Тем не менее граф Трего счел возможным сотрудничать с генералом Баксандером. Трего говорил на неплохом верио, языке Аргоната и Кунфшона. Верио был популярен при дворе Примирившихся Штатов как язык литературы, а также науки и техники. Баксандер провел довольно много времени в совещаниях с графом Трего. Задолго до прибытия флота они вместе планировали военные операции, которые удовлетворили бы и графа, и остальных чардханцев.

В результате Баксандер вообще перестал принимать чардханцев в расчет и не желал обращаться к ним за помощью ни при каких обстоятельствах. Баксандеру и его тысяче инженеров предстояло справиться с горами дел, а времени на это отводилось всего несколько месяцев. Укрепляя тылы в Богоне, они должны были добыть еду для двенадцати тысяч человек плюс тысячи лошадей и восьмидесяти созданий с аппетитом бегемотов, имя которым — драконы. Это было колоссальной задачей. Кроме того, нужно было построить тысячи повозок и запрячь в них волов, что само по себе — гигантское предприятие. Генерал Баксандер уже знал цены на волов на всех рынках и имена всех крупных торговцев в Богоне.

Чардханцы, чьи познания во всем, касающемся чести и блеска, были бесконечны, в житейских вопросах разбирались слабо. Их собственные проблемы в обеспечении армии оказались безмерны, в частности, в силу их склонности как можно дольше задерживать плату поставщикам продовольствия и сена. Положение грозило стать настолько плохим, что Баксандер позаботился о дополнительных запасах пищи, полагая, что ему все равно придется со временем кормить этих горе-союзников.

Граф Трего так и не понял, что Баксандер просто перестал брать его в расчет, и был убежден: ему просто оказывают должное уважение, не беспокоя по пустякам. Баксандер не имел титула и, по меркам графа Фелк-Хабрена, был всего-навсего простолюдином. И если небольшой отряд Баксандера взял на себя заботы о снабжении, графу этого было вполне достаточно.

Но ситуация изменилась, и изменилась драматически. Как только белые корабли высадили на сушу своих пассажиров и маленькая чужеземная армия увеличилась на одиннадцать тысяч людей, да еще с лошадьми и драконами, чардханские полководцы неожиданно для себя оказались в роли младших союзников, и это вызвало тревогу и растерянность в умах, ибо очевидно не соответствовало нормам чардханской иерархии.

Именно неуверенность в себе была причиной сухости в речах и печали на графском лице.

— Граф Трего, позвольте представить вам генерала Стинхура, моего помощника.

Стинхур отсалютовал. Граф снова поднял сжатый кулак и произнес несколько слов на родном языке.

— Адмирал Кранкс, командующий белым флотом. Трего повторил приветствие.

— И ведьма Эндисия.

Граф вытаращил глаза. Что это — плохая шутка? Ему представили до неприличия просто одетую и непривлекательную женщину.

Наступила довольно долгая пауза — граф пытался понять, что же происходит, и, не сумев, покраснел.

— Это еще что за оскорбление? — пробормотал он на демменере.

Женщина была одета, словно крестьянка, в простой белый шерстяной балахон и серую куртку или плащ. Она носила сандалии на босу ногу, и ее голые пятки были видны из-под подола! Граф судорожно сглотнул. Никогда еще в жизни ему не представляли такого создания. Над ним издеваются? Лицо его побагровело.

Эндисия кивнула и улыбнулась ему. Потом заговорила на демменере:

— Считаю за честь встречу с вами, граф. Как мне докладывали, Фелк-Хабрен — доблестное графство, родина смелых мужей.

Слова ее подействовали, словно удар колотушкой по голове. Граф Трего попятился. Кровь отхлынула от лица. Он внутренне сжался, осознав, что ситуация стала совершенно неприличной.

— Ах… я… ох… благодарю… ох… колдунья… за ваши слова. Вы так хорошо говорите на нашем языке!

— Я выучила его несколько лет назад. И с огромным удовольствием прочитала «Баллады Медона». Они прелестно написаны.

Граф Трего снова сглотнул без слюны. Сам он никогда не читал «Баллады Медона», только популярные места из них. Его удивление возросло.

Поскольку врага удобней всего добивать, когда он растерян, вмешался Баксандер:

— Граф, мы как раз совещались, как скоро мы сможем выступить во внутренние земли. Какова ваша точка зрения?

Трего Фелк-Хабрена разрывали между собой багровая ярость и желание высказаться. После некоторого заметного колебания способность разговаривать членораздельно победила.

— Э-э-э, э-э-эхм! — начал он. — Ваши порядки действительно отличаются от наших в Высоких Штатах. Это, я полагаю, нужно принимать в расчет. Что до вашего вопроса, могу заверить, что мы все рвемся как можно быстрее взять врага в оборот. Чем скорее, тем лучше. Мы и так уже довольно долго находимся в этой паршивой стране.

Эндисия быстро заговорила:

— Очень приятно слышать, что воины Чардхи находятся в боевой готовности, так как мы действительно выступаем как можно раньше.

Граф Трего снова уставился на женщину. Она смеет рассуждать о военных делах перед лицом мужчин, и никто ее не одергивает!

— Я нахожу странным, что женщина говорит с нами на подобные темы.

Глаза его загорелись синим пламенем. Эндисия даже не вздрогнула:

— Многие женщины служат Империи Розы разными делами. Мы не считаем, что позорим этим свой пол. Граф моргнул:

— Наши женщины к таким вопросам, как продвижение армий, не допускаются. Женщины остаются дома и занимаются детьми, а также услужением мужчинам.

Эндисия вежливо улыбнулась:

— В Империи Розы мужчины и женщины равны во всех видах деятельности, кроме передовой линии фронта.

— Какая нелепость! Женщины не могут разбираться в таких вещах, как война!

— Напротив, граф, позвольте вас уверить, женщины не только могут, но и прекрасно разбираются в подобных вещах.

Граф был уже на грани взрыва, как вдруг раздался громкий звук рожка. Адъютант заглянул в палатку и что-то прошептал Баксандеру. У того отвисла челюсть.

— Во имя дыхания, пригласите ее сюда! Его глаза встретились с глазами Эндисии. Полотнище шатра откинулось, и вошла Лессис из Валмеса в сопровождении Лагдален из Тарчо.

Граф был ошеломлен. Опять женщины, а по виду — чуть ли не нищенки. Та, что постарше, была одета в серые лохмотья, похожие на половую тряпку, а истощенная фигура, худое лицо и тонкие волосы говорили о недоедании и недосыпании. Та, что помоложе, наоборот, выглядела весьма привлекательно. Приодеть ее, нацепить несколько драгоценных камней, и тогда он, Трего, не отказался бы познакомиться с ней поближе.

— Граф, — сказал Баксандер, — разрешите представить вам Великую Ведьму Лессис.

Ею оказалась та, что постарше.

У графа Трего перехватило дыхание. Похоже, его выбрали сегодня объектом шуток, а если это не так, то можно ли принимать всерьез этих сумасшедших иностранцев? Пригласить на Военный Совет старуху в тряпье? Чушь! Кровь снова прилила к лицу графа. Лессис на мгновение подняла руки, и Трего вдруг понял, что совершенно спокоен. Напряженные мускулы мгновенно расслабились, словно искусный массажист поработал над его спиной.

Глаза у женщины были странные; они как будто видели человека насквозь.

— Я, — начал Трего, но слова выскользнули из памяти, и он не смог закончить фразы.

— Граф, — произнесла старуха с улыбкой, обнажившей, как ни удивительно, белоснежные зубы, — я считаю встречу с вами большой честью. Император просил меня передать вам его личную благодарность за поддержку нашей миссии.

— Вы, — задохнулся он, — вы из тех, кто разговаривает с вашим императором?

— Мне оказана такая милость.

Граф Трего опять нервно сглотнул. Невероятно! Все так и есть, как его и предупреждали. Эти мужчины позволяют женщинам управлять собой! Как, ради всего святого, могли добиться женщины такой пугающей власти, такого уважения? Трего, рыцарь из Фелк-Хабрена, был не способен понять и принять это. Тем не менее он решил сдерживаться; как это ни смешно, он должен быть вежлив:

— Благодарю вашего императора за его любезность. Лессис повернулась к остальным; как всегда в ее присутствии, времени медлить не было: