– Ну ладно, а какое свойство может быть у этой арки, ведущей в никуда?

– Не знаю, но оно обязательно есть. Даже не одно – бесконечное множество. Любой предмет, существующий в пространстве, так или иначе структурирует это пространство. Но самое главное в том, что он структурирует психику, вводит человека в какое-то состояние. Как музыка – минорный или мажорный аккорды имеют на психику разное действие. А ведь это только колебания воздуха разной частоты. Если понимать суть вещей, можно предсказать, какая структура какое состояние вызовет.

Инна вспомнила, что недавно уже слышала про разночастотные колебания.

Они поднялись по ступеням и пахнущий морем ветер принялся мягко шуршать в ушах. Снова захотелось говорить громко. Яркое низкое солнце и вечереющий воздух создавали ощущение полной нереальности происходящего. Казалось, что город действительно ожил и теперь готов выполнять все команды того, кто это понял.

Они подошли к переходу, и машины тут же услужливо замерли, остановившись на красный сигнал светофора.

– Вперед! Пойдем к каналу. – Сергей потянул Инну за руку.

Они пробежали по набережной и спустились к воде по короткой лесенке. В гранитной стене торчало мощное чугунное кольцо.

– Чувствуешь, какая разница? – спросил он, присев на корточки. – Вода и ветер, словно враги. Совершенно разное ощущение.

– Пожалуй…

Инна задумчиво заглянула в воду. В зеленоватой медленной глубине еле заметно шевелились водоросли. Вода в канале не текла, она замерла в полной неподвижности, даже рябь превратилась в стоячие волны. Инна ясно почувствовала, будто голову сжали чужие, недобрые руки.

– В воде тоже есть сила, но какая-то более сложная, даже не просто сложная – более чуждая. – голос Сергея вернул ее назад.

– Ветер мне нравится больше. – призналась девушка.

– Мне тоже. – усмехнулся Сергей. – Но тут дело даже в другом. Мне кажется, что нельзя отнимать у предметов присущие ему свойства. Вода должна течь, а ветер дуть – это правильно. Когда нет ветра, становится душно, но когда останавливается река, становится еще неприятнее. Но не беспокойся, сегодня ветер явно сильнее.

– Это потому, что мы вместе. – почему-то сказала Инна.

– Скорее всего именно так. – улыбнулся Сергей.

Он ловко взобрался на парапет набережной и подал ей руку.

– Иди сюда, я тебе кое-что покажу.

Она стала рядом с ним. Канал убегал вдаль, как сверкающая дорога, над ним изогнулся мостик, будто срезая перспективу пространства. За ним только небо, а по бокам – дома. Рамка огромой картины.

– Смотри, сейчас из-за дома должен выехать трамвай. – прямо в ухо сказал Сергей. – Маршут немер один.

Ветер полностью овладел миром, по телу быстро разливалась дрожь необъятной свободы. Инне снова захотелось летать.

Слева действительно выполз трамвай, ветер, канал и небо окончательно спутали направление света.

– Он летит! – радостно воскликнула Инна. – Он будто летит по небу!

Сергей рассмеялся и крепче взял ее за руку.

Дрожь струилась в тепло ладоней, связав их накрепко, воедино. Между собой и с городом – ветер стал связующей нитью. Люди, машины, троллейбусы и пыльные тротуары, задвинулись далеко на второй план. Трамвай медленно плыл в расплавленном янтаре неба.

– Йох-у-у-у! – выкрикнул Сергей, раскинув руки, как крылья.

– Йох-у-у-у! – радостно пропела Инна следом за ним. – Это какая-то сказка!

На них не обращали внимания.

Сергей спрыгнул на тротуар и подал девушке руку.

– Пойдем на Васильевский, я покажу тебе кое-что еще!

Она прыгнула – короткий полет.

– Здорово! – задыхаясь от восторга сказала она.

Они побежали к реке через площадь.

Бело-синяя патрульная машина выехала из ворот тридцатого отделения милиции и почти сразу остановилась. Блестящая краска, как лоснящийся панцирь доисторического хищного зверя, узкий оскал радиаторной решетки, пристальные щелочки фар.

– Где этот молодой?! – сержант в бронежилете открыл дверь и по пояс высунулся наружу. – Чтоб его…

У ворот курил пожилой помощник дежурного.

– Поссать побежал. – небрежно ответил он.

– Понабирали детей в милицию… – Сержант полностью выбрался из машины и сплюнул на асфальт. – Работать не с кем.

– Ладно тебе, работник… – рассмеялся помощник дежурного. – У самого-то давно сопли высохли?

– Иди в жопу. А еще лучше дай закурить.

Помощник усмехнулся и протянул сигарету.

– Что, на свои не наработал еще?

Сержант взял сигарету, вынул зажигалку и присел на капот.

– Слушай, не заводи меня, а? – огрызнулся он. – И так настроение хреновое. Сегодня точно кого-нибудь пристрелю.

Он несколько раз чиркнул зажигалкой.

– Ветер еще этот хренов…

Наконец подкурил.

– Прямо мозги выдувает. – Он спрятал зажигалку и зло затянулся.

– Э… Ты это брось! – Помощник докурил и щелчком отбросил окурок. – Блин, опять грохнешь кого-нибудь, а я потом затрахаюсь смену сдавать.

– Переживешь. – фыркнул сержант. – Ну где же эта падла? Он у меня сегодня шуршать будет, как сраный веник, это я тебе как врач говорю.

– Да успокойся ты… Я его заодно отправил фотки с копира забрать, на ориентировку про девку-убийцу.

– А что, уже фотки есть?

– Есть.

– Так это другое дело! – Сержант радостно сверкнул глазами. – А то, блин, ищи-свищи.

Из ворот выскочил совсем молодой милиционерчик – серая форма мешком, уши топорщатся, кепка на два пальца выше бровей. Отдал помощнику пачку фотографий.

– Одну себе оставь. – Помощник пересчитал листочки. – Все, давайте! И прикрой на всякий случай Сашкин маршрут.

– А он что, с бодуна не может?

– Нет, его сменщик патрульную машину разбил. Так что Саня сегодня пешочком. Прикинь, трамвайщики до того обнаглели, что таранят ментов.

– Драть их надо… – зло фыркнул сержант.

– Выдерем! Только сначала надо найти, а то он смылся, падла. Снес «канарейке» половину капота и сдристнул. Сейчас его опера отрабатывают, но в парке битого трамвая ни одного нет. Идиот… Все равно ведь найдем, трамвай это не машина.

– Добро… – кивнул сержант.

– Удачной охоты.

– Да уж как-нибудь…

Он подождал, пока молодой сядет в машину, сам уселся за руль и захлопнул дверцу.

– Сегодня у тебя приятная работа. – небрежно сказал сержант. – С девок глаз не спускать. Как член жюри конкурса красоты, понял? Если мы ее не поймаем сегодня, будешь за машиной бегать пешком, это я тебе как врач говорю.

Инна с Сергеем шли по мосту лейтенанта Шмидта, солнце било в глаза, растягивая тени до совершенно безумной длины, но яркость уже поубавило. Только золоченный шпиль Петропавловки все еще полыхал ярко..

– Какое странное освещение! – Инна шла по тени от ограждения, раскинув руки, как канатоходец. – Небо чистое, солнце яркое, а река серая. Минор и мажор в одном флаконе. Разве так бывает?

– Иногда. – Сергей взял ее за самые кончики пальцев. – Знаешь, где находится памятник звездолетчикам, так никогда и не полетевшим к звездам?

– А такой разве есть?

– Есть. Он здесь, в Питере. И его можно увидеть прямо отсюда.

– Серьезно? – Инна сошла с теневой черты и положила руки на ограждение.

– Абсолютно. Только он немножко в другом пространстве. Дай руку и доверься ветру, он нас сейчас отнесет.

Инна закрыла глаза, но яркие впечатления вечера не дали миру исчезнуть, он так и остался перед мысленным взором – река, мост, Васильевский остров и, за мысом и за домами, убегающий к небу шпиль Петропавловки. Ветер дул почти в спину, ощутимо толкая вперед.

Инна представила, что впереди нет ограждения, и тут же в груди защекотало от восторга и первобытного ужаса высоты. Она стояла на самом краю моста, не ограниченная ничем, кроме легкого касания пальцев Сергея. Еще шаг, и ветер перестанет дуть в спину.

– Я не хочу в рай. – прошептала она не открывая глаз. – Я хочу после смерти стать ветром.