Я никогда не любил доносить и наушничать, но здесь были затронуты и мои интересы. Я вкратце пересказал Сереге разговоры с советником и Грифом.

– Хорошо, – спокойно кивнул Кабан. На его лице не было и тени удивления. – Этого следовало ожидать.

– И что ты думаешь с ними делать?

– Еще не решил, – ответил он, и тут в глазах его сверкнула веселая искорка. – Слушай, у нас веревки нет?

– Веревки? – недоуменно переспросил я. – Откуда я знаю? Я же не завхоз. А зачем тебе веревка?

– Как – зачем? – старательно разыграл удивление Кабанов. – Не тратить же на них патроны! Повесим – и дело с концом. Или ты предлагаешь отрубить им головы?

Я подождал, пока он отсмеется, и буркнул:

– Ну и шуточки у вас, поручик! А если серьезно?

– Куда уж серьезней? Подождем, посмотрим. Если у остальных их агитация будет иметь тот же успех, что у тебя, тогда проблем нет. А если наберут сторонников, то я никого не держу. Могут отправляться на все четыре стороны и решать свои проблемы, как хотят. Я ведь тоже могу уйти с теми, кто захочет со мной пойти. Насильно мил не будешь, и помогать кому-то против его воли я не хочу.

– Убедил. – Я взглянул на часы и вздохнул. – Я пошел. Перекур подходит к концу. Еще дадут наряд вне очереди за опоздание!

Кабан кивнул, взялся за бинокль, скользнул взглядом по лесу и вдруг тихо скомандовал:

– Стой! Отставить!

– Ты что? – Переход от простой человеческой беседы к языку приказов был настолько резок, что я опешил от неожиданности.

– Подожди, – бросил Кабанов, не отрываясь от окуляров. – Кажется, идут.

– Да кто идет?! – не выдержал я. Может, военные и бывают полезными, но общаться с ними явно тяжеловато!

Некоторое время Кабан молчал, потом повернулся ко мне и спокойно пояснил:

– Кто к нам может идти? Конечно, пираты. Ерунда, их всего два десятка. Так что проведем небольшое практическое занятие.

От его слов мне стало не по себе. Где-то в глубине души зародился знакомый ужас, захотелось немедленно бежать, спасаться, пока не поздно, и только спокойный вид Кабана немного привел меня в чувство.

– Как? Посмотрим, чему вы научились? – Кабанов дружески подмигнул мне и сам же ответил: – Посмотрим. Зови командиров групп и моих ребят! Остальным – тревога!

…Два с половиной десятка флибустьеров направлялись прямиком на нашу вершину. Не так-то много, но они могли оказаться лишь передовым отрядом, и я долго водил биноклем по сторонам, никого больше не обнаружив. Возможно, то была разведка, а может, они просто решили устроить здесь наблюдательный пост – особой роли это не играло. Я до сих пор не знал другого подходящего места для лагеря, и оставалось одно: принять бой.

Слава с Геной еще не вернулись, и настоящих бойцов у меня было мало. Кроме того, автомат, наше самое серьезное оружие, тоже был у разведчиков, и мы располагали одним карабином, пистолетиками да кремневым старьем. Впрочем, вооружение пиратов было еще хуже.

С самого начала главной целью я поставил полное уничтожение разбойничьего отряда. Стоит спастись хоть одному, и он приведет сюда столько своих приятелей, что они задавят нас числом. Пропажа отряда тоже должна вызвать тревогу на эскадре, но тут играет роль фактор времени. Пока сэр командор сообразит, что его люди никогда уже не вернутся, пока то да се, мы вполне успеем перебраться в другое место. А там наступит ночь, и ищи нас по всему острову!

План действия на такой случай я разработал заранее, осталось воплотить его в жизнь. Полдюжины моряков я незамедлительно отослал на противоположную сторону – вдруг пираты решили совершить скрытный обход? Вероятность подобного маневра была мала, но все-таки оставалась, и надо было принять меры предосторожности. Саму вершину должны были оборонять все три десятка ополченцев со своими командирами. Командовать ими я назначил Костю, а сам с тремя бойцами должен был зайти разбойникам в тыл и перерезать пути отхода.

Конечно, для полной гарантии неплохо было бы взять хоть одну десятку, но бывшие пассажиры не умели передвигаться по лесу без лишних звуков, и нас могли обнаружить задолго до окончания маневра. Пусть лучше сидят на горе, силы у них с пиратами примерно равны. Вдобавок три пистолета в умелых руках способны нанести немалый урон, а тут мы подоспеем, и флибустьеры окажутся в колечке.

Именно три пистолета, потому что Николая я на всякий случай послал командовать моряками, а наш кремневый арсенал… Вряд ли кто успеет перезарядить оружие, и после первого же выстрела ополченцам придется отбиваться врукопашную.

Стараясь двигаться как можно незаметнее, я в последний раз обошел наши позиции. Все люди были надежно укрыты, оружие приготовлено к бою, но многие заметно волновались. Кто не волнуется перед первым боем? Оставалось пожелать всем удачи и пуститься в путь.

Место для скрытного спуска тоже было выбрано заранее. Местами приходилось туго: то склон был крутоват, то кустарник стоял непролазной стеной. Зато и прошли мы незаметно. Сделали порядочный крюк по лесу и оказались прямо за спинами карабкающихся наверх пиратов.

До них было еще далеко, не меньше сотни метров. Нам пришлось красться за ними, стараясь как можно скорее выйти на дистанцию выстрела.

Внезапно пираты остановились и принялись о чем-то горячо спорить. Я успел подумать, не почуяли ли они угрозы, но причиной остановки, судя по всему, оказалась обычная лень – подниматься выше многим не хотелось. После не очень продолжительных дебатов пиратский отряд разделился. Одиннадцать человек продолжили подъем, а прочие расположились на траве и не думали трогаться с места.

В какой-то степени разделение сыграло нам на руку. Теперь против трех десятков защитников лагеря было меньше дюжины пиратов, а моя четверка имела более скорострельное оружие и вполне уравновешивала четырнадцать противников.

Пока часть флибустьеров подбиралась к вершине, мы сумели незаметно подобраться к отдыхающим и затаиться, ожидая начала боя.

Ждать всегда неприятно. Как бы ты ни был уверен в своих силах, любой бой несет в себе массу случайностей. Пуля действительно дура, она может попасть в самого умелого и хладнокровного солдата с не меньшим успехом, чем в новобранца. Я никогда не трусил в деле, но ждать, когда грянут выстрелы, и знать, что один может оказаться последним, – тут поневоле станет слегка не по себе.

И они грянули! Волнение моментально исчезло, мир ограничился сектором обстрела, а сознание – мыслями о том, как быстрее и эффективнее убить вскакивающих прямо перед тобой людей. Скорее всего, это все-таки была не разведка, а если и она, то ее участники отнеслись к задаче спустя рукава.

Расстояние было настолько мало, что о промахе не могло быть и речи. Пятью выстрелами я свалил пятерых, проворно набил карабин патронами и убедился, что стрелять больше не в кого. Ребята не сплоховали, и теперь перед нами лежали одни трупы.

У вершины тоже все было кончено. Шестеро нападающих безжизненно разлеглись на склоне, а уцелевшие сломя голову мчались вниз. Они изо всех сил старались уйти от расплаты и обогнуть мою группу далеко стороной. Дать им уйти было непозволительной роскошью, и мы без команды дружно ринулись наперерез.

Бегущие разглядели наш маневр и, не сбавляя хода, стали еще сильнее забирать левее. Один из них споткнулся и покатился по склону, но остальные этого даже не заметили. Каждый спасал свою шкуру, и чужая жизнь не имела для них никакого значения.

Я понял, что мы можем и не успеть. Тогда пришлось бы продолжать погоню в лесу, а это дело достаточно трудное. Стрелять на бегу на пересеченной местности тоже неудобно, и я опустился на колено, вскинул карабин, оценил упреждение и выстрелил. Пират послушно полетел на землю, и я послал пулю в его соседа, передернул затвор, но третий выстрел пропал даром. Зато следующий достал еще одного, и только один из флибустьеров успел скрыться от меня в кустарнике.

Заниматься беглецом я не стал. Ребята были намного ближе к нему, мне же требовались драгоценные секунды, чтобы наверстать упущенное. Вместо этого я повернулся к последнему упавшему пирату, дал ему приподняться и уложил навсегда. Затем в кустах сухо треснули два пистолетных выстрела, и возвращающиеся ребята еще издали дали мне знать, что все кончено.