Вскоре скалы заслонили светлый прямоугольник входа и мрак окутал нас со всех сторон. Повторюсь, что фонаря мне не выдали, а Кларк свой почему-то включать не торопился. И в какой-то момент спуска я потеряла грозного спутника. Только что он был рядом, а в следующий момент исчез.

Я остановилась, вслушиваясь в темноту и пытаясь различить свист веревки, скользящей сквозь зажим Кларка. Но вместо этого обнаружила их.

Они выползали из скальных щелей. Гибкие, тягучие, похожие на тени в ночи. Стены кишели этими тварями. Они внимательно следили за мной, некоторые тянулась к веревке. Шепот, идущий со всех сторон, усилился. Мне показалось, что он был обращен ко мне. Тени пытались мне что-то сказать и даже о чем-то попросить.

Страх сдавил сердце. Рука вцепилась в зажим мертвой хваткой. Я не могла ею пошевелить, чтобы продолжить спуск. Надо двигаться дальше, но я не могла.

Ужас вцепился в горло.

На руку опустилась теплая успокаивающая ладонь.

– Не обращай внимания, – сказал Кларк из-за плеча.

Я вдруг обнаружила, что он притянул меня к себе. Я прижималась к его телу – тому самому, которое скрыто под черной водолазкой. На сей раз осознание этого не испугало. Наоборот, стало легче. Наверняка потому, что тени были намного ужаснее.

– Кто они?

– Никто.

Вспыхнул яркий свет, моментально разогнавший тени и шепот. Кларк провел лучом вдоль стены, и я увидела замелькавшие хвосты. Крысы сиганули в разные стороны. По стенам их ползали целые полчища. Скрежет когтей и писк я приняла за потусторонние звуки. Господи, а я-то подумала…

Кларк закрепил фонарь на поясе и покатился вниз. Я расслабила онемевшую руку. Повернула зажим, и сила тяжести понесла меня вслед за моим проводником. Теперь я держалась к нему как можно ближе, потому что у него был свет и он был единственным, в ком я чувствовала опору в этой жуткой пропасти.

Провалившуюся стенную плиту я узнала сразу же. Покрытая серебром поверхность ярко сверкнула в луче фонаря. Кларк тут же выключил свет, но я успела заметить, что плита стояла вертикально, застряв в узком участке расщелины. Мы висели от нее на расстоянии двух метров. Крыс здесь не было, все остались наверху.

– Возьми.

В мою руку ткнулся фонарь. Я взяла его, в то время как Кларк отвернулся от посеребренной руины.

Прежде чем я нащупала кнопку включения фонаря, Кларк произнес:

– Помни о том, что я говорил наверху.

– А сами вы не будете смотреть?

– Я не могу смотреть на текст, – раздраженно ответил Кларк. – Он жжет мне глаза!

Эти странности скоро покроют меня с головой. Почему он не может смотреть на текст?

Я включила свет.

Он осветил поверхность плиты. Серебро вспыхнуло.

Текст был велик: размером с мой рост, каждая буква – с мою ладонь. Составлен на санскрите и начертан при помощи ведийского письма. Не прелюдийский, не тот божественный язык, который когда-то оплетал мир, а затем оказался забыт, но наиболее генетически близкий к нему. Язык брахманов, на котором они писали веды и упанишады – священные тексты, услышанные от богов. Более примитивный и не такой мелодичный. Тем не менее тоже достаточно древний. И мертвый. На этом языке больше никто не разговаривает, кроме индийских священников. И меня.

Серебряные буквы висели на строчках, словно крючки на горизонтально натянутой леске. Помня о предупреждении, я загородила ладонью верхнюю часть отражателя фонаря, отчего световой круг оказался сверху обрезан и первые четыре строки текста остались во тьме. Да они мне и не нужны. Как и сам текст.

Только бы Кларк оставил в живых.

– …и безутешная мать увидела сон, – начала я перевод с пятой. – В том сне Стражи Мира, Локапалы-Махараджи, подняли ее на небеса к… Богу Вишне. Бог был красив. На груди его сверкал медальон с драгоценными каменьями, ослепивший ее на мгновение… И сказал Вишна: «За твою благодетель и смирение скажу я, как излечить тебе сына. Найди в лесу мандалу, что укажет путь к великому древу Ашваттха. Соверши путь, и, когда придешь к древу, встань перед ним на колени и поклонись трижды. Приложи ладонь и прошепчи свою просьбу». Проснувшись наутро, мать сделала в точности как велел во сне Махешвара. Отыскав в лесу мандалу, она три дня и три ночи шла по ее указанию. На четвертый день увидела женщина древо чудесное, равного по красоте которому нет во всем мире… – Я прервалась. – У вас не будет глотка воды? В горле пересохло…

– Читай, – велел Кларк настолько мрачно, что желание промочить губы моментально улетучилось.

– Кхм… Поклонившись три раза, опустилась мать на колени перед великим древом. Прикоснувшись к нему, со слезами поведала просьбу. И едва сделала это, как раздвинулись небеса и из них прогремело слово, от которого вздрогнул мир. Мать взяла слово и вернулась домой. Там, над кроватью сына, прочитала его. В тот же миг налетел ветер и изгнал из сына чарвати…

Дальше текст был оборван.

– «Чарвати» я сейчас не могу перевести. Это какое-то название. Чтобы проследить его этимологию, нужно покопаться в словарях…

Я только сейчас обнаружила, что Кларк тщательно записывает мои слова в блокнот. Наконец он получил долгожданный перевод. Но зачем ему понадобилась эта странная легенда? Что он хочет найти? Неужели из-за этой ерунды произошел его «семейный развод» с ЦРУ?

Я смахнула ладонью пот со лба.

И лишь затем поняла, что наделала. Не зря ладонь такая горячая! Ведь именно ею я закрывала отражатель.

Текст был освещен полностью. Включая первые четыре строки.

Как все отрицательно!

Мне нельзя туда смотреть. Никоим образом. Нужно скорее убрать свет с текста, тогда никаких проблем не возникнет.

Но вместо этого я вдруг подумала, что Кларк настолько увлечен фиксацией моих слов на бумаге, что не заметит, если я краешком глаза взгляну на верхние строки. Буквально на секунду. Что там написано, и почему это нельзя читать? Наверняка там скрыт ключ ко всему.

Я быстро впилась взглядом в строки.

И практически тут же Кларк поднял голову.

Раздумий не было. Замешательств, колебаний, грозных предупреждений – ничего! Если бы это случилось, я бы еще поспорила, потянула время. Произошла случайность, я не хотела. Да и разглядеть толком ничего не успела. Ну, может две-три строчки прочла. Но не четвертую! Четвертую точно не видела!

Но, повторюсь, Кларк не колебался ни секунды.

Я вздрогнула, фонарь в руке повернулся. Свет упал на моего проводника. Только мне показалось, что рядом со мной вовсе не Кларк, а совершенно другое существо. Настоящий дьявол. Лицо искажено страшной гримасой, глаза заволокла чернота.

Он резко взмахнул надо мной ножом. И враз отсек веревку, на которой я висела.

Если бы я могла выбирать, куда падать: в выгребную яму, в геенну огненную, в океан Солярис – то эту расщелину под древнеиндийским храмом выбрала бы в последнюю очередь. Она нагоняла на меня страх своими призраками, тьмой и потусторонней жутью. Но выбора не было. Человек падает туда, куда его бросили.

Через несколько метров я шваркнулась о стену и расколола фонарь. Мир моментально погрузился в кромешную тьму. Мне было так страшно, что я даже кричать не могла. Впрочем, были и плюсы. Удар притормозил падение.

Меня развернуло и пронесло сквозь паутину, которая тут же залепила лицо. Теперь я падала вниз головой, а это, смею заметить, занятие весьма рискованное, особенно если внизу появится дно. В подобных случаях первым страдает мозг, а мне он еще понадобится, чтобы выбраться на свет.

Я сорвала с пояса якорь-кошку.

Бросила в сторону: куда-нибудь, куда угодно…

Цепко звякнул металл.

Веревка резко натянулась. Кажется, кошка зацепи…

Меня с силой рвануло вверх. Опять перевернуло, и я было обрадовалась, что приняла нормальное положение, как по мне весьма впечатляюще врезала невидимая стена.

Новый удар оглушил. Веревка проскользнула, оставив ожоги на ладонях. Хорошо, что я быстро пришла в себя и не позволила ей выскользнуть совсем.