— Ах, еще бы! Конечно! Боже мой, все так неожиданно!

— Кроме того, я втайне уже обо всем договорился. Если откажусь от своего слова, Филифлюк нападет на нас. И война будет страшной.

— Я все понимаю теперь. Но что же делать с девочкой?

— Сложный вопрос. Вы знаете, любовь моя, я человек не злой. С радостью упрятал бы ее в дальний монастырь. Но теперь просто исчезнуть она не может. Принц поднимет такой крик!..

— Представляю себе! Так что же?

— Посмотрим. Лестницы замка круты, башни высоки, подвалы глубоки. Помните, в прошлом году министр двора выпал из окна Восточной башни. Разбился насмерть, бедняга. Рядом, в башне никого не было, ну и решили, что у него просто закружилась голова. А новым министром двора стал ваш племянник, человек нам преданный… В общем, что-нибудь придумаем. Я, дорогая моя, обожаю действовать по вдохновению.

Скамейка в дворцовом парке покачивалась на золоченых цепях, приделанных к каменным столбикам. Солнечные пятна прыгали по скамейке, по платью сидящей на ней Дианы, по букету роз на ее коленях. Цветы были так велики, что казались ненастоящими.

Букет, само собой, преподнес ей принц Лютик. Сейчас он стоял на одном колене перед девочкой на дорожке парка и, как обычно, читал стихи. Острые камешки гравия впивались в толстое колено принца, но боль казалась ему сладкой.

— Вы сочиняете все лучше, принц, — вежливо отозвалась Диана. — Помните, какими смешными строчками вы встретили меня неделю назад?

— Ничего смешного! — обиделся Лютик. — Прекрасно помню:

— Вот, вот! Разве можно так рифмовать? «Твой — головой, головой — твой!»

— Ты просто не любишь меня… — захныкал принц и с ходу сочинил:

— Поймет, — утешала его Диана. — Разумеется, поймет. Только надо больше работать со словом, узнать жизнь, набраться опыта.

— Эх! — махнул Лютик рукой и поднялся с колена, морщась от боли. — У тебя сейчас какие планы? Планы… бананы… марципаны…

— Хочу побродить по замку. В южной башне я еще не все обследовала. Там лестница наверх крутая-крутая! А в подвале что-то тихо брякает. Может, привидение? Страшно люблю приключения. Я уже фонарь у садовника выпросила. Схожу, ладно? А ты пока сочиняй.

— Храбрая ты… — поежился Лютик. — А я боюсь. У нас в прошлом году из Восточной башни министр выпал. Разбился в лепешку… картошку… поварешку… Знаешь, пойдем лучше со мной, я тебе обезьянку подарю.

— Какую обезьянку?

— Маленькая такая, забавная. Поваренок во дворец принес. Он был на рынке, там-то обезьянка за ним и увязалась. Сбежала, наверное, от кого-то. Может, ее мучил хозяин. Пойдем, посмотришь…

Крохотная золотисто-красноватая обезьянка сразу вспрыгнула девочке на плечо, обхватила за шею пушистыми лапками и прижалась так крепко, словно больше никогда не собиралась расставаться.

— Видишь! — обрадовался Лютик. — Она тебя полюбила. Тебя все любят. Ко мне, небось, так не прижималась, — он вздохнул. — Забирай. Хоть что-то тебе приятное сделал.

— Спасибо… — прошептала Диана, гладя зверька, смотревшего на нее голубыми, совсем не обезьяньими глазами.

— Нет, так нечестно! — закричала Лиза. — Ты же не закончил эту историю!

— Как это? — притворно удивился Печенюшкин. — Разве что-то осталось неясным?

— Так это ты был той обезьянкой? Хотя, что я говорю! Понятно, что ты! Диану спас? Министра с этой толстой наказал? А что с принцем было? Что с королем?

— Да, ты права, — согласился мальчик. — Надо досказать. Но я постараюсь покороче, ладно?

Диана закрыла дверь своей комнаты, оставшись с обезьянкой вдвоем. И, как только звякнул засов, зверек заговорил. Девочка совсем не удивилась. Все то время, что она несла пушистое существо к себе по длинным переходам, сердце ее билось в предчувствии необычайного. Недаром она сама была капельку колдуньей. Да и глаза! Не может быть у обезьянки таких голубых человеческих глаз…

— Меня зовут Пиччи-Нюш, — быстро, но четко объяснял ей зверек. — Остальное о себе расскажу потом, сейчас некогда. Тебя хотят убить. Бежим немедленно! Первый министр решил женить принца на принцессе из соседнего королевства. Пока ты жива, Лютик на это не согласится. Он тебя любит, бедный. Да, бедный, ведь ты не полюбишь его никогда. Жаль, он славный, но ничего не поделаешь. Так вот, надо исчезнуть. Смерть может подстеречь тебя всюду. Подгнившая ступенька, отравленные вишни, взбесившаяся лошадь, неизвестная рука, толкнувшая в спину из окна. У королевского министра талант на такие дела. Ему бы крысоловом быть, да так не добьешься ни власти, ни почестей. Но я разболтался… Ты веришь мне?

— Верю. Не знаю, почему, но верю. Только мне нельзя исчезать отсюда. Я должна отомстить королю и министру. И принца так нельзя оставлять. Его воспитают или дураком, или злодеем.

— Мы вернемся, — твердо обещал Пиччи. — Я слова своего никогда не нарушаю. Мы бы с тобой и сейчас управились, но срочно нужна помощь в Трулебякии. Там кучка колдунов одурманила целый народ. Половину страны они хотят насмерть заморозить, а другую половину навсегда этим запугать. И будет в Трулебякии империя зла. Разве можно допустить такое?! Так что я тебя отведу в надежное место. Там побудешь немного, а потом закончим наши дела здесь. Поехали?

— Да! — сказала Диана.

— В седле держишься?

— С трех лет.

Пиччи смешно топнул об пол маленькой лапкой, но звук получился неожиданно гулким. Словно звонкая подкова ударила по мозаике кленового паркета. И не обезьянка стояла перед девочкой — красавец конь красно-апельсиновой масти с пышной золотистой гривой косил на нее длинным голубым глазом. По бокам у чудесного скакуна росли золотые крылья.

Диана прыгнула в седло, растаяли впереди кованые решетки окна и цветные витражи в нем, скакун перемахнул подоконник, и у девочки на миг перехватило дыхание…

Принц Лютик глядел в небо, наморщив лоб и шевеля губами. Он подыскивал рифму к слову «любимая», а рифма никак не давалась. Очевидно, закатное солнце слепило близорукие глаза принца. Не то он непременно увидел бы в небе огненно-золотого крылатого коня, уносящего на спине неведомо куда его прекрасную Диану.

— Вот теперь все понятно! — воскликнула Лиза. — Давай дальше, о том, как они отомстили. Гокко с ними был?

— Я расскажу, Лизонька, только в следующий раз.

— А когда будет следующий раз?

— Лиза! — возмутилась Аленка. — Ну что ты как маленькая, прямо! Я тоже хочу знать, что было дальше, но не спрашиваю. Мама же всегда нам говорит: сначала надо покончить с делами.

— А перед делами, — подхватил хозяин, — пора, наконец, как следует подкрепиться печеньем. Кто-нибудь слышал когда-нибудь про печенильный автомат Печенюшкина?

— Автомат? — спросила Алена. — Он что, застреливает всех печеньем?

— Лена! — обиделась ее сестра. — Что, не помнишь? Автомат — это машина, которая все делает сама. Вот как у нас дома стиральная.

— И неправда! Порошок она не делает. Мы его с мамой в магазине покупаем.

— Эх, Аленка, — махнула Лиза рукой на невежественную сестру. — Когда-то ты еще подрастешь.

А Печенюшкин уже ставил на стол ящик с двумя большими воронками по бокам. Обе торчали наклонно — одна раструбом вверх, другая раструбом вниз.