– Извини, пожалуйста, – севшим голосом попросила она. – Я не хотела тебя обижать, я думала, что это Ларна или Орихат играют… Чего ты туда полезла-то?

– Мне-е-е хо-о-оче-е-тся-я-я… – сквозь всхлипыванья выдавила из себя рабыня. – Лизать хочется… Я с ума сошла, да?

– Глупенькая ты моя… – подошла к ней вставшая Ларна, и все засмеялись. – И хорошо, что хочется! Делай, раз хочется!

– Правда? – нерешительно посмотрела на нее Сириин. – И вы мне за это не отрежете?

– Понадобится для дела – отрежу! – жестко ответила она. – Но просто так, только за то, что и сама обожаю делать? Никогда!

Рабыня недоверчиво, исподлобья посмотрела на нее, припоминая в который раз все то, что видела. Ларна, внимательно наблюдавшая за ее реакцией, поняла, что та ей не верит. Значит, дурочка считает, что можно было поступить и по-другому? Зря. Она наклонилась над своей одеждой, взяла кинжал и протянула его рукоятью вперед. При виде блестящего лезвия Сириин просто побелела.

– Если ты считаешь, что сегодня я была не права, – еще жестче сказала Ларна, – и даже ради дела не имела права поступить так, как поступила, то бери кинжал и урезай меня. Ну, слышишь, что я тебе говорю?!

После ее слов в комнате воцарилась мертвая тишина, рабыни даже пооткрывали рты от дикого предложения. Все смотрели на Ларну, в глазах которой горел огонек безумия. Нарин вдруг побледнела, даже позеленела, сжала кулаки, на нетвердых ногах подошла к подруге и стала рядом. Зажмурилась и с трудом выдавила из себя:

– Или меня…

Сириин, почти не обратившая внимания на слова Ларны, вдруг вздрогнула – ей привиделось доброе, улыбающееся лицо Римада и вкус последней конфетки, которую парень тайком сунул ей буквально вчера. А затем она вспомнила то, что сотворила с беднягой эта рыжая стерва. Рука девушка сама собой, помимо ее желания, поднялась и взяла кинжал. Взгляд ее при этом был, очень пристальный и многообещающий взгляд, был устремлен только на Нарин, на Ларну рабыня не смотрела – суку Риин ей было совсем не жаль. Рыжая поняла все, зажмурилась и задрожала, но гордость взяла свое и она вздернула подбородок – раз сказано, то она от своих слов отказываться не намерена. Урежет? Пускай урезает! Ларна положила руку Нарин на плечо и слегка сжала, досадуя на себя за то, что поддалась минутному порыву. Но рыжая не прореагировала на нее, она была в шоке – никак не ожидала для себя урезания в этот вечер… Лишь через несколько минут она сдвинулась с места, нетвердыми шагами, двигаясь, как сомнамбула, подошла к расстеленному на полу одеялу и буквально рухнула на него, задрав и широко расставив ноги. Затем тоскливо посмотрела на Ларну и хрипло прокаркала:

– Не надо связывать и рот затыкать… Не заору… Ноги только подержите…

Сириин, все еще судорожно сжимающая в руках рукоять кинжала, медленными шагами приблизилась к лежащей Нарин и присела около ног той. Девушке было страшно, ее всю колотило, но желание отплатить рыжей стерве за учиненное над ни в чем не повинным парнем было слишком сильно, чтобы от него отказаться. Но одновременно с этим ей страшно хотелось не резать, а целовать и целовать Нарин туда, снова ощущать и ощущать так потрясший ее вкус. И лизать, лизать, лизать… Эти противоречивые желания почти сводили Сириин с ума, она не знала что ей делать, какому из них последовать. Но образ замученного Римада, ставшего рабом для удовольствий, все же пересилил и девушка судорожным движением приложила лезвие кинжала ко все еще расширенным половым губам рыжей, вздрогнувшей от прикосновения холодного металла к нежному телу и знавшей, что это прикосновение ей сулит. Но Сириин не резала, она тупо смотрела на кинжал в своих руках, уже представляя себе, как сейчас она дернет рукой и на нее польется чужая кровь, представила страшную рану на месте того, что ей так нравилось, ей уже послышались крики боли. «И я это сделаю? – спросила себя девушка. – Даже с такой сволочью, как эта рыжая? А кем я после этого стану? Кем?! Чем лучше палача я после этого буду?..» Она еще сильнее побледнела, отшвырнула кинжал в сторону и тихо, почти неслышно прошептала:

– Не могу… Я не зверь…

– Вот и хорошо, что не можешь, девочка моя… – наклонилась над ней и поцеловала в лоб Ларна.

– А вот выпороть, я бы ее выпорола! – подняла на нее глаза Сириин. – За Римада! За того паренька на улице!

– Так пори, чтоб тебя! – со злостью бросила Нарин и повернулась на живот, выставляя вверх задницу.

– Как? И сколько вы соизволите мне разрешить, госпожа? – с насмешкой спросила рабыня.

Рыжая подняла голову и внимательно посмотрела на нее, в ее взгляде читалось желание прибить на месте. Затем покачала головой и бросила:

– Иди ты знаешь куда! Пори, как хочешь, сколько хочешь и чем хочешь! Дура!

Сириин сильно обиделась на дуру. Она ничего не ответила, лишь поискала взглядом что-либо подходящее. И нашла. Ей на глаза попался довольно длинный и толстый, с палец, пожалуй, прут. Для чего-то его вчера притащили Ларна с Нарин, никто из них и не помнил зачем. Рабыня подобрала прут и взмахнула им в воздухе, пробуя на хлесткость. Он коротко свистнул в воздухе и рыжая вздрогнула от этого звука, она еще не пришла в себя, и ей было страшно. Только почему-то между ног вдруг снова стало мокро, холодок сжал низ живота и желание, странное, непохожее ни на что желание, смешанное со страхом, охватило ее. Нарин не понимала, что это с ней происходит, ведь порка ей предстояла далеко не впервые в жизни, мать весьма часто порола ее за разные шалости. Она, правда, обычно пользовалась ремнем, но разве это имело значение? Да, к тому же, ее еще никогда не порол кто-нибудь, кто вызывал бы у девушки сексуальное желание… Но ей все равно было страшно, мелкая дрожь пробегала по телу – прут ведь был весьма толст и гибок… Вот он снова свистнул в воздухе и столь резкая боль ожгла Нарин, что она не выдержала и отчаянно взвизгнула, выгнувшись в воздухе. Орихат и Ларне пришлось усесться ей на плечи и ноги. Каждого нового взмаха рыжая ожидала со все нарастающим ужасом, но все равно почему-то хотела его… От боли она колотила кулаками по полу, слезы брызгали из глаз, но все же помимо боли от каждого удара ее пронзало странное, незнакомое ей до сих пор удовольствие. Она даже кончила пару раз, странно кончила… Но ощущения были слишком уж сильны, сил терпеть дальше не было и Нарин начала визжать уже постоянно. Наконец, Сириин устала и рыжая уже вздохнула с облегчением, но та лишь передала прут Милаит. И порка продолжилась… Нарин, не стесняясь, рыдала в голос, удовольствия уже не было и в помине, вся ее задница была в крови и синяках, но черноволосая рабыня не прекращала. Но все-таки устала и она. «Неужели же все?..» – не поверила Нарин и, как ни грустно, оказалась права.