Сердце мое как челнок, а любовь – океан. Слушай, любимая! Эти слова – не обман. Я, словно молнией, нашей разлукой спален, Ранен, как саблей. И я умираю от ран. Сжалься! Ты видишь – под бурею гибнет мой мир, Тонет корабль мой, ветрила сорвал ураган! Волн бушевание лишь по колена тебе, Я же кипящим смерчем с головой обуян. Кто же соперники у Хакани? Ведь они Даже стоять у моих недостойны стремян! С той поры, как я в арканы длинных кос ее попал, Тая, радуясь и плача, как свеча, я запылал. Сколько раз в коротких письмах тень надежды я ловил, Сколько я ночей, в мученьях, глаз бессонных не смыкал. Для того чтобы хоть мельком видеть каждый день ее, Я бы дверь ее веранды, как невольник, охранял. Взгляд ее миндалевидных черных глаз меня пленил, И расколотой фисташкой я с тех пор от горя стал. От стыда гляжу я в землю – мне ей нечего дарить. Душу отдал бы. Но, видно, ей подарок этот мал. Не завидуйте былому! О друзья, лишь тем я жив, Что огонь надежды слабой в этом сердце не пропал. В книге дум ее прочтешь ли день грядущий, Хакани? Все приму я, что бы этот мне оракул ни сказал. Почему, о душа, ты рассталась со мной? Пред тобой я какой провинился виной? Я искал тебя всюду, рыдал и взывал. Истомленный, с согбенной от горя спиной. Я прошел города, но нигде ни следа – Не нашел я души на дороге земной. Или счастье со мною наскучило ей, – Улетела – и радости ищет иной? Или за море птицей умчалась она, Иль с водой ручейков убежала весной? И опять в городах вопрошал я и звал, Обошел я, тоскуя, страну за страной, Не найду ли бездомную душу мою?.. И ответил мне отрок в деревне одной: «Хакани, твою душу я видел в сетях – В плен ушла она, следом за юной луной». Твои стрелы пернатые – в сердце моем, Мне от них никаким не закрыться щитом. Я вступил в обиталище чистой любви, Я невольником стал, я расстался с умом. И парю, словно птица, хотя и без крыл, В этом воздухе пламенном, в мире твоем! Я иду, и пути мне обратного нет. И любовь моя схожа со смертным мостом. Я томлюсь по тебе. Но не ведаешь ты, Что печаль мою душу сжигает огнем. О, прими Хакани! Он твой пленник и раб, Ты одна у него в этом мире земном! Сердце, союз с любовью ты свой обнови, Данный любви обет свой былой обнови. Если о вере и верности ты говоришь, Истинной верности пламень живой обнови. Перед кумиром влюбленный свершает намаз, Ты поклонения идолу строй обнови. Что на мели ты крылатый свой держишь корабль? Бурям предайся и дружбу с волной обнови. Скорбью ты горести прежде свои утолял. Скорби не бойся и споры с судьбой обнови. Дань свою хочешь с обоих миров ты взимать? Право у сердца для власти такой обнови. Стрелам очей своей милой навстречу иди, Рану сердечную жгучей стрелой обнови. В зелень одета красавица, словно весна, Душу ты зеленью той молодой обнови. Мир этот гнусен, в нем горе, как мята, растет. Скорбь свою мятой, душистой травой обнови. В мире забыли Маджнуна, но ты, Хакани, Душу и образ Маджнуна собой обнови. Милая, разве могу я тебя не любить, Ты моя радость одна, без тебя мне не быть… Пламя такое пылает в груди у меня, Что и морскою волною его не залить. Тысячу красок смешать я могу, но, увы, Что я смогу без любви твоей изобразить? Жил я всю жизнь по одним лишь законам любви, Я от законов ее не могу отступить. Как я о ранах сердечных поведать могу? Я по бумаге каламом не в силах водить! А ведь сердечную боль и печаль Хакани В тысяче писем и в сотне касыд не излить. Весть о тебе прошла по двум мирам, Неся огонь мучительный сердцам. Еще до твоего явленья в мире Слух о тебе прошел по всем краям. Такое пламя душу охватило, Что искры полетели к небесам. Спокойна будь, – недаром злым упреком Молва идет за мною по пятам. Но неужель после размолвки этой Запретно стало примиренье нам? Обрадовался враг мой и воскликнул: «Какой фазан попал в тенета сам!» Пусть притчу о змее и садоводе [55] Сей случай с Хакани напомнит вам. Доколь мне угнетения сносить И вздох от тени собственной таить? Да, я – звенящий най! И я могу Стенать, но не могу я говорить. Чем жажду справедливости моей В несправедливом мире утолить? Доколе бешеный двухцветный пес [56] Меня стараться будет укусить? До коих пор я, как ручной кувшин, В ладони низких воду будут лить? До коих пор, с веревкой на спине, Весами в лавке буду я служить? Коль от веревки я освобожусь, Приду я в равновесье, может быть. Дворцы царей подобны морю; нет в этом море перламутра, Но стаями акул теснится там лизоблюдов жадный сброд. И муж разумный, муж познанья, корабль духовного богатства, Ища удачи, в это море – неверное – не поведет. Жемчужины живого чувства в нем не найдешь ценою жизни. Лишь сплетен и превратных мнений кружится там водоворот. А сердцу, любящему правду, пусть покровительствует разум. Он верный путь добру проложит и шею жадности свернет. Довольствуйся уединеньем, покоем и лепешкой хлеба И не ищи у царских тронов чинов, отличий и щедрот. |
