Ворчливый, но благородный Морковкин в горячке боя также расстался уже с черным париком и с накладной бородой в смоляных кольцах. Седые пряди его волос трепал ветер, лицо пылало справедливым гневом, азарт битвы вернул стариковским мышцам былую силу. Но сейчас он оказался в затруднении. Левой рукой Клопуцин прижимал к себе девочку, а в правой его кисти играл верткий клинок, рассыпая на солнце разноцветные блики.

Морковкин осторожно наступал на гнусного чародея, но тот ловко увертывался, отражая выпады старого мага. Ребенка он держал перед собой как щит. Сталь звенела о сталь, противники кружились в центре помоста, поединок затягивался, никому не принося перевеса.

Пронзительный переливчатый звон раздался с неба, заглушив отрывистый разговор мечей. Задрав к солнцу дуги, несся прямо вниз к помосту, вырастая с каждой секундой, синий троллейбус Печенюшкина с широкими белыми полосами по бокам. Дверцы чудо-машины были открыты настежь. Из передних, растопырив шершавые ладони, выглядывал Федя, прикрученный для верности к поручню веревкой. Из задних дверок зорко смотрела вниз Фантолетта в сбившемся на сторону чепце. В одной ее руке был неизменный зонтик, в другой — старинный дуэльный пистолет.

— Я в синий троллейбус сажусь на ходу, в последний, в случайный… — орал Федя во все горло.

Клопуцин, не выдержав, метнул взгляд вверх, и это его погубило. Меч Морковкина сверкнул, плетью повисла рука коварного чародея, сабля отлетев, вонзилась в доски помоста. Шатаясь на неверных ногах, Клопуцин сделал шаг назад, другой, третий, четвертый и, запнувшись об край возвышения, полетел вниз. Но прежде, чем он упал, Морковкин успел выхватить девочку из его судорожно сжатой руки.

И как раз вовремя. Троллейбус пролетел мимо, едва не чиркнув колесами о доски. В долю секунды престарелый маг передал Аленку прямо в надежные ладони Феди. Машина уносилась ввысь, и все слабее слышалось на площади пение домового.

— Твои пассажиры, матросы твои, приходят на помощь…

В последний раз показалась из все еще открытой задней двери крохотная фигурка Фантолетты и вниз чуть слышно донеслось:

— Я горжу-усь В-а-ами, Морко-о-овкин!..

— …А почему здесь никого нет? Дом пустой, а все чисто, словно только что убрано. И завтрак на столе. И чайник кипел, когда мы вошли. Ты не боишься, что вдруг хозяева вернутся?

Лиза уютно устроилась в глубоком низком кресле, подобрав ноги под себя. Завтрак был вкусный, кресло удобное, утро солнечное, но тревога не проходила. Может быть, сейчас на Главной площади вовсю идет бой, а она прохлаждается в безопасном месте.

— Я и есть хозяин, — улыбнулся Печенюшкин, сидящий напротив Лизы. — Только вот соседи не знают, кто я такой. Торгую саженцами арбузной клубники, разъезжаю везде, дома бываю редко — что тут удивительного? Вчера вечером я забежал к старушке в соседнем домике, сказал, что утром появлюсь, просил помочь. И вот: чисто, прибрано, цветы в вазе, завтрак на столе. Честное слово, нити взаимной симпатии связывают одиноких старушек и неустроенных продавцов арбузной клубники… Подарю ей щенка или котенка.

— Печенюшкин! — решилась все-таки Лиза. — Нет, Леня!.. Все равно, не могу привыкнуть тебя Леней звать. В общем, слушай! Почему ты, герой, спаситель, про которого столько говорят, выбрал себе самое легкое и безопасное дело? Подумаешь, девчонку стеречь! Да забрал бы таблетки, кольцо, браслет, запер в чулане, и все дела. Или усыпил бы на полдня.

— Нет, Лизонька, — медленно проговорил мальчик. — Тогда, при всех я не мог этого сказать. Самая серьезная работа предстоит сейчас нам с тобой. Из подвала этого домика идет подземный ход, о котором не знает ни одна живая душа, кроме меня. Ты передохнула? Вставай, нам пора.

— Куда же мы? — выдохнула Лиза.

— В логово к Ляпусу. Во дворец.

Троллейбус, набрав высоту, плавно мчался в голубых небесах. Федя посвистывал в кресле за штурвалом. Город давно остался позади, внизу под ними тянулись высокие холмы, поросшие голубыми елками. Девочка мирно спала, закутанная в толстый плед. Голова ее покоилась на коленях у Фантолетты. Вот ребенок завозился, просыпаясь, зевнул, поморгал, еще раз зевнул и окончательно открыл глаза.

— Проснулась, солнышко мое? — заворковала над ней фея. — Вот и чудесно! Как ты намучилась, бедненькая. Ну, ничего. Страшное позади. Скоро все кончится, и вернетесь домой к папе с мамой. А уж нам-то всем как будет жаль с вами расставаться…

Хриплый, леденящий душу хохот раздался ей в ответ. Фея отпрянула. Дрожь пробежала по ее телу, а в сердце словно воткнули с размаха длинную иглу. Федя обернулся, вскочил, замер. Рыжие волосы его медленно поднимались дыбом, из прикушенной губы сползала по подбородку тяжелая капля крови.

Охваченные ужасом, фея и домовой не дыша смотрели, как меняется на глазах лицо девочки. Словно чьи-то безжалостные невидимые пальцы мяли его, плющили, растягивали. Нос вырастал, заострялся, проваливался рот, выцветали глаза, лоб и щеки покрывались сетью пыльных морщин. И при всем при этом дикий каркающий хохот беспрерывно сотрясал грудь жуткого существа. Каштановые кудри превратились в жидкие полуседые волосы, собранные в пучочек на макушке. Детские пальчики с ровно подстриженными ноготками выгнулись, распухли в суставах и кривые бурые когти вылезли из них…

— Мюрильда! Фея Мюрильда! — воскликнула Фантолетта и закрыла рот рукой.

Подземный ход был чистый, сухой, теплый. Светляки, сидящие на стенах в метре друг от друга, излучали неяркое зеленоватое сияние… Потолок нависал прямо над головой, стены едва не задевали рукавов одежды, но Лиза и ее спутник могли идти свободно, быстро, не сгибаясь.

— Сам пользуюсь, — на ходу рассказывал Печенюшкин, — сам поддерживаю чистоту и порядок. Раньше добирался вот так к Великому Магу, для особо секретных и важных поручений. Но даже он не знал, как я попадаю во дворец.

— А разве нельзя так: хвостом махнул или заклинание произнес — и ты уже в нужном месте? Или: загадал желание, сломал волшебную спичку какую-нибудь, и оно исполнилось- хлоп! — конец Ляпусу.

— Волшебство, Лизок, хорошо применять против того, кто им не владеет. А то — ты заклинание, враг твой — заклинание против заклинания, и пошло-поехало. Весь день колдуешь, возишься, а толку никакого. Главные наши инструменты в Волшебной стране — опыт, ум, смекалка, ловкость.

Вот и с Аленой. Понимал я, не может Ляпус вывести ее на площадь, нельзя ему рисковать. Значит, он подставит куклу, оборотня. И надо сказать, что мы клюнули на его приманку. Кто-то из нашей компании — шпион Ляпуса. Ужасно, когда не можешь доверять друзьям. Я догадываюсь, кто предатель, но точных доказательств нет. Их еще предстоит добыть. А пока нельзя обнаруживать, что мы знаем о предательстве. Вот потому-то и пришлось устроить бой на Главной площади. А настоящая Алена во дворце, пусть мне хвост оторвут, если это не так. И, наверняка, злодей сам ее стережет, никуда надолго не отлучается…

Подземный ход окончился маленькой дверью. Печенюшкин достал из-за пазухи затейливый ключ, вставил его в замочную скважину, бесшумно повернул в замке два раза и шепотом дал Лизе последние наставления:

— За дверью — кухонная кладовая. Из нее — выход на кухню. Оттуда есть лифт прямо в покои Ляпуса. Надеюсь, Аленка там. Я ухожу, ты закройся и жди меня. Пойми, свобода твоя и жизнь принадлежат не только тебе. Решается судьба всей Волшебной страны. На голос не откликайся, пусть это будет даже Аленкин голос или мой. Отворяй только по условному сигналу: два удара с короткими паузами, два с длинными и три с короткими. Повтори.

— Два коротких, два длинных, три коротких. Правильно?

— Отлично! Ну, не скучай. Если Аленка появится одна, мигом запирай за ней дверь и бегите обратно по подземному ходу ко мне в домик. Там вы в безопасности. Сидите и ждите меня. И не беспокойтесь, не пропаду.

Он подмигнул Лизе, неловко чмокнул ее в щеку, смутился, проверил, легко ли вынимается шпага из ножен, приоткрыл дверь, тенью проскользнул наружу, и дверь неслышно затворилась.