– Нет-нет.

Он кивнул и ушел, вернулся к своей работе, чем бы она ни была. Думаю, Делин забыл о моем существовании еще до того, как я покинул здание. На обратном пути я нервно взглянул на серую крышу крыла Джарега, которая вырастала из громады дворца. Внимания мне никто не уделял.

Киера, впрочем, была права. Хорошо, что больше мне не потребуется сюда возвращаться. В целях безопасности обратный путь я проделал через Пятимильный мост: не думаю, что там было безопаснее, но это позволило мне лишние несколько часов погулять и подумать.

Улицы Адриланки, и даже Южной Адриланки, изначально проложены по старым тропам, где людям было удобно ходить в столь давние дни, каких я и представить себе не могу. Их вымостили камнем, утрамбовали, новые слои легли поверх старых. Говорят, со дней основания города он на несколько футов погрузился в землю – улицы ушли глубже, чем здания, но и те, и другие постепенно погружаются. Не знаю, правда ли это. Знаю только, что когда я вернулся в Шесть Углов, ноги мои болели больше, чем после многосотмильных блужданий по континенту. Забавно, но даже после всех колотых и резаных ран и побоев, нанесенных профессионалами с обеих сторон законности, ноющие ступни могут так раздражать.

Впрочем, я был искренне благодарен своим новым сапогам. Могло быть куда хуже.

Наконец я добрался до «Дома Девона», пивнушки в четверти мили к востоку от Шести Углов. Я пришел раньше срока и просто сел в углу, попивая белое вино, которое было слищком сладким и недостаточно охлажденным. Ноги мои оценили заботу.

Пивная потихоньку стала заполняться, главным образом работниками со скотобоен, учитывая сопровождающие их запахи. Еще тут было несколько лавочников. Все – восточники. Окруженный выходцами с Востока и замаскированный, я чувствовал себя в безопасности, возможно, чрезмерной. Я напомнил себе не слишком расслабляться, особенно когда в помещении нет Лойоша и Ротсы, которые приглядывали бы за мной.

Через час или чуть позже появился мой человек. Заметил он меня не сразу, что доставило мне определенное удовольствие. Плотный тип, в отличие от Рика, лысеющий, с тонкими губами и носом, сломанным как минимум однажды.

– Сандор.

– А ты, кажется, Винсент, – проговорил я.

Он кивнул.

– Пожалуйста, присаживайся. Вина?

– Конечно.

Я налил ему стакан и передал вместе с парой золотых империалов. Он кивнул и сказал:

– Я расскажу, что накопал.

– Я о большем и не прошу.

Он назвал мне три имени. Все – восточники, которые вели небольшие дела и платили Левой Руке. Не то чтобы сюрприз и не то чтобы весьма полезно.

Потом он добавил:

– Знаешь парня, которого они ищут, да?

Я нахмурился.

– Нет. Рассказывай.

– Прошел слух – высматривать парня, восточника, который разгуливает с парой джарегов на плечах.

– Что, правда?

– Каждому, кто заметит и донесет куда нужно, обещают сотню империалов.

– Хороший куш.

– Ты, кажется, не очень заинтересован?

– Отчего же, всегда полезно знать, и я рад, что ты рассказал мне.

Он кивнул.

– Ты его видел?

– Нет. А как они распространяют, э-э, слухи?

– Рассказывают посыльным. Тот, от которого я услышал, сказал, что если я засеку нужного парня, он со мной поделится.

– Весьма щедро с него стороны.

Винсент пожал плечами.

– Ну, я парня не видел.

– Ладно. Еще что творится?

– Ничего особенного.

– То есть?

Он пожал плечами.

– Льняной рынок закрылся, но здесь нет ничего общего с…

– Как закрылся? Когда? Я там был только вчера.

– А сегодня закрылся. Я проходил, хотел прикупить продуктов, а он закрыт. Весь рынок. Лотков нет, прилавки под брезентом, и все прочее.

– А почему, не слышал?

– Только слухи.

– Мне нравятся слухи.

– Говорят, кто-то грозился избить любого, кто откроется.

– Кто-то? И ты говоришь, что здесь нет ничего общего с нашим делом?

– Ну, это местные.

– То есть?

– Есть, знаешь, бандиты, которые собирают дань с продавцов, и если кто не заплатит…

– Ага, знаю.

– Ну, я никогда не слышал, чтобы джареги работали так.

– Ты что, думаешь, у джарегов нет крутых парней, чтобы наезжать на лавочников?

– Но не таким же манером. И они бы не действовали так неуклюже. Закрыть целый рынок, приклекая к себе внимание…

– Ты, как вижу, кое-что знаешь о джарегах.

– Немного. Я несколько лет назад сам был посыльным, поэтому и знаю стольких.

– Ясно. Что ж, ты знаешь почти достаточно, чтобы подобраться и отыскать нечто важное.

– Э?

– Почти – но не совсем.

Я пододвинул к нему еще пять империалов.

– А это за что?

– За полезную информацию.

– Ну, ладно. Буду копать дальше.

– Не копай так глубоко, чтобы тебя закопали.

– Что?

– Неважно. Просто будь осторожен.

Он кивнул, допил вино и вышел.

«Эй, Лойош, мы снова в деле!»

«А это хорошо? Голос у тебя довольный.»

«Ага. Я только что нашел большой кусок головоломки.»

«Да?»

«Да.»

«И насколько большой?»

«Достаточно большой, чтобы я придумал, что делать дальше.»

«Это значит, через час тебя срочно надо будет спасать?»

«До завтра не понадобится, пожалуй.»

«Тогда ладно, я пока передохну.»

Я, конечно, слегка сгустил краски для Лойоша. Толком ничего еще не решено. Но у меня появилась четкая уверенность, и главное, я знал, как ее проверить.

Следующая встреча у меня была на четверть мили дальше, и я опять пришел раньше. Парня звали Клод, он был большой, неуклюжий, кривоногий, с непропорционально массивной головой. Он едва начал отчет, когда я спросил:

– Тебе знаком Льняной рынок?

Он остановился на полуслове.

– Конечно. Надо пройти по Прорезной до…

– Где это, я знаю. Ты знаешь кого-то, кто держит там прилавок, или ларек, или что-нибудь? В смысле, имя и, может, адрес?

Клод подумал.

– Ага. Парня зовут Франсис, Франсис Дон-как-то-там. У него фруктовый прилавок. Где он живет, точно не знаю, но это в двух шагах от рынка.

– Хорошо. Еще кто?

– Ну, еще парочку я знаю просто по имени, знаешь – «Привет, Пéтров,[8] как сегодня твой хлеб?» – и в таком роде.

– Ладно, отставим остальных. Пока хватит этого.

Я заплатил ему и отослал, а сам немного посидел и подумал. Где-то в желудке возникло знакомое ощущение – приятное ощущение, «вот, началось». Давненько я его не чувствовал, потому и позволил себе минутное наслаждение.

Чтобы найти Франсиса Доновера, потребовались кое-какие усилия, но вовсе не чрезмерные. Он действительно жил прямо у рынка, над лавкой сапожника, который для приработка сдавал внаем верхний этаж, потому что был не таким мастером, как Якуб.

Если бы Франсис Доновер родилса драгаэйрянином, он был бы теклой. В личине Сандора я выглядел так безобидно, как только возможно, и тем не менее Франсис был перепуган. Он открыл дверь на узенькую щелку и готов был чуть что захлопнуть ее.

– Меня зовут Сандор, и я не причиню вам вреда. Могу я побеспокоить вас по поводу краткой беседы? Вам она принесет только пользу.

Губы его, уже готовые произнести «нет», замерли при последнем слове. Я сказал «текла»? Может, все-таки орка?

– В чем дело? – спросил он.

– Могу я войти? Заверяю, я не причиню вам вреда.

Он поколебался. То ли Доновер сквозь всю мою маскировку видел, что я все-таки не такой безвредный, каким прикидываюсь, то ли он боялся даже собственной тени.

Несомненно, текла.

Я предъявил ему почти пустые руки, демонстрируя собственную безвредность. «Почти», потому что в одной из ладоней сиял новенький золотой империал. Он впустил меня.

И без того маленькая комната была загромождена мебелью – стульями и столиками, которые совершенно друг к другу не подходили. Столько стульев, и при этом сесть Доновер мне не предложил.