– Совсем не хочется уезжать, – Болт смотрел на закат с крыши «Уходящего солнца». – Тачдаун сегодня, – он сделал глубокую затяжку и передал джойнт дальше по кругу.

– Так не уезжай, – Марик курить отказался, уронил голову на матрас и поднял вверх руки, ему уже и так было достаточно.

– Как «не уезжай»? У меня билет обратный.

– Дашь в аэропорту сто пятьдесят долларов и поменяешь его.

– Точно, – в разговор вмешался парень, только заселившийся в гест-хаус, – я две недели назад прилетел, меня подруга привезла. Вообще на неделю ехал, она меня уговаривала не брать обратный билет, говорила, что здесь пиздато, но я ведь не знал, что настолько! Билет сдал, решил еще месяцок поторчать. Меня в Москве ничего не держит.

Болт узнал парня из Домодедова, он был с девушкой, которая обещала ему, что тот останется. Он действительно сдал билеты.

– Не, я так не могу, – Сергей тут же представил магазин, забитый керамическими раковинами и унитазами, дотошных жен, объясняющих своим мужьям, что цвет сливного бачка не подходит к люстре в гостиной, стервозную начальницу… – Меня там тоже ничего не держит, но возвращаться надо.

– Надо, – фыркнул Марик, – это очень по-московски. Зачем?

– Ну… – Болт не мог ответить на этот простой с виду вопрос.

– Вот именно, «ну…». И ответить нечего. Запрешься в своей конуре, будешь смотреть то в телевизор, то на термометр, ждать, когда же, наконец, потеплеет, потому что утром на работу, вечером с работы. И что?

– Надо же чем-то заниматься, – Болт уставился на приплюснутый диск солнца, он еще не до конца опустился к линии горизонта, но, словно красная капелька, немного вытянулся и соединился с водой.

– Занимайся здесь. Что ты в Москве делаешь? – Марик потянулся, встал в полный рост и вытянул руки навстречу уходящему солнцу.

– Унитазы продаю.

– Да… Здесь это не особенно нужно. А что еще делаешь?

Болт задумался. Снова ответить было нечего. Света? Нет, с ней его уже ничего не связывает, последние дни в Гоа все мысли Сереги были о незнакомке, влепившей ему пощечину только за то, что он ладонью прикоснулся к ее губам. Динк? С ним особенно тоже, только слушает его болтовню и…

– В шахматы играю! – Сергей сказал это так, будто каждый день на Луну летал.

– Хорошо играешь?

– Кандидат в мастера спорта, – Болт с гордостью вспомнил свое, пожалуй, единственное достижение в этой жизни.

– Вот видишь, уже что-то, – Марик не менял позы, казалось, он разговаривает с солнцем. – Открой здесь шахматную школу, такого, могу тебя заверить, еще нет.

– Да кому она здесь нужна?

– А кому нужна школа запуска воздушных змеев?

– А что, такая есть? – Болт стал рядом с Мариком и тоже вытянул руки.

Солнце наполовину скрылось в воде, голубое, без единого облачка, небо отражалось в океане, пена волн окрасилась в золотисто-розовый цвет, хотелось сорваться с крыши, пролететь над песком пятьсот метров, упасть в теплую воду и лежать там до появления первой звезды.

Марик оставил вопрос без ответа, все дождались, когда верхний край диска утонет в океане, докурили джойнт и спустились вниз – там Вася за низким столиком уже крутил новый.

– Представляете, еду сегодня рано утром на мопеде, красотища невероятная, дымок над речкой висит, водичка как зеркало, на поле старички рис собирают. Я им кричу: «Здарова, крестьяне!» – а они все выпрямились и хором мне отвечают: «Good morning, sir», – Вася был из тех людей, которые никогда не устают удивляться, каждый день он рассказывал какие-нибудь новые истории, непосредственным участником которых был сам…

Болт зашел в свое бунгало. Красный чемодан за всю неделю он так и не открыл – по общему примеру купил цветастую лунги – так все время в ней и проходил. В Королеве Сергей собирал багаж три дня, клал в него вещи, доставал обратно, менял, перекладывал.

«Зачем?…»

Пригодились только джинсы, в которых он прилетел, и свитер – да и то только для того, чтобы улететь в них обратно.

Болт сел на деревянные ступеньки перед бунгало. Яркие краски сменились на серые, ночь опускалась быстро, черные силуэты пальмовых листьев на фоне еще светлого над морем неба качались, словно махали руками: «До свидания, до свидания».

– Не хочется уезжать? – Вася присел рядом на ступеньки и протянул косяк. – На, такого в Москве не попробуешь.

– Не хочется, – Болт одновременно ответил и на вопрос, и на предложение покурить.

– Сегодня на найт-маркет поедешь? Слоников-специй-благовоний на подарки покупать?

– Не, где-то в Ашвеме вечеринка, – туда.

– Я тоже туда собрался. Но хороших вечеринок в Гоа больше нет…

– Почему?

– Получить разрешение дорого стоит. Это специально делают, чтобы фрики сюда не ездили.

– А кто тогда ездить будет?

– Ты же сам на юге был, все видел. Такие туристы выгоднее: приехали, потратили пару тысяч – и обратно, домой. Русский туристический бизнес убил Гоа. Не парься, тебе не с чем сравнивать. Ты когда улетаешь?

– Завтра уже буду дома.

– Дома… – Вася вспомнил Россию и поежился.

– Если честно, то я, когда сюда прилетел, будто на родину попал. Индия нежным пуховым одеялом накрыла и колыбельную спела. Убаюкала и показала самый красивый сон. Только сейчас очнулся.

– Вот ты и нашел ответ на свой вопрос о гоанском синдроме. Симптомов много, и у каждого они свои. Но все непременно сводится к одному – любовь к Гоа. Такая, что расстаться невозможно. Не спеши просыпаться, все только начинается, – Вася улыбнулся и как волшебник растворился в опустившейся темноте.

Ровно через пять часов волшебник Вася сидел на крыше странного места под названием «Liquid Sky» и пытался объяснить Болту, почему тот не сможет улететь и в чем волшебство Гоа:

– Иногда мне кажется, что Гоа собирает в единую папочку файлы всех твоих лучших событий, желаний, стремлений и, независимо от проведенного здесь времени, в последние дни пребывания выбирает из общего списка самое лучшее, самое достойное и реализует его с максимальной энергией отдачи… Вот загадай прямо сейчас самое заветное, самое искреннее желание.

– Зачем?

– Да просто загадай, тебе что, от этого хуже станет?

Сергей задумался, у него никогда особых желаний не было, он довольствовался тем, что было, и к большему, в принципе, не стремился. Разве что…

– Загадал.

– Поверь мне, оно исполнится. Главное, чтобы настоящее желание было, существенное.

– Ну, – Болт понимал, что Васе нужно было просто с кем-то поговорить, – такое желание вряд ли исполнится.

– А вот увидишь, может, даже сегодня.

«На сегодня у меня уже билет в Москву», – подумал Болт.

Закончив свои размышления на тему волшебства Гоа, Вася, не сказав больше ни слова, подскочил с места, схватил матрас и швырнул его с крыши на землю, туда, где танцевали люди. Вслед за этим он стрелой сбежал по лестнице, идущей вокруг дома, и прямо с разгона плюхнулся на матрас спиной, задрав кверху руки и ноги, – затем, как в замедленной съемке, раскинул их звездочкой по матрасу и выдохнул так глубоко, что это было видно Болту даже с крыши.

…«Б-У-Л-И-Н-А-Д»…

Болт, испугавшийся еще в тот момент, когда Вася только схватил матрас, побежал за ним вниз, наклонился над задыхающимся от радости телом и спросил:

– Ты как?

Вася перевел восторженный взгляд с Сергея на звездное небо и уверенно сказал:

– Хорошо! Хорошо засыпать под шум прибоя, хорошо просыпаться оттого, что солнце печет. Хорошо лежать под пальмами и слушать музыку. Ты спрашивал, почему сюда тянет? Просто потому, что здесь хорошо.

Болт лег рядом, вокруг люди продолжали танцевать и не обращали на них никакого внимания – такое впечатление, что они каждый день видят летающие с крыши матрасы и падающих на них Вась. За импровизированной барной стойкой импровизированный бармен – индиец лет пятидесяти – лихо вскрывал бутылки с колой и вставлял в них трубочки. Психоделические рисунки на полотнах, растянутых по периметру двора, где проходила вечеринка, светились в ультрафиолете. Все они напоминали кадры из мультика «Седьмая планета» – большие оранжевые грибы, маленькие люди в космических скафандрах, черная пустота с повисшими в ней звездами.