страшно все это вспоминать. И ножницы эти злосчастные я отнесла, и Галину Александровну, пусть земля ей будет пухом, обнаружила. Да ещё и...
- Рассказывайте-рассказывайте! - Алиса снова включила чайник в розетку и подвинула к гостье распечатанную упаковку печенья. - Чего так волнуетесь? Вы же не в прокуратуре.
- Вам не понять еще! - она помотала головой. Заколка, придерживающая её густые волосы над левым ухом, с легким щелчком расстегнулась и оттопырилась, как забавный рог. - Вы молодые еще, мало чего в этой жизни видели... А сколько людей по тюрьмам сидит просто из-за того, что следователь плохой попался? Знать бы, что как положено разберутся, тогда другое дело.
- Виктория Павловна, вы что - что-то знаете про убийство? - раскрыла, наконец, рот я. - Вы кого-то подозреваете?.. Клянусь, что в тайне от вас я ни в какую милицию не побегу! Мы все втроем обсудим, и если решим, что стоит говорить - тогда скажем, а если нет...
- Да не может это иметь отношение к убийству! Не может! Ведь маньяк же, маньяк Галину Александровну убил!
Виктория Павловна заговорила вдруг с такой горячностью, словно из последних сил пыталась убедить сама себя. Яростно рванула расстегнувшуюся заколку, выдернув несколько волосков, прижала ладонь к левой стороне груди, помолчала, считая частоту сердечного ритма.
- Ладно, расскажу, - проговорила она, наконец. - Только не дай бог вам и мне вместе с вами взять такой грех на душу и засадить невинного человека!.. Слушайте, Женечка. Алиса уже все знает... Помните, мы с вами вечером шестого выпили вино, и я пошла спать? Расправила я постель, легла, уснула даже. А потом просыпаюсь среди ночи и чувствую, что мне как-то нехорошо: сердце колотится, виски ломит, душно...
Она проснулась среди ночи и почувствовала себя как-то нехорошо: сердце гулко колотилось о ребра, виски разламывались от боли, дышалось с трудом.
"Опять давление подскочило", - с горечью подумала она, садясь в постели. - "Ну что за жизнь такая под старость лет! Бокал вина выпить нельзя! И вино-то было хорошее".
Муж тихо сопел и посвистывал носом, отвернувшись к стене. Луна ровным бликом отражалась в его круглой лысине. Виктория Павловна наклонилась к тумбочке, выдвинула ящик, достала коробочку с "Панангином", высыпала на ладонь пару таблеток. Не запивая, проглотила.
Голова по-прежнему гудела. Она, скрипя пружинами матраца, отодвинулась к стенке и прислонилась затылком к бетону, приятно холодящему даже сквозь слой штукатурки и обоев. Почему-то вспомнилась энергетическая спираль с маленьким синим шариком на вершине.
"Надо будет поподробнее поговорить с этой женщиной. Может, и в самом деле, помогает? Привезла же она её зачем-то с собой в профилакторий?.. Где-то ведь находят люди всякие народные средства, а тут ешь таблетки горстями, а толку никакого".
Муж заворочался в постели, глухо застонал, во сне взмахнул рукой и как-то неудобно подвернул её под голову.
"Тоже ведь больной человек", - подумала Виктория Павловна. - "И почки, и желудок... Сколько нам ещё осталось? Лет десять может быть. А там никакие лечебные ванны не помогут... Кстати, ванну бы сейчас принять неплохо. Или хотя бы душ. Прохладный душ".
Мысль о прохладном душе показалась неожиданно приятной. Струи воды, льющиеся на затылок, смывающие горячую боль, прогоняющие тошноту... "Интересно, а душ на ночь закрывается?.. Да нет, вряд ли. Там и замка снаружи никакого нет".
Придерживаясь рукой за спинку кровати, она встала, нашарила ногами шлепанцы. Аккуратно сложенный спортивный костюм лежал на стуле... Нет. Натягивать трико и узкую кофту на длинной "молнии" - слишком муторно, слишком тяжело. Не хочется. А вот на полочке в стенном шкафу хранится зеленый фланелевый халат. Виктория Павловна взяла его так, на всякий случай: она и дома-то предпочитала не носить халатов - или длинные юбки или полуспортивные брюки. Но сейчас халат был как нельзя кстати.
Стараясь не шуметь, она прошла через комнату, открыла шкаф, нащупала пальцами мягкую, нежную фланель. Накинула халат прямо поверх батистовой ночной сорочки. Взяла полотенце. Муж не проснулся даже тогда, когда довольно громко скрипнула дверь. Виктория Павловна вышла из номера и...
В коридоре разговаривали мужчина и женщина. Точнее, она слышала только женский голос, но, судя по смыслу произносимых слов, мужчина занимался более важным, чем пустые разговоры, делом.
- Господи, как мне хорошо! - женский голос срывался на счастливый стон. - Как я люблю тебя! Какие у тебя губы...
Парочку не было видно. Вероятно, они стояли в стенной нише, напротив одной из палат. В этой самой нише ещё висел отвратительный пейзаж с болотными камышами и убогим подобием уток. В бытность свою охотником муж Виктории Павловны уток добывал, и она прекрасно знала, что те ни в коем случае не выглядят, как бройлерные цыплята.
- Еще, хороший мой! - продолжала женщина. - Господи, в пустую бы квартиру с тобой и запереться дня на три... Никогда ещё со мной такого не было. Никогда!
"Боже, неудобно-то как!" - подумала она, прижимаясь к стене. - "Сейчас ведь пойду обратно в комнату, опять дверью скрипну - точно услышат. И поймут, что их подслушали. Вот влипла дура старая... Как-то надо на цыпочках, что ли?".
В том конце коридора, где стояла Виктория Павловна, лампочка не горела. Увидеть её могли бы вряд ли, а вот услышать!
- А, знаешь, я даже хочу, чтобы он знал! - как-то яростно и неистово выдыхала женщина. Голос её болезненно прорывался сквозь шелест одежд. - Я хочу, чтобы он знал, что есть настоящие мужчины, что нашелся человек, который смог сделать меня счастливой...
"Или лучше переждать?" - промелькнуло в голове у Виктории Павловны. "Действительно ж, не отдельная квартира! Ну, сколько они могут там стоять? Минут пять еще, а потом уйдут... В мою сторону не пойдут явно. Куда здесь идти? К мужику этому нервному в номер что ли?.. А может это он и есть? Охальник!"
От мысли о том, что тщедушный мужичонка с жидкими бакенбардами может заставлять так стонать страстную и молодую, судя по голосу, женщину, ей вдруг сделалось смешно. Она даже, не сдержавшись, хихикнула, торопливо прикрыв ладонью рот. Но её опять не услышали.
"Нет, в самом деле, лучше переждать! Так хоть никому неудобно не будет... Да скоро они закончат, в конце концов?!"
И, словно услышав её мысли, женщина в последний раз тихо простонала, а потом благодарно прошептала:
- Спасибо, хороший мой!
Снова шелест одежды. "Наверное, юбку поправляет?" Прерывистый вздох. Легкий сухой стук. "Пейзаж с камышами" ударился стенку? Как ещё не своротили его к чертовой матери, любовнички?"
Виктория Павловна не хотела смотреть. Самой себе клялась, что не хотела. Ну, может быть, только одним глазком? Что там за мужчина? Наверное, черненький и смуглый, как в сериалах показывают?
Но никакого мужчины не было. Из стенной ниши выглянула женщина в брючном костюме и, держа в руке туфли на каблуках, быстро проскользнула к выходу в тамбур.
