Иногда к нему приезжали издалека морроны и жаловались на современную жизнь. «С нынешним поколением трудно ладить, невозможно найти адекватную позицию в общении и понять алогичный, порой абсолютно иррациональный ход беспринципных, запутанных мыслей!» – искренне негодовали они и получали в ответ дежурное изречение мудреца бессмертных: «Хлеба и зрелищ!»

По мнению Дарка, жить стало намного проще. Общество развивается, стремясь обрести гармонию в новых формах и упростить извечно витиеватые, запутанные межличностные отношения. Разрозненные и абстрактные понятия с расплывчатыми границами Добра и Зла медленно, но верно приводятся к всеобщему денежному эквиваленту. Процесс замены протекает настолько эволюционно и неторопливо, что неуловим для взгляда большинства обычных людей.

Поколение за поколением люди по-другому ощущают себя в мире. Понятия «хорошо» и «плохо» постоянно колеблются и теряют четкие очертания, сливаясь воедино, вытесняя друг друга или взаимозаменяясь. Еще двести лет назад лозунг только что оперившейся из подросткового возраста молодежи звучал: «Честь превыше всего!», в начале двадцатого века на смену понятиям «честь», «достоинство», «долг» пришли их менее радикальные эквиваленты: «совесть», «свобода», «мораль», «гуманность». Сейчас же идеалов просто не было, общество пресытилось ими и заменило их на всеобъемлющее, примитивное требование: «Хлеба и зрелищ!», модифицированное на современный лад: «Бабок и развлечений!» Не важно, откуда ты достал деньги на забавы или что ты за человек; главное, чтобы развлекаловка «имела место быть».

Конечно, с точки зрения догматичных морально-этических норм подобное упрощение было регрессом, означающим растление и загнивание человеческой натуры и общества в целом, но лично Дарку так было проще: проще общаться с людьми и отстаивать свои интересы. Стало меньше ханжества и притворных жеманств, разрушающих неокрепшие умы душевных метаний, неразрешимых внутренних противоречий и, конечно же, утомляющего окружающих словоблудства доморощенных философов.

Спонтанное философствование на тему «Куда же мы катимся?!» было внезапно прервано тяжелым прикосновением руки, властно легшей на правое плечо беглеца. Рефлексы взяли верх над рассудком и логикой, чуть не приведя к плачевным последствиям.

Контролер, обходивший с проверкой билетов вагон второго класса, был шокирован, когда молодой пассажир, которого он собирался озадачить привычным императивным вопросом: «Ваш билетик?!» – и которому неосмотрительно положил руку на плечо, сильно сжал его кисть левой рукой, резко рванул на себя и с разворотом отшвырнул официального представителя железнодорожной службы прямо в центр прохода, под ноги изумленных пассажиров.

Осознав свою непростительную ошибку, Дарк вскочил с кресла и кинулся на помощь больно стукнувшемуся локтем и спиной контролеру, который, вместо того чтобы учтиво принять извинения, обильно рассыпаемые Дарком, и все же подняться на ноги, начал испуганно отползать на карачках в дальний угол вагона. Когда же детективу удалось поднять официальное лицо на ноги и отряхнуть с него пыль, к потерпевшему с отвисшими шеварийскими усами наконец-то вернулся дар речи.

– Вы что, с ума сошли, да как вы смели?! – заорала что есть мочи невинная жертва, гневно выпучив глаза и шевеля складками второго подбородка.

– Еще раз прошу простить меня, господин Альтфукс, – Дарк старался говорить как можно доброжелательнее: дружески похлопывал контролера по плечу и персонифицировал процесс общения при помощи именной таблички на униформе служащего, – но вы подошли так внезапно, не сказали ни слова и дотронулись до меня. Откуда я мог знать о ваших намерениях? Сработали профессиональные рефлексы.

– Кем ты работаешь, придурок?! – заорал потерпевший, на которого явно дурно повлиял задушевный стиль общения. – Вышибалой в портовом борделе или клоуном в цирке, где еще можно встретить таких уродов?!

– Ну, если вас так интересует, – не отступая от культурной манеры общения, ответил Дарк, доставая из наплечного кармана куртки удостоверение старшего инспектора фальтербергского уголовного сыска.

Фальшивка, выписанная на имя какого-то Генриха Краузе с не совсем удачно наклеенной сверху цветной фотографией слегка подвыпившего Дарка, как и ожидалось, произвела неизгладимое впечатление на отошедшего от шока контролера. Пожилой шевариец даже на время закрыл рот.

– Еще раз прошу прощения, – широко улыбнулся Дарк, – но на спине у человека глаз нет. Я не знал, кто вы и зачем дотронулись до меня. В поездах ведь народ разный ездит, столько маньяков развелось, господин Альтфукс, вы же знаете… Я ошибочно подумал…

– Да, да, – испуганно поддакнул служащий, – вы абсолютно правы, в наше время надо быть осторожней, вот две недели назад двое мерзавцев сели в Атаре и…

– Вам хотелось увидеть это? – Дарк, которому были абсолютно безразличны похождения очередных негодяев, протянул контролеру смятый билет.

– Ну что вы, что вы, господин инспектор, и проверять даже не буду. Я уверен, что все в полном порядке.

Выписав друг перед другом еще несколько взаимных реверансов, сопровождаемых псевдодружескими улыбками, пожилой контролер и мнимый полицейский облегченно раскались. Дарк поспешил вернуться на свое место, избегая настороженных взглядов присутствующих, у парочки из которых явно были сложные отношения с представителями закона.

За окнами монотонно мелькал среднегерканский ландшафт, точнее, среднеконтинентальный, поскольку с недавних пор притяжательные прилагательные «герканский», «виверийский», «шеварийский» потеряли реальный смысл, хотя еще и сохранились в обиходе. Пять самых крупных и на протяжении многих веков могущественных государств Старого Континента объединились, создав единое Континентальное Сообщество. Огромная территория нового конгломерата (более семидесяти процентов всего континента), различия в характерах и укладах жизни представителей пяти наций, экономические, политические, социальные отличия и многое, многое другое препятствовали созданию нового государства. Но тем не менее два года назад люди решились на этот ответственный шаг, основали новую Империю, более величественную и могущественную, чем та, в армии которой почти тысячу лет назад довелось служить капитану Аламезу.