– От Чернова не подойдут? – наивно уточнил я. – Рекомендации?

Я не шутил. Посланец от Виктора Михайловича Чернова, спикера Учредилки и несостоявшего президента России, приезжал в отряд на прошлой неделе. Эсеры не забывали своих. Оружие лишь пообещали, но деньги вручили вполне реальные.

Однорукий прапорщик Веретенников, ныне командир 2-й Социалистической роты, ходил гоголем и требовал поднять красный флаг на башне бронеплощадки.

Кажется, с Черновым я пересолил. Китель дернулся, привстал… Я перевел взгляд на его штаны и принялся считать полоски.

– В любом случае, господин Кайгородов, прием в Добровольческую армию осуществляется в индивидуальном порядке. Ни о каких отрядах и речи быть не может, равно как о каком-либо «сотрудничестве». Чины вашего… Ваши, пардон, Зуавы должны явиться сюда для личного собеседования. Тех, кто будет достоин…

Я подождал, но договаривать Китель не стал. Даже «а-а-а…» не удостоил.

– Штаны погладьте, – посоветовал я и повернулся через правое плечо.

«Белая гвардия! Путь твой высок…» Ага!..

Возле входной двери кто-то заботливо пристроил старое ведро, от которого за десять шагов несло окурками. Рядом скучал колченогий стул. Я нерешительно остановился, полез рукой в карман полушубка, нащупал твердую пачку. Курить на морозе не хотелось, в конце концов, меня никто не торопит.

Стул я проигнорировал, предпочтя широкий низкий подоконник. Размял папиросу, сложил гармошкой, достал пленного «австрийца»…

Щелк!

Черт меня сюда понес на Барочную! О чем я думал договориться с этими Голицыными и Оболенскими, с этим Kornilov’s Traveling Band? У них-то и армии нет, разговаривать надо с Донским правительством, с Калединым…

У которого, впрочем, тоже с войсками декохт.

Входная дверь хлопнула, но я даже не повернул головы, глядя в мутное, давно не мытое окно. Еще один, «доброволец», поди. А мне что тут делать? Не иначе переслушал в детстве про «Четвертые сутки пылает станица…». Стоп, какая станица? Детство – это «Неуловимые мстители», про поручика с корнетом я впервые услыхал только после первого курса, в экспедиции. «Белая романтика» вспомнилась с эполетами и аксельбантами? Гены требуют, из глубины хромосомин взывают? Какие требуют, а какие совсем наоборот. Что бы сказал мой дед-Кибальчиш? Страшно представить!..

– Разрешите прикурить?

– Да, конечно…

Не глядя, протянул зажигалку-трофей, потом все-таки обернулся. Некто ушастый и усатый в теплой зимней фуражке не слишком умело сворачивал «козью ногу». Я сочувственно вздохнул, извлек из кармана «Salve»:

– Барских не желаете?

– О! Крайне признателен, сударь! Только с позиций, купить не успел.

Пачка была последней, и я прикинул, где в Новочеркасске можно достать мои любимые с ваткой.

– А не подскажете, господин…

На синих погонах – один просвет без всяких звездочек. То ли капитан, то ли…

– Есаул, – улыбнулся ушастый, перехватив мой взгляд. – Войско Донское.

Улыбка у есаула оказалась чрезвычайно приятной, хотя и слегка снисходительной. Встретил штафирку!

– Спасибо, господин есаул. Я, знаете, личность глубоко штатская…

Улыбка погасла, ярко блеснули глаза – синие, в цвет погон.

– Но вы, как я вижу, все-таки пришли сюда, а не в ресторан «Арагви», господин…

«Арагви»? Что-то помнится, кажется, встречал в мемуарах Суворина. Хвалили-с!

– Кайгородов Николай Федорович.

– Чернецов Василий Михайлович. К вашим услугам.

Кто-о-о?! Стоп, и чему я удивляюсь? Есаул и должен быть здесь, в Новочеркасске, именно сегодня его отряд отозвали с фронта, я лишь не знал, что мы встретимся на Барочной.

Я глубоко затянулся, наслаждаясь прекрасным турецким табаком. Повернулся к окну, попытался пустить колечко дыма. Давно не тренировался, правда…

…Одно колечко, второе… Неплохо! Хорошо! Даже отлично!..

– Ну как там мои пушечки, Василий Михайлович? Бахают?

Моргнул, взглянул недоуменно. Приоткрыл рот… Наконец, резко выдохнул:

– Не может быть! Капитан Филибер?!

– К вашим…

Ай! Душить-то меня зачем? Ребра, ребра!..

– Филибер! Филибер, вы! Ну, слава богу, наконец-то. Где вы все время прячетесь? Я же давно хотел… Я же… Вы меня тогда так выручили! Если бы не ваши трехдюймовки…

– Ва-си-лий Ми-хай-ло-вич! Кости не ломайте!.. Господин есаул-у-ул!..

Теперь мы смотрели друг на друга. Чернецов смешно морщил нос, качал головой. Но вот улыбка исчезла, затвердел взгляд:

– Договоримся сразу. Без «ичей», без «есаулов» – и на «ты». Если не в строю.

Я охотно кивнул. Усмехнулся:

– А ты меня, Василий, сначала построй.

– А чего ты от них хотел, Филибер? Правильно говоришь: бродячие музыканты. Traveling Band – правильно? Я бы и сам сюда век не совался, так Каледин прислал. Совсем на фронте хреново, жмет Сиверс, уже Миус переполз. Морячки в Таганроге высадились, на Батайск идут, кокаин нюхают… И даже не в этой сволочи, я тебе скажу, дело. Наши воевать не хотят, уперлись – мол, договоримся, большевики Дон признают… Про Голубова слыхал? Не избрали атаманом, вот и решил шансом воспользоваться. Очень опасный, хуже него – только Подтелков… Тут ведь какая идея была? Отряды создаем – маленькие, но кусучие. Семилетов, Курочкин, Греков, Федя Назаров, я… Переносим войну на территорию противника, штабы громим, коммуникации разрываем. «Партизанка», одним словом. А в это время Атаман войско поднимает. Хотя бы две дивизии, хотя бы одну… Чего вышло, сам видишь. У меня в отряде – студенты с гимназистами, смотреть жутко, скаутский лагерь – не армия. А офицеры… Здесь, в Новочеркасске, однажды собрались тысячи полторы, полк целый. О делах, значит, покалякать, о текущем моменте. Я им этот момент и разъяснил. Я, говорю, пойду драться с большевиками, и если меня убьют или повесят «товарищи», буду знать, за что. А за что они вздернут вас, когда придут? Ясно за что – за шею! И знаешь, сколько ко мне в отряд записалось? Аж двадцать семь человек. И те после разбежались. Вот так и воюем. Не Сиверс нас разобьет – свои сдадут, вот что страшно. Как ты у себя в Каменноугольном держишься, не представляю. А теперь… Хочу у Корнилова батальон выпросить – всего на одну операцию. Есть задумка «товарищей» потрепать, может, еще несколько дней выиграем. А ты, Филибер, вот что: к Корнилову не ходи, и к Алексееву не ходи. Они – кубыть Иван Иванович с Иваном Никифоровичем у Гоголя – меж собой разобраться не могут. Ты с Деникиным поговори, Антон Иванович среди этих… музыкантов самый вменяемый. Нет, лучше сделаем. Я сегодня Каледину скажу, он записочку черкнет… Тебя не только выслушают – ковровую дорожку простелят. И не пропадай, Филибер, самое время сейчас вместе держаться. Самое, я тебе скажу, время!..

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.