Реформы эти получили невероятную популярность в народе, который сразу поддержал новый режим. Все аристократы были арестованы.
Когда Кригсброк и его люди покончили со старой знатью, у ворот новой крепости, воздвигнутой на острове Кости, выросла десятифутовая гора черепов.
Последние священники старых богов расстались с жизнью на еще дымящихся костях своих верховных жрецов. Старый мир был более не нужен и уступил дорогу Пророку.
«Тот Кто Должен», легенда предыдущих тысячелетий, снова перешагнул порог мира. Из кончиков его пальцев исходило голубое пламя, излечивающее болезни. Глаза излучали силу, успокаивающую безумные души. Говорил он медовым голосом, проливающим бальзам на сердца людей. Пророк был средоточием силы и ежедневно подчинял ей новых подданных.
И они шли к нему, бесчисленными толпами вливаясь в столицу из провинций, а возвращались, говоря о чудесах, уводя с собой хромых, научившихся ходить, и слепых, научившихся видеть.
Именно здесь Херута Скаш Гцуг планировал привести в действие свое страшное оружие — разрушитель миров. Меч, поистине достойный Величайшего, должен быть выкован в кузнях острова Кости.
Однажды ночью Кригсброк был отозван. Он пересек Внутреннее море на широкой спине летучей рукх-мыши и предстал перед глазами Величайшего в его новой крепости. Кригсброк был удостоен похвалы и поощрен оказанным доверием.
Ему было велено держать под контролем Пророка, тварь, созданную властью Повелителя из давно умершего тела «Того Кто Должен».
— Он живет, но в душе знает, что мертв, — сказал Великий Херута своим страшным скрежещущим голосом. — Это создает опасность самоубийства. Для таких, как он, смерть остается слаще жизни.
— Да, Повелитель, — ответил Кригсброк.
— Ты должен удержать его живым, добрый Кригсброк. Его жизнь даст нам армию из сотен тысяч крэхинцев, добровольно идущих на смерть. Эта толпа нужна нам для выполнения следующего этапа миссии.
Кригсброк молчал. Он опустил глаза, не в состоянии больше смотреть на искрящиеся завитки ороговевшей кожи Величайшего. Херута парил в нескольких дюймах над землей и выглядел абсолютно не по-человечески. Он прекрасно понимал, как действует на подданных его вид, и в душе наслаждался производимым эффектом.
— Кригсброк, добрый Кригсброк, ты — порождение войны. Ты верно служишь нашей власти много лет. Ты кое-что смыслишь в борьбе, которую мы ведем.
— Да, Повелитель.
— После той катастрофы, которая произошла два года назад, мы находимся в обороне. Очень важно, что мы наконец-то перехватили инициативу и получили возможность накопить силы. Наша миссия — в этом. Мы должны успешно ее выполнить.
Кригсброк сжал кулаки.
— Мы победим! — сказал он глухим голосом.
Величайший позволил себе мельком улыбнуться:
— Конечно, мы можем предположить, что наши враги предпримут ответные действия. Им уже известно, что мы пришли сюда. Глупо считать, что они нас не отыщут — это они всегда умели. Однако у них уйдут годы на то, чтобы организовать атаку, и я сомневаюсь, что даже потом у них хватит сил на серьезные действия. Мы слишком далеко от подвластных им берегов и их грязного флота. Но, думаю, ведьмы Кунфшонских островов будут стараться изо всех сил. Они могут появиться в любом обличье. Ты должен быть очень бдителен. Они постараются помешать нашей работе над Пророком. Немедленно сообщи мне, как только заметишь хотя бы слабый намек на их магию!
— Да, Повелитель.
Так Кригсброк стал хранителем Пророка. Странное занятие — присматривать за человеком, который вовсе человеком не был, за живым, который вовсе не жил.
Иногда Кригсброк замечал под оболочкой определенную индивидуальность, отблеск древнего святого, которого вытеснил «Тот Кто Должен». Он оживал в те минуты, когда говорил с толпой. Он был талантливым оратором, наделенным энергией, которая приводит слушателей в экстаз. И после проповеди в его глазах еще некоторое время мерцал свет, и живой труп вел с Кригсброком беседы на старом верно — языке полузабытых времен. Кригсброк знал верио и еще несколько языков, он выучил их в разных военных кампаниях, в дни молодости. Пророк расспрашивал его о нынешнем мире. Ответы всегда приводили Пророка в возбуждение, иногда он начинал невнятно ругаться на другом древнем языке — крэхте. А иногда просто смеялся и задавал новые вопросы.
Ну а потом глаза гасли и тело снова становилось мертвым. То есть оно шевелилось и даже говорило, но жизни в нем не было.
Когда же оно впадало в сон, то и вправду погружалось в смерть. Чтобы пробудить его, Кригсброк вливал в рот трупа черный спирт. Зелье всегда сильно действовало на Пророка. Тело неутолимо хотело пить, и Кригсброк должен был тщательно следить за тем, чтобы оно не отравилось.
— Ты не понимаешь чувств воскресшего человека, — сказал как-то Пророк, — ты не понимаешь жажды, копившейся тысячу лет.
Но Пророк выглядел достаточно живым, чтобы говорить с людьми, а ничего другого от него и не требовалось. Каждый день герольды выходили за стены нового храма сзывать толпу.
И десятки тысяч поднимались и шли слушать Пророка. Они шли под грохот барабанов и собственный вой. В их сердцах была радость, в глазах — огонь. Они шли поклониться Пророку и насладиться его речами.
Спускалась тьма, большие огни зажигались над водой, и он выходил к ним из ночи, купаясь в сиянии двух сфер, светившихся у основания башни. Облачен он был в золотые одежды и стоял на белом ковре. Он поднимал руку, и воцарялась тишина.
Чуть в стороне вспыхивал гигантский костер Кости. Через несколько секунд глухой удар сотрясал ночь и эхом отдавался от отвесных стен храмовой площади.
Огромная толпа приходила в экстаз.
Пророк нес в себе силу и отдавал ее людям. И радость наполняла их сердца.
Когда Пророк замолкал, вой поднимался до небес, страшный вой толпы, мучительно рождавшей легенду о Пророке. Айот Гол Диб, «Тот Кто Должен», пришел в Крэхин, обещая конец их страданиям, конец безумию и рабству.
Слава Айоту Гол Дибу! Слава Величайшему! Слава «Тому Кто Должен»!
Он пришел по белому ковру, высокий, прекрасный, с огнем провидения в огромных темных глазах. Люди замирали от счастья, видя, как он прекрасен. Они пили его слова, как сладкое вино.
И он принес им утешительную весть. Презираемый другими народами Крэхин возвысится наконец и примет на себя правление миром. Слишком долго другие народы обманывали Крэхин. Слишком долго живущие на побережье не допускали Крэхин к богатствам, которых он заслуживает.
С именем Лугада, древнего бога Крэхина, выступят они в поход и понесут весть Пророка. Падите ниц и восславьте Лугада, все остальное запрещено под страхом смерти! И Лугад отдаст весь мир своему возлюбленному Крэхину, час настал!
И он повелел им свергнуть всякое другое правительство и всех других богов, ибо нет никого, кроме Единого Бога Лугада. И он обещал им, что, как только они совершат это, Лугад возрадуется и возвысит их, сделав сильнейшими в мире.
И они привели к нему калек и юродивых, и он излечил их, и сила вошла в них, и встали они, и пошли, и заговорили как разумные, и толпа неистовствовала, и барабаны гремели, и вой поднимался до небес.
И привели к нему преступников, и они выли и вопили, согнувшись в цепях. И приковали их к столбу рядом с Пророком, который осудил их преступления. И он проклял их предательство, их измену, их ересь против Него, «Того Кто Должен». Потом он поднял руки и воцарилась тишина.
И завыли преступники, и тела их перекосились. Крики их перешли в хрип агонии, когда поднялись их ребра и мускулы напряглись и натянулись. И наконец их грудные клетки со звуком, который издает плоть, разрубаемая топором мясника, разорвались, заливая все вокруг кровью, и сердца их оказались в руке у Пророка.
…Толпа обезумела, барабаны захлебнулись в грохоте. Пророк дождался, когда люди станут близки к изнеможению, потом поднял руки и успокоил. Он благословил всех и удалился, исчезнув за темным экраном, который погасил вдруг сияние бриллиантовых сфер у основания башни.
