Наверное, тогда-то Ботев что-то и недосмотрел - вот Атанаса ранили, вот Генчо сразила пуля. Может быть, он успел бы их предостеречь и уберечь, да отвлек проклятый старик...

Турки двинулись беспорядочным строем.

Ботев быстро собрал группу четников.

- Они не ждут атаки. Опрокинем их. Никого не миловать, они заколеблются!

Турки и впрямь не ждали удара. Шли довольно беспечно, уверенные в своей силе, привыкшие к легким победам над безоружными. Стремительность четников, кинувшихся на них из-за укрытия, принесла первый успех. Болгар было много меньше турок. Но кто считает, сколько на тебя кинулось человек - двое, трое, десятеро, - когда над головой свистят сабли? И турки отхлынули вниз.

Стрельба сверху тоже вскоре прекратилась: чтобы приблизиться к противнику, туркам приходилось выходить из-за деревьев, и они тут же превращались в мишени. Турки были обозримы, а болгары, прячущиеся за валунами, невидимы. Турки падали, а болгары оставались целы.

Против уходящего вверх склона Ботев оставил лишь с десяток стрелков, но тех, кто мог на лету подстрелить птицу. Остальные отошли на ту оконечность плато, против которой были сосредоточены главные турецкие силы.

Ботева - поэта, публициста, писателя хорошо знали читатели газет, издававшихся на болгарском языке. Ботева - политического деятеля знали участники болгарского национально-освободительного движения. Ботева военного руководителя знали только те, кому довелось сражаться под его командованием. Он обладал двумя самыми, пожалуй, ценными для военачальника качествами - умением быстро разбираться в постоянно меняющейся обстановке и страстным желанием уберечь своих сподвижников от гибели.

"Задача каждого - не только поразить врага, но и сохранить жизнь товарищу, - учил Ботев. - Смерть одного четника наносит удар всему отряду".

Турки наступали. Волна за волной накатывались они на позиции повстанцев. Стреляли, не жалея патронов. Болгары же вынуждены были беречь патроны, поэтому стреляли только по цели. Сражение продолжалось весь день. Чтобы дать людям хоть немного отдохнуть, прийти в себя, поесть, Ботев регулярно отзывал из боя то один десяток, то другой, а через полчаса возвращал в бой и подзывал других. Не давал передышки только себе. Он и стрелял, и участвовал в рукопашных схватках, делил остатки хлеба, сто раз прикидывал в уме, надолго ли хватит патронов, вместе с Войновским словно заново изучал карту - помощь, помощь нужна из Врацы.

С наступлением сумерек бой стих. Чудом было, что горстка храбрецов (а их в сравнении с нападавшими действительно была горстка) выстояла. Эх, если бы ночью подошли врачане!

Наступила тишина. Турки вернулись в свой лагерь. Запалили костры. Неудачные попытки подняться на плато вымотали обе стороны.

На верхнем склоне с полудня не было заметно никакого движения. Ближе к вечеру буки, росшие вперемешку с пихтами, потемнели, не слышно было ни шелеста, ни шороха. Но четники продолжали неотступно держать склон под наблюдением. Уже в темноте заметили на склоне то ли крупного зверя, то ли человека, ползающего по россыпям камней. Доложили о замеченном Ботеву, тот глянул, - и впрямь непонятное, ползает кто-то промеж убитых турок, ворочает трупы.

- Васил, Митю, а ну, взгляните поближе...

Гайдуки с ножами поползли по склону. Приводят. Нечистый его забери, опять пастух!

- Ты чего там, дед, шарил?

- Табаку искал.

За пазухой - турецкая куртка с серебряными позументами, кинжал, два ремня... Мародер!

- Пристрелить?

Следует пристрелить, да не поймет дикий старик, за что его расстреляют. Такой куртки у него отродясь не бывало, польстился на позументы, как сорока на оловянную пуговицу. Стар, глуп, нищ.

- Он нам в отцы годится, - амнистировал его Ботев. - Скройся, дед, и чтоб мы тебя больше здесь не видали.

...И опять тишина, невесомая, неощутимая.

- Отдыхайте, - говорит Ботев четникам. - Завтра опять бой.

Какой там сон между сражениями, а усталость берет свое. Ботев обходит часовых. Идет к обрыву бросить взгляд на турецкий лагерь. Потом заглядывает в пещеру, вызывая на совещание ближайших соратников.

Им четверым - Христо Ботеву, Георгию Апостолову, Петру Герцоговинцу и Николаю Обретенову - предстоит определить дальнейшие шаги.

- Так что, братья, будем ждать помощи из Врацы? Отстреливаться и ждать или уходить не медля, пробиваться?

- Куда? - спрашивает Герцоговинец.

Из кожаной сумки Ботев достает карту, разворачивает и указательным пальцем проводит невидимую линию.

- В Сербию.

- Полагаешь, помощи из Врацы не дождаться? - задумчиво переспрашивает Апостолов.

- Не дождаться, - утвердительно произносит Обретенов, отвечая и себе, и Апостолову.

Ботев соглашается:

- Надежды мало.

- А как пойдем? - спрашивает Апостолов.

- Разобьемся на небольшие группы, перебежками, не теряя друг друга из виду. Чета не должна распасться в движении. Если башибузуки оставят нас на некоторое время в покое, позволим людям отдохнуть еще часа два и двинемся в темноте.

Обретенов все же не выдерживает, спрашивает:

- Думаешь, удастся уйти?

Уверенность - первый шаг к победе, Ботев резок:

- Должно удаться!

Он еще раз пытливо всмотрелся в карту, бережно сложил по сгибам, но спрятал не в сумку, а у себя на груди - слишком дорог сейчас для них всех этот ориентир. Еще раз оглядел товарищей, намереваясь отправить и их отдыхать. И вдруг короткий, отрывистый треск нарушил тишину; Ботев поднял руку, будто хотел схватиться за грудь, и рухнул на землю.

- Христо! - не своим голосом закричал Апостолов.

И до чего же чутко спали четники, если их разбудил этот одинокий выстрел, - один, другой, третий начали подбегать.

- Турки?

- Атака?

- Кто стрелял?

Не сразу и поняли, что произошло.

Подбежал Войновский, бывший при Ботеве кем-то вроде начальника штаба.

- Как же вы не уберегли?!

Обретенов торопливо расстегивал на Ботеве куртку. Прицельный выстрел. Точное попадание в сердце. Пуля, вылетевшая, судя по всему, откуда-то из-за кустов, против которых стоял Ботев, пробила карту, рана едва заметна.

- Христо, Христо! - воскликнул Герцоговинец. - Ты же должен...

Он не договорил, что должен Ботев.

Случайность? Кто мог выстрелить? Перестрелка давно прекратилась, турок вблизи вроде бы не было. Или предательство? В решающий момент все решивший выстрел! Пулю сочтут случайной, потому что убийца не был обнаружен.

...Замешательство прошло. Все поняли, что остались без Ботева - без руководителя, без того, в кого верили, на кого надеялись.

Обретенов опустился возле павшего Ботева на колени, сложил на груди его руки.

Рядом с Ботевым валялась выпавшая из-под куртки карта. Войновский стряхнул с нее прилипшую землю и спрятал ее к себе за пазуху.

- Пойдем по его маршруту.

Апостолов указал на Ботева:

- Не оставим же мы его на растерзание?

- Быстро, - скомандовал Войновский. - Поднимайте.

Подняли тело Ботева - душа его оставалась с гайдуками, - понесли. Апостолов нашел выбоину в земле, близко от кустов.

- Положим здесь.

Не было ни лопат, ни кирок, ни даже штыков. Большинство четников было вооружено английскими охотничьими ружьями. А саблями с каменистой почвой не справиться. Не сговариваясь, осиротевшие четники кинулись в заросли шиповника. Колючки вонзались в ладони, никто не обращал на это внимания, наломали веток, забросали замолкшего Ботева охапками розовых цветов.

- А теперь за мной, - командует Войновский, указывая на свою грудь.Путь известен. Всем отступать к лесу!

Но сам идет не к лесу, а к обрывистому склону, где что-то медлят гайдуки, сторожившие подходы со стороны спуска. И тут пуля, вторая случайная пуля, - вы можете в это поверить? - вновь впивается в карту, спрятанную на груди Войновского, в карту, уже обагренную кровью Ботева.

...Всего нескольким человекам удалось ускользнуть в лес, прорвавшись сквозь окружение башибузуков. Утром турки на склонах нашли много убитых и семнадцать тяжело раненных четников. Им, еще живым, отрубили головы, запихали их в торбы и отвезли в Оряхово. Смотрите, мол, вот она, победа над бунтовщиками - семнадцать голов насажены на колья.