– Не так уж и ясно, – выкрикнул какой-то крепыш с остриженными в кружок волосами и поразительно голубыми глазами. – Может быть, это означает всего лишь мир с Ханзой.

– А может быть, вороны садятся на мертвецов, чтобы благословить их и выказать уважение, лорд Кенвульф? Мне казалось, вы не настолько глупы, милорд.

Кенвульф неохотно пожал плечами.

– Кто знает, что задумал Роберт? Прайфек его поддерживает. Возможно, мы слишком мало знаем о его планах, и они лишь издалека кажутся губительными. И вам придется признать – не в обиду архигреффессе Энни, – что нам хочется получить правителя получше Чарльза.

– Думаю, мы все разделяем ваше мнение о Чарльзе, – не стал спорить Артвейр. – Святые решили осенить его своим прикосновением, и я полагаю, что даже его мать согласится, что он не должен сидеть на троне. Но есть еще одна законная наследница, и она сидит перед вами.

Все собравшиеся смотрели на Артвейра, но теперь их взгляды вернулись к Энни, более резкие и какие-то голодные.

На ноги поднялся дородный мужчина с ярко-рыжими волосами и черными глазами.

– Могу я высказаться по этому поводу, милорд?

– Разумеется, лорд Бишоп, – ответил Артвейр.

– Король Уильям сумел убедить Комвен утвердить закон, позволяющий женщине занять трон Кротении. Но до сих пор ничего подобного не случалось. Этот закон еще ни разу не опробован. И единственная причина, по которой он вообще рассматривался, это состояние юного Чарльза. В соответствии с более древним и признанным правилом, если сын не мог стать королем, корона переходила к его сыну, коего, разумеется, у Чарльза нет. Таким образом, трон вполне законно получает Роберт как единственный наследник мужского пола.

– Да-да, – сердито перебил его какой-то человек с землистым лицом.

Грефт Дилворда, вспомнила Энни, так его зовут.

– Но, лорд Бишоп, вы забываете, что тогда мы сомневались не только в Чарльзе, но и в Роберте. Вот почему мы так проголосовали.

– Верно, – признал Бишоп, – но некоторые возразят, что лучше дьявол на троне, чем неопытная девушка, особенно в такие времена, как сейчас.

– Вы хотите сказать, когда дьяволы свободно бродят по стране? – сухо поинтересовался Артвейр. – Вы хотите видеть зло и внутри, и снаружи Эслена?

Бишоп пожал плечами.

– Слухи про Роберта становятся все мрачнее. Я даже слышал, что из его ран не идет кровь, как у всех остальных людей. Но про Энни тоже много чего рассказывают. Сам прайфек объявил ее колдуньей, воспитанной в монастыре, который полностью обратился ко злу. А рассказы о том, что она совершила в Данмроге… внушают беспокойство, – закончил он.

Энни слушала это рассеянно, словно наблюдала за происходящим со стороны. Неужели они говорят про нее? Неужели все настолько перепуталось?

И перепуталось ли? Она побывала только в одном монастыре, в монастыре Святой Цер. И там ей рассказывали про яды и способы убийства. Разве это не зло? А то, что она может сделать – и ведь делала, – наверное, можно счесть колдовством?

А что, если прайфек прав и…

Нет.

– Если вы хотите меня в чем-то обвинить, лорд Бишоп, прошу вас, будьте так любезны обращаться прямо ко мне, – с удивлением услышала Энни свои слова.

Она неожиданно почувствовала, что снова вернулась в свое тело, и наклонилась вперед на импровизированном троне.

– Была ли Виргенья Отважная колдуньей, потому что владела силой святых? – продолжала она. – Человек, который выдвинул против меня обвинения, прайфек Хесперо… У меня есть свидетельство, письмо, которое доказывает, что он был заодно со священниками, участвовавшими в языческих ритуалах и совершавшими жестокие убийства. Если вы что-то слышали про Данмрог, вам известно, что не я прибивала гвоздями мужчин, женщин и детей к деревянным колам и не я потрошила их. Не я пела гимны над кровью невинных, чтобы разбудить ужасного демона. Но я и мои спутники остановили их отвратительный ритуал. Так что, лорд Бишоп и все остальные, – возможно, я действительно колдунья. Возможно, я есть зло. Но в таком случае добра вообще не существует, потому что прайфек и эти церковники не поклоняются истинным святым. Как, разумеется, и мой Дядя Роберт. Он отдаст нашу страну самым страшным и темным силам, какие только можно вообразить, и всем вам это известно. Именно поэтому вы здесь и собрались.

Она снова села и во внезапно наступившей тишине вдруг почувствовала, как ее оставляет уверенность. Но тут еще один человек, которого она узнала, – Сигбранд Хаергилд, маркгрефт Даэрата, – громко рассмеялся.

– А у этой леди острый язычок, – заметил он, обращаясь к собравшимся.

Он поднялся, сухопарый пожилой человек, который почему-то напомнил Энни деревья, растущие на береговых скалах, дуб, выстоявший под ударами ветра и волн, с древесиной твердой, как железо.

– Должен признать, я первый усомнился в том, что женщине следует править, – сказал он. – Я протестовал против проекта Уильяма и решения Комвена. Однако оно было принято. Я не понимаю всех этих разговоров о колдовстве и святых. Единственный святой, которому я когда-либо доверял, живет в моем мече. Но я провел всю свою жизнь, глядя на земли Ханзы, расстилающиеся по ту сторону реки Свежесть. Я сражался против их заговоров и не допущу, чтобы жена Уильяма вышла замуж за ханзейца, чтобы один из них сел в Эслене не то что на трон, а даже на горшок. Роберт, вне всякого сомнения, сошел с ума, решив заключить сделку с Рейксбургами, и это доказывает мне, что Уильям был прав и что эта девушка – единственная надежда Кротении. И я уверен, ее сестры были убиты в тот же день, что и Уильям, не случайно. Вы не согласны? – Он оглядел собравшихся, но никто не ответил на его вызов. – Нет, Черный Роберт расчищал себе дорогу к трону.

– Откуда нам знать? – осторожно проговорил Кенвульф. – Все эти убийства вполне могла организовать и она. – Он показал на Энни.

Эти слова ударили в нее, точно молния.

– Что… вы… сказали? – с трудом выговорила она.

– Я не… просто я хочу сказать, леди, что мы не можем знать… я не выдвигаю никаких обвинений…

Энни вскочила и почувствовала, как дрожат ее руки и ноги.

– Здесь и сейчас, лорд Кенвульф, я говорю вам, что не имею никакого отношения к гибели моих родных. Сама мысль об этом представляется мне непристойной. Те же самые убийцы прошли через полмира по моему следу. Посмотрите мне в глаза. А потом сделайте то же самое с моим дядей. Давайте проверим, кто из нас выдержит ваш взгляд.

Она почувствовала шум в ушах и услышала демонический смешок где-то у себя за спиной.

«Нет», – подумала она.

Хватит ли этой армии, чтобы защитить ее? Наверное, нет.

Неожиданно она поняла, что снова сидит, а Остра протягивает ей стакан воды. А еще ей казалось, будто она что-то пропустила. Все с беспокойством смотрели на нее.

– …раны, полученные в Данмроге и во время покушения на ее жизнь здесь, в Гленчесте, три ночи назад, – говорил Артвейр. – Она еще очень слаба, и, уверяю вас, ужасная клевета, измышленная лордом Кенвульфом, не улучшила ее состояние.

– Я не имел в виду… – Кенвульф вздохнул и добавил: – Приношу вам свои извинения, ваше высочество.

– Они приняты, – ледяным тоном ответила Энни.

– Теперь, когда с этим покончено, – продолжал Артвейр, – давайте вернемся к предмету нашего обсуждения. Милорды, маркгрефт Сигбранд сказал правду, не так ли? Большинство из вас собрались здесь, потому что знают, что мы должны сделать. Я знаком с такого рода спорами, и мне известны их причины. А еще я знаю, что у нас нет на них времени. Вот что я предлагаю, милорды: каждый из вас должен высказать, простым королевским языком, что он хочет получить от ее величества, когда она сядет на трон. Я думаю, вы убедитесь, что она справедлива и щедра по отношению к своим союзникам. Начнем с вас, лорд Бишоп, если вы не возражаете.

Остаток дня превратился для Энни в сплошной кошмар. Она с трудом понимала большинство запросов; точнее, она понимала их, но не степень их важности. Грефт Рогваэля, например, просил снизить налог на торговлю рожью, но Артвейр посоветовал ей отказать ему и дать взамен место в Комвене. Лорд Бишоп хотел получить титул и положение при дворе императора, передающиеся по наследству. Она удовлетворила его желание – также по совету Артвейра.