– Я тоже. – раздался шепот Сергея.

– Тогда мы сможем летать и никогда не отпускать рук. – добавила она и счастливо улыбнулась.

Ветер шумел в ушах, складки сарафана бежали, как волны. Безбрежное пространство раскинулось за кромкой моста – замершая река, острова, город, а где-то дальше такие же безбрежные зеркала болот. Дыхание захлебывалось от необъятности мира.

– Попробуй сесть на корточки. – посоветовал Сергей. – Только глаза не открывай.

Инна только представила движение и уже стало страшно. Теперь под ногами представлялся уже не мост, а лишь узкая бетонная балка, на которой едва помещались ступни. Начиналась нигде, в никуда уходила. Стержень мира.

– Мне страшно. – шепнули губы.

– Не бойся. – весело ответил Сергей.

Она присела и ощущение полета усилилось в тысячу раз, теперь шепот ветра превратился в отчетливый шелест движения.

– Открой глаза.

Она открыла.

Памятник несбывшимся звездолетчикам стоял на том самом месте, где раньше была Петропавловка – здания Васильевского острова стали ему постаментом. Ярко-огненный шпиль звездолета бессильно стремился к недосягаемым звездам, невидимым в янтаре неба, купол фотонной дюзы тронула зелень медного окисла, каменный постамент удерживал крепко, не отпускал.

– Мы так и не смогли полететь туда, хотя очень хотели. – негромко сказал Сергей. – Оказалось, что среди звезд нам просто нечего делать. Космос оказался пуст и прост, как орешек.

– Тогда это памятник звездной фантастике. – сразу поняла Инна. – Памятник несбывшимся надеждам.

– Пойдем. – Сергей встал и потянул ее за руку. – Пока солнце не село, нам надо еще кое-что посмотреть.

Они прошли мост. Здесь, на гранитных постаментах величаво спали два каменных сфинкса. Они видели сны о пустыне, о вечном ветре и лысых жрецах. Им было одиноко и скучно, они прекрасно знали все, что случится с Сергем и Инной, они прекрасно помнили то, что было до них. Они улыбались, а Инне стало страшно.

– Не обращай внимания. – рассмеялся Сергей. – Они все знают, но ничего не скажут. Так что нет никакой разницы. Пойдем лучше пить пиво.

– Это еще зачем?

– Так надо. Это же Васильевский остров! Тут нужно гулять и обязательно пить пиво. Прямо из бутылки. Иначе нас совсем разнесет.

Сергей купил пиво в ближайшем ларьке, Инна удивилась, сколько у него с собой денег. Плотная пачка сотенных бумажек. Надо же! Неужели все-таки бывают богатые принцы?

– «Невское» крепкое. – Он протянул открытую бутылку, а другую оставил себе. – Теперь гулять.

Инна сделала первый глоток и поняла – то, что нужно. Что-то блеснуло в пыли у бордюра.

Она присела на корточки и подняла с тротуара монетку:

– Ой, смотри! Настоящий пятачок, как раньше!

Инна встала и протянула пятак Сергею.

– Ого, прямо раритет. Год тысяча девятьсот сорок первый.

– Давай оставим его на счастье. – улыбнулась девушка. – Только мне положить некуда.

Сергей помедлил, хотел что-то сказать, но передумал. Подкинул монетку на ладони и сунул в карман. Инна скорее почувствовала, чем заметила, как по его лицу пробежала тень растерянности. Но тут же улыбка стерла все намеки на это.

– Ладно… Может, пронесет… – пробормотал Сергей.

Инна почему-то не решилась переспросить, что он имел в виду.

Темная комната, красные шторы. Звонкое тиканье огромных часов. Крепкие тонкие пальцы сжали возле уха телефоную трубку.

– Игорь, это я. Будь любезен взять этого парня под особый контроль. А еще лучше пусть его уберут. Ну уж найди способ. Он мне мешает! Все. Сейчас они гуляют по Васильевскому, но вокруг них такая вероятностная яма, что твои сразу почувствуют. И перестаньте наконец стесняться средств! Все уже изменилось, и довольно сильно.

Палец лег на кнопку отбоя, сверкающая пуговица звякнула о стекло столика.

Так будет лучше и правильней. Все равно использовать его уже не удастся, получится только силы зря тратить и мешать более перспективным делам. А вообще жаль, конечно. Экземпляр просто великолепный, редчайший. Сколько таких было за последние годы? Два? Три. Да, этот четвертый. Вот только никого из них так и не вышло использовать. С девушкой будет проще. Она тоже хороша, но без боевой хватки – лепи, что угодно.

Часы пробили одиннадцать раз.

Длинная пожарная лестница мелодично гудела под подошвами, убегая к небу, а перед глазами рывками ползла стена дома, в которую лестница впилась пальцами железных штырей. Сергей уже почти вскарабкался. Инна отстала, стесняясь в сарафане лезть первой. Ветер безжалостно трепал ткань, мешая движениям. На уровне четвертого этажа ветер властвовал безраздельно, слышался рокот прохудившихся кровельных листов и редкие хлопки чердачной дверцы. Небо медленно остывало, солнце бродило где-то на уровне крыш.

Сергей поднялся и загрохотал ногами по покатой крыше.

– Давай руку.

Инна подтянулась и влезла следом за ним.

Пачкая руки облупившейся краской, они поднялись до самого гребня, откуда вид открывался до скрытых дымкой пределов мира.

– Здорово как… – огляделась девушка.

На небольшом ровном участке крыши пристроилось сиденье от старого дивана, валялись пустые пивные бутылки и консервные банки. Ветер трепал застрявшие обрывки бумаги.

– Пойдем к самому краю. – Сергей подал ей руку. – Не боишься?

– Мне кажется, что я уже ничего не боюсь. – улыбнулась Инна и присела рядом с Сергеем у самого ограждения. – Потому что ты рядом…

Он молча улыбнулся.

Разноцветные лоскуты крыш волнами разбегались в разные стороны, обрываясь кое-где потемневшими кирпичными стенами. Инна поймала себя на мысли, что с этой крыши видно гораздо больше, чем может быть по законам оптики – весь Васильевский остров, рассеченный линиями и проспектами, корабли в порту и ползущие по рельсам трамваи.

– Они задают городу ритм. – спокойно сказал Сергей.

– Кто? – она сделала вид, что не поняла.

– Трамваи. Именно ритм удерживает город в привычной реальности.

– Странно ты говоришь… Реальность от нереальности отличить очень легко, для этого никакой ритм не нужен. Просто ущипни себя за руку и сразу все станет на свои места.

Сергей засмеялся.

– Ну хорошо, ущипни! – сквозь смех произнес он.

Инна ущипнула себя возле запястья.

– Больно! – улыбнулась она.

– А как же памятник звездолетчикам? – хитро сощурился он.

– Я это поняла как аллегорию… – пожала она плечами.

– Да ладно! Еще скажи, что ты ничего необычного не видела. А вокруг посмотри. Разве может быть отсюда такой вид? Каким законом физики ты объяснишь это?

Город лежал словно на огромной ладони и если вытянуть руку, можно было ощутить его тяжесть. По рельсам ползли трамваи, прокручивая город стальными колесами.

– А ты слышал байку? – вдруг вспомнила Инна. – Дети рассказывают ужасную историю про черный трамвай.

– Что за история? – Сергей повернул лицо и его внимательные глаза стали близко-близко.

– Так. Глупости… – отмахнулась она и заунывным голосом, каким обычно рассказывают страшилки, начала. –"В одном большом-большом городе ездит черный-черный трамвай, а кто сядет в него, у того выпьют всю кровь, и тот превратится в мертвяка и будет вечно-вечно ездить, пока снова кто-то не сядет в этот трамвай." И так далее… Ерунда в общем.

– И все? – как-то слишком серьезно спросил Сергей. – Ничего нового. Это я тоже слышал…

– Ну да. А что тебе этот трамвай?! – удивилась она. – Обычные детские глупости. Ты что-то интересное рассказывал, говори дальше… В чем секрет? Про вид.

– А… Да. – Сергей стряхнул задумчивость. – Как ни удивительно ничего такого, что не вписывалось бы в законы физики. Еще в середине двадцатого века группа физиков во главе с Нильсом Бором доказала, что реально существуют лишь наблюдаемые события. Таким образом объект можно назвать реальным в том случае, если один или несколько его параметров могут быть замерены наблюдателем. Хотя бы одним.