Чем ближе они подъезжали к небоскребистому центру, тем больше наполнялся автобус, тем чаще он останавливался, тем благовиднее становился городской ланшафт: все больше зеленых бульваров и двориков перед домами, все больше красочной рекламы и набитых товарами витрин, все больше сверкающих новизной автомобилей и длинных, как крокодилы, лакированных лимузинов. Судя по всему, пора было выходить, тем более что из окна автобуса не было видно небоскребов во всю их высоту.
Федор выпрыгнул из автобуса и задрал голову... Нет, он не почувствовал себя жалким муравьем, но улица 20-метровой ширины показалась ему узкой тропинкой, проходящей через сосновый бор. Жаль только, что нельзя было охватить одним взглядом все эти черно-зеркальные махины. На противоположной стороне улицы он увидел в приземистом (12 этажей!) домике, прилепившемся наподобие жучка-паразита к 100-этажному небоскребу, обитую железом дубовую дверь под вывеской "Singles' Bar". "Гуляй, рванина, пробуждение не за горами!" - сказал себе Федор, переходя через улицу.
В полутемном узком и длинном баре, напоминавшем пенал, было немноголюдно. При помощи кредитной карточки Федор взял за стойкой джин с тоником (давно мечтал попробовать) и, отхлебывая через загнутую соломину, торчащую из потного стакана, ледяную жидкость вкуса еловых опилок ("Русская водка лучше!"), медленно обвел взором зал в поисках подходящей женщины ("Развлекусь чутка, кома все спишет"). Выбора не было: всего одна молоденькая девушка, но зато "очень даже ничего": смуглое правильное лицо, ржаные волосы (крашеные, но ладно...), минимум косметики, обтягивающая груди тонкая майка (правильная девочка, "голосистая", то бишь без лифчика), вытягивающиеся из белых шорт загорелые ноги. "Судя по всему, это американка", - подумал Федор, изучая девушку. - "Должно быть, это русский", - подумала американка, заметив у стойки бара скованного парня, пялещегося на нее исподлобья. Таким образом, мысленный контакт состоялся.
- Привет! - сказал Федор, подсаживаясь к девушке за столик.
- Хай! - ответила девушка.
- Меня зовут Федор.
- Меня - Сю. Ты откуда? - спросила девушка по-английски (надо же, как все понятно!).
- Прямым рейсом из Москвы. А ты?
- Я родом из Нью-Рошеля, под Нью-Йорком, но последний год жила на Манхэттене, мы там снимали с подругой "студио" - одну большую комнату на двоих. Ты был в Нью-Йорке?
- Нет, не приходилось, - невозмутимо ответил Федор, а про себя подумал: "Как будто это так просто - взял и поехал!", Хелл-Сити, наверное, чем-то напоминает Нью-Йорк, - сказал он вслух, - небоскребы и все такое прочее...
- Этот Хелл-Сити - просто дерьмо! - с чувством воскликнула Сю ("Сюзанна, что ли?"). - Совсем не с кем общаться - одни старики!
"Намек понял", - улыбнулся Федор, а вслух сказал:
- Ты хорошо понимаешь по-русски.
- Так же хорошо, как по-китайски, - рассмеялась девушка. Она явно догадалась, что он лукавит, но оценила комплимент. Здесь все говорят на своем родном языке и все друг друга понимают, как в Вавилоне до столпотворения. Очень удобно!
- А как ты сюда попала?
- Познакомилась с парнем, который был сатанистом. Я об этом только потом узнала. Однажды он пригласил меня на "черную мессу" в их секту, и я пошла с ним - не хотела, чтобы он подумал, что я боюсь. Сначала было даже интересно, но потом они вошли в раж и принесли меня в жертву своему "лорду". Если бы меня просто убили, я бы, может, попала в Рай, а так вот...
- Но ведь это несправедливо! - вскричал Федор.
Девушка хотела что-то ответить, но в этот момент к ним за столик молча подсел крупный парень с непропорционально маленькой головой. Головка у него была странная - обтянутая нежно-розовой кожицей и со светлым пушком вместо волос. Кроме того, на вид она была мягкой, и в верхней ее части наблюдалась подкожная пульсация, типа "родничка" у младенцев.
- Тебе чего, парень? - спросил Федор, заглядывая в его бирюзовые глазки.
В ответ парень неторопливо вынул из-под стола блестящий пистолет с длинным дулом, таким длинным, что пистолет напоминал игрушечный, и засунул это длинное дуло пистолета себе в рот.
- Ты что, охх... - только Федор собрался образумить его крепким матом, как раздался оглушительный взрыв: голову парня разнесло вдребезги.
Потрясенный Федор с трудом разлепил веки, залепленные теплой липкой массой, и выбежал из бара. У него было лишь одно желание, но очень сильное: смыть со своего лица тошнотворную жижу. Различив, как в тумане, перед одним из ближайших небоскребов небольшой прямоугольный резервуар фонтана с водой по колено, Федор лег в него на спину и, захлебываясь, стал судорожно соскребать ногтями с лица кровяную маску. Неожиданно кто-то крепко схватил его за волосы и выволок из фонтана.
- Вступайте в Общество спасения на водах! - услышал он над собой русский голос.
7. Свои люди и барабашки
Федор поднялся на ноги и увидел перед собой высокого белобрысого парня с нахальной физиономией.
- Ты кто? - спросил Федор, откашлявшись.
- Член ОСВОД Александр Ржевский. Короче, Шуряк из Ржевска. А ты?
- Федор, - ответил Федор, встряхивая головой - вытереться было нечем, - из Москвы.
- Да-а, всю малину он тебе, Федя, обосрал! Я этого малого знаю: он в пятый раз себе голову отстреливает. Есть, знаешь, профессия массовик-затейник, а этот - "мозговик-застрельник", и к тому же любитель.
- Сам придумал?
- А то! Экспромтом выдал, а насчет головы - это без туфты.
- Ну ладно, значит, будет еще возможность ему рожу набить!
- А я тебя еще в кабаке заприметил: слышу, свой человек на "великом, богатом и могучем" говорит, - но не стал к тебе подходить, потому что ты с дамой был. Да ты не горюй, найдем мы тебе еще бабу, как говорят в народе, без манды, но работящую.
- У тебя язык острый, а у меня жопа не брита! - разозлился Федор.
- Я же говорю, свой человек, - обрадовался Шуряк, - с таким и поговорить приятно, лексикон обогатить. А ты куда сейчас? "Планки" есть какие-нибудь?
- Да никаких, так просто шатаюсь, вроде как на экскурсии.
- "Туристо советико"? Тогда садись в мой броневик - я у тебя за гида буду. - Шуряк кивнул на стоящий неподалеку огромный лимузин серо-стального цвета с облупившейся на многочисленных вмятинах краской. - Шестидверный!
Лимузин и вправду был шестидверный, но пяти дверей не было, а со стороны водителя вместо двери был приварен к кузову толстый стальной лист с квадратной дыркой вместо окошка. ("Двери только мешают, да и прищемить чего-нибудь можно, так что без них спокойнее", - пояснил Шуряк по дороге к машине.) На месте переднего бампера красовался кусок железнодорожной рельсы, а над правым крылом трепыхался на ветру розовый флажок, на котором был изображен Чебурашка с лицом Брежнева.
- Сейчас к Павлу поедем. Это один кореш, которого при побеге с зоны подстрелили, - сказал Шуряк, срывая с места "броневик". - Хочу ему план предложить, как деньгу сшибить. У тебя как со звонкой монетой?
- В кармане не звенит, но есть кредитная карточка, пощупал карман Федор (не потерял ли?).
- Можешь засунуть ее себе... сам знаешь куда. Здесь только наличные ценятся.
- И какая тут валюта? - Дукаты, браток.
- Но можно, наверное, и без дукатов, с одной кредитной карточкой прожить?
- Можно-то можно, но кредит - это долг, а долги наличными отдавать надо. Так что как ни крути...
- Заработаю - отдам.
- Ха, ну ты шустряк! - развеселился Шуряк. - Как же ты заработаешь, когда тут никто не работает, да и работать негде?
- Откуда же тогда деньги берутся?! - не поверил Федор. - И где их взять, если зарплату не получаешь?
- Изъять или экспроприировать, - невозмутимо ответил Шуряк. - Проще говоря, украсть или отнять.
- И что, все воруют?
- Зачем все... Есть две категории покойников: два класса, как говорили, бывало, на политднях, - продавцы и покупатели: продавцы отдают свой товар покупателям, как правило, в долг, потому что наличные есть только у самих продавцов, а у остальных только кредитные карточки. Когда у покупателя накапливается большой долг, он ворует или отбирает деньги у другого продавца и отдает тому, которому должен. Если это воровство пресечь, то будет нарушено денежное обращение, поэтому власти смотрят на такие дела сквозь пальцы, просто держат тебя на крючке: воруй, но в меру... и не бунтуй. А залупнешься - к ногтю! Сам все увидишь...
