– Никто… – Тогда, предлагаю повторить.
После такого приключения никто не был против приходнуться еще разок. Бабы встали на стреме, а Семарь-Здрахарь и Блим Кололей разложили необходимое на подоконнике. Отщелочили все, что оставалось и разделили по-братски.
Пока наркоманы двигали друг друга, из стрем-пакета выползали запоздавшие тараканы. Ширка в походно-полевых условиях прошла удачно, казнить никого не пришлось, Семарь-Здрахарь с первого раза попадал в вену и вмазанные располагались на ступеньках.
Машина Коленика Ввеновна рассматривала на приходе поверхность бетонных ступеней. Вдруг ее внимание привлекло что-то шевелящееся. Она подцепила это ногтем. По облупившемуся лаку кругами забегал малюсенький муравьишка.
– Смотрите, кто к нам пришел… – Начала Машина Коленика Ввеновна и услышала дробный топот. Когда она оглянулась, на лестнице никого не было, а муравей начал петь ей колыбельную.
ЖИЗНЬ.
Это крайне однообразная штука. Особенно для торчка.
О, романтически настроенный пубертатник, ты думаешь, что жизнь наркомана это вечный кайф? А ты, начитавшийся ментовских сводок и антинаркотических лживых статеек житель совка, для тебя наркоманское существование это сплошная цепь преступлений? А ты, торчок, чего сам-то ты думаешь о своей жизни?
– А хуй ли он вообще может думать? У него, наверняка, от уколов все мозги вытекли. – Скажет просвещенный раб стереотипов и попадет при этом хуем в небо.
Кому, как не торчку, думать о завтрашнем дне?
Спешащие к восьми на работу, вам, хотя и не платят месяцами, но вы уверены, что завтра вы будете иметь свои полкило еды, запивая его водкой или пивом, по вкусу. А наркоша? Он постоянно вынужден загадывать на будущее: будет он вмазан, достанет он торч, или будет валяться в койке, пропитывая простыни потом абстяги? Кайф или ломки? Вот его выбор.
Вы строите свое будущее, наркоман в нем живет. И ему тоже хочется, чтобы оно было счастливым.
Замороченные совдепы, вы тащитесь от своих комплексов и знания реальности. Но шировой чихал на эту реальность. Он вырвался из нее, и попал в другую. А там свои стереотипы, от которых никуда не денешься.
Наркоман становится наркоманом из-за своего стремления к свободе. Он не понимает, что это такое, но ему внушали, что свобода – это кайф. Вот он этот кайф и находит.
Наркот становтся потерян для мира, если он сам не захочет в него вернуться. И тут он стоит перед выбором. Ему уже ведомы две реальности, и какая из них менее страшная, в какой из них он получит то, что, как он считает, ему по праву принадлежит? Что? Да радость, еб вашу мать!
В его мире этой радости хоть жопой жуй. И вся концентрированная. А на ебучем заводе или в ебаной конторе есть эта радость? Можно, конечно, найти, если очень постараться. Он ведь очень! А тут – веняк подставил, втрескали в него, и радости и счастья полные штаны.
Правда, расплата за концентрированную радость тоже концентрированная. Но тут уж выбирать не приходится.
Но ведь какая штука, спроси любого ублюдка на улице, что бы он предпочел: жить долго, но скучно, или коротко, но радостно? И он выберет последнее. Ну да, не все. Но большинство!
Так что? Все наркоманы? Пусть и в потенциале.
Но, бля, почему этот уличный опрашиваемый не согласится на такой вариант: долго и радостно? А потому, что он думает, что так не бывает. Столько лет все рвались к счастливой жизни, что абсолютно в ней разуверились!
«Свобода! Равенство! Братство!» Лицемерный лозунг, в сети которого попадают все, кто его слышал. Для торчка свобода – это возможность ширяться. Равенство – это чтобы ширялись все в его круге общения. Братство – чтобы давали раскумариться на халяву, помогали подержать перетягу или ширнуть. А вы думаете по другому?
И вы тоже правы.
Но это именно вы создали мир, из которого хочется уйти навсегда и как можно скорее! Что же вы держите наркоманов за изгоев? Может потому, что сами боитесь ступить на их путь?
Или вам в ломак переделать себя так, чтобы ваш мир стал насыщеннее, чем наркотические глюки?
Впрочем, зачем переделывать? Может надо просто заметить, что все вокруг совершенно?
ЗАМОРОЧКА – 1.
ОЖИВЛЕНИЕ КАРТИНКИ.
Ты дрочишь на нее уже четвертый месяц. Куда деваться? Ты один, бабы нет, а ебаться так хочется…
Особенно под винтом.
Варишь ты его один, в одну харю и трескаешь, перетягивая руку старыми подтяжками. Приход поглощает тебя, тащит в неизведанные глубины эйфории. А ты поддаешься этому чувству, растворяешься в нем. Но приход слабеет, и ты оказываешься перенесенным в новый мир, мир сверкающий яркими красками, мир, в котором ты чувствуешь заключенные в тебе силы. Мощь распирает тебя, ты не знаешь куда ее девать, а применить-то хочется. И вот ты берешь картинку из порнокалендаря.
Она настолько тебе нравится, что ты тайком выдрал ее у какого-то из твоих знакомых торчков, принес домой и теперь разглядываешь это тело. Негритянка, нет, скорее мулатка, она сидит на корточках, широко расставив острые коленки так, что ты видишь ровную щель бритой пизды, и эта пизда прекрасна.
Мулатка держится обеими руками за ветку над ее головой, пальцы ног девушки как раз у нижнего обреза картинки и кажется, что если ее оживить, она спрыгнет с изображения и тогда…
Ты голый, согнув колени, лежишь на кровати, фотография негритянки опирается на твой хуй, и ты смотришь на нее. Ты видишь, что она на самом деле живая. Она лишь под прозрачной пленкой, которую можно каким-то образом убрать, и она, живая и радостная, недаром же она тебе улыбается, сойдет с картинки.
Протянув руку, ты прикасаешься к ее колену, груди. У тебя полное ощущение, что твои пальцы гладят живую плоть, она пульсирует, в такт биению ее сердца. Пальцы скользят ниже, к пизде, и тебе кажется, что от этого она улыбается еще шире. Между полусомкнутых губ появляется дразнящий кончик языка. Ты видишь, как она томно облизывается и понимаешь, что еще чуть-чуть, и она появится во плоти.
Но пока рано. Она ведь еще плоская, и ты впиваешься взглядом в изображение, и оно начинает приобретать объем. За спиной девушки небольшой бассейн с прозрачно синей водой. От дерева, за ветвь которого держится твоя мулатка, на него падает тень. Ты разглядываешь волны. Они перемещаются, слышится слабый плеск воды о бетонные стенки и томный вздох.
Переведя немигающий взгляд на девушку, ты замечаешь, что она как бы выпирает из картинки. Внезапно она моргает. Да! Оживает!
Ты смотришь еще пристальнее, да, изменились тени на ее коже. Теперь они не от невидимого солнца, а от лампы, которая освещает тебя и ее. Ты нежно прикасаешься к женскому телу. Да, вот она, выпуклость грудей, коленок, сладостная мокрость пизды. Но почему же негритянка не вылезает из своей тюрьмы? Ах да, ее держит невидимая пленка. Ты воображаешь, что твой палец превращается в плазменный резак, способный прорезать любую преграду. Ты уже подносишь его к изображению, но замечаешь, что девушка предупреждающе качает головой. Но почему, неужели она не хочет? Нет, наверное, она еще недостаточно материализовалась.
Сила, распирающая тебя, устремляется в твои руки, и через пальцы мощным потоком устремляется в негритянку. Ты видишь, как она нежится в их лучах, приобретая плотность и объем.
Не мигая, ты смотришь на нее. Ты боишься, что моргнув, можно упустить момент, когда она будет готова спрыгнуть к тебе. Но минуты идут, и ничего не происходит. Твои глаза давно уже истекают слезами, соленые струйки стекают по твоим щекам, падают не грудь. Быстрым движением руки ты вытираешь ненужную влагу и вдруг понимаешь, что твои усилия напрасны.
До тебя доходит, что ты излучаешь гигаватты, но они не остаются в нарисованной девушке, а передаются ей настоящей, той, с которой и была сделана фотография.
Ты прекращаешь накачивать ее силой и вглядываешься в изображение, пытаясь заметить хоть какой-нибудь знак.
