Вскоре мы с милитумом на пару сообразили, что находимся под большой мастерской. В старое доброе мирное время в ней проводился ремонт оборудования и многочисленных кибермехов завода.

Если бы мы сейчас находились под центром фундамента, то, пожалуй, пора было бы запевать отходную. Потому что продолбать фундамент было нечем – гранаты «Тандера» тут тоже были не помощники.

И вбок мы прокопаться не успели бы – на электронной карте мастерская представляла собой квадрат со стороной сто двадцать метров. Аккумуляторы вибробуров неумолимо садились, а перевести их на глидерные источники питания означало довольно скоро остаться без глидеров и ходить пешком. Что в вертикальной плоскости было не очень удобно, скажем так.

Наша кривая-косая рукотворная шахта, выдерживающая средний наклон в пятнадцать градусов, благополучно вывела нас почти к самому краю фундамента. Оставалось пройти метра четыре к северу!

Мы были настолько близки к поверхности, что наши приемники начали даже шипеть нечто осмысленное. Вроде как «А-а!» или «Уводи людей!». Нам это, конечно же, не понравилось. И вот тогда я вернулся вниз, чтобы бросить последний взгляд на новообрященный круг отнюдь не Дантова ада по имени «аварийный контур».

Вода стояла высоко. На ее поверхности качался всякий мусор. Помимо прочего – пачка сигарет «Lucky Strike» и использованный презерватив. Воистину, вездесущие знаки дерзновенного полета человеческого разума к звездам!

Мои фары выхватили из темноты ладонь с раздутыми, посиневшими пальцами – это вынесло из аварийного контура один из многочисленных трупов.

В то же мгновение маленькая зубастая пасть вцепилась в эту сомнительную добычу и уволокла ее прочь, в глубину.

Это было так неожиданно, что меня передернуло. Милитум, который не любит таких вот дерганых пехотинцев, посчитал, что я приметил где-то смертельную угрозу. Он самовольно бросил управляющий импульс на глидеры, и меня плавно снесло вбок, одновременно с этим разворачивая в сторону.

Мимо меня пронеслась и плюхнулась в воду черная тень.

Но я не отреагировал, потому что в той самой нише, которую мы продолбили специально для Чена и Зага, я увидел его.

Это было создание не прекрасное и не уродливое. Оно пребывало за рамками наших привычных эстетических категорий (от Эверта Вальдо я потом и не таких словечек набрался).

Скорее кобра, чем скат. Существо, мало чем похожее на свои карикатурные образы, преподанные нам плакатами Управления Психологических Операций.

И даже виртуальные реальности учебных тренажеров создавали, с моей точки зрения, совершенно превратное впечатление о кровернах.

Он висел в воздухе, видимо, при помощи устройств, аналогичных нашим глидерам.

По крайней мере половина его тела была скрыта под блестящими металлизированными поверхностями с массивными наплывами.

Что находилось под этими наплывами? Оружие? Дыхательные смеси? Энергоемкости? Наверняка и первое, и второе, и третье.

Когда нам рассказывали о кровернах, нам показывали их типовые скафандры. Но именно такого я что-то не припомню.

Нижние хвостообразные конечности кроверна покоились на полу ниши. Они лоснились от толстого слоя полупрозрачного желе. Конечно, это был биоскафандр. Между прочим, таких у нас делать не умели, а защитными свойствами биоскафандры обладали, по слухам, просто сказочными.

Лицо кроверна имело достаточно развитые индивидуальные черты и отнюдь не было мордой тупого кровожадного монстра. И несмотря на то, что, кроме рта и глаз, оно ни в чем не совпадало с гуманоидным типом, все-таки можно было назвать этот сброд усов, усиков, щупов, цепочек перламутровых и ярко-алых крапинок именно лицом. Лицом, снабженным неким даже, как бы это сказать… выражением.

Об этом выражении можно говорить примерно в том же смысле, в каком морда сома кажется нам флегматичной, а ерша – задиристой.

Так вот кроверн смотрел на меня… Надменно!

Передние и средние пары конечностей я как-то не вычленил из общей картинки. Возможно, они были убраны в подбрюшные мешки или еще куда – не знаю.

Ну вот и все.

Я нажал на спусковой крючок «Сьюздали».

Одинокая активная пуля покинула ствол моего автомата, который сразу же запищал, сообщая, что боезапас в текущем магазине исчерпан.

На кроверна обрушился удар поистине космической мощи. Все произошло настолько быстро, что я могу лишь догадываться: он отлетел к задней стене ниши, биоскафандр спружинил, скат скользнул вниз.

Внизу хлюпнула вода – это вывалился автоматически отщелкнутый пустой магазин автомата.

Сразу вслед за тем раздался куда более громкий всплеск – достигло воды и тело кроверна.

Я был уверен, что убил его. Но где же клочья скатьего мяса в биоупаковке?

Это настораживало.

Активная пуля должна была разнести такую тушу весьма наглядным образом. Как говорится, одни ушки доехали бы.

А тут на тебе – пшик какой-то! Неужели эти их биоскафандры и впрямь такой супер?

Эх, если б в магазине оставалось хотя бы пяток патронов, я бы успел всадить в него разом все пять! Меньше, чем за полсекунды! Тогда точно конец двоякодышащему.

Я зарядил «Сьюздаль» предпоследним магазином и полетел вверх – делать здесь было больше нечего.

Хотел напоследок выпустить в воду гранату из «Тандера», да подумал, что наверху она еще может пригодиться.

И верно – пригодилась. Я, наивный, тогда еще и не догадывался, что же на самом деле происходит.

Вырвались на поверхность. Сразу же вжались в близкую стену ремонтной мастерской. И наложили в штаны.

Все ходило ходуном – и земля, и воздух, и сами небеса. От купола, большая половина которого еще была цела, когда наше отделение спускалось в аварийный периметр, осталось лишь воспоминание. Ничего вообще!

Левый сектор обзора закрывала колонна черного, жирного дыма, сквозь который пробивались узкие языки химически синего огня.

Прямо перед собой, поверх искореженной арматуры разрушенных жилых корпусов, мы видели кусочек неба. Теперь вместо родных «Фалькрамов» и десантных катеров там маячили несколько кровернских турбоплатформ, похожих на протравленные кислотой летающие коралловые рифы.

Воздух под ними дрожал, как над раскаленным полимеридом космодрома, и кровавился спиралевидными малиновыми сполохами. Потому и «турбо», значит.

То один, то другой летающий риф исторгал ослепительный фонтан огня. Что твой хамелеон, слизывающий свою жертву длинным красным языком.

А как же наша воздушно-космическая оборона?

Где многоцелевые «Фалькрамы» и истребители «Спага»?

Куда смотрят, в конце концов, корабли Седьмой эскадры? Нам ведь обещали «абсолютную изоляцию района боевых действий»! Дескать, муха не пролетит!

Ответом на эти вопросы служил предмет, занимающий правый сектор обзора.

Из огромной воронки, окруженной оплавленным валом глины, на закопченном пилоне торчал… двигатель импульсной тяги космического корабля.

Могучая рельефная надпись из керамитового литья сообщала, что двигатель изготовлен фирмой «Дженерал Урал-Мадрас Моторз», да.

По заказу Министерства Военного Флота, да.

И установлен на крейсерский транспорт «Румба», да.

На наш… наш, наш родной транспорт, с которого нас десантировали… я спросил у милитума… три часа двенадцать минут назад!

И что двигатель этот является собственностью правительства, керамитовый рельеф тоже сообщал. Напоследок, маленькими такими буковками.

Вот ведь как, оказывается.

Я вызвал роту, батальон, всех, кто меня слышит.

О чудо! В кои-то веки мне ответили сразу.

Сквозь душераздирающие помехи и хриплый клекот демонов смерти пробился далекий, малость дремотный голос.

Продиктовал координаты «Малой зоны E» и время до отлета.