Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Дай. Дай! Дай!!!

Тараканы облепили Блима Кололея, не давая возможности не только отщелочить, но даже по-человечески выбрать. Они лезли всюду, в глаза, нос, уши, в подмышки. На место стряхнутых, приползали новые и новые. Блим Кололей зажмурившись, сжимая в одной руке пузырек с винтом, а в другой — баян, смахивал с себя назойливых насекомых. Недовольные тем, что какой-то человечишка пренебрегает их нуждами, тараканы словно взбеленились. Их укусы становились с каждой секундой все ощутимее. Блиму Кололею казалось, что еще немного, и они раздерут его на части.

Из комнаты раздался истошный визг. Блим Кололей рванулся туда и увидел приплясывающих Зою Чумовоззз и Машину Коленику Ввеновну. Вопя благим матом, они прыгали по помещению, натыкаясь друг на друга. Из их гениталий сплошной черной лентой вываливались тараканы.

— Они кусаются!.. — Кричала Зоя Чумовоззз.

— Они мне клитор откусили! — Вторила Машина Коленика Ввеновна.

— Одеваемся по быстрому, и съебываем. — Предложил невозмутимый Семарь-Здрахарь. Сам он уже вытряхивал насекомых из чьих-то трусов и пытался определить, кто их владелец.

Визжа от каждого тараканьего прикосновения, бабы натягивали на себя одежки. Блим Кололей, успев облачиться первым, причем, не выпуская из плотно сжатых пальцев заветный пузырек, с боем прорывался на кухню за стрем-пакетом.

Все химикаты, посуду, трубки, шприцы и иголки приходилось сваливать вместе с копошащейся массой. После того, как все было собрано, стрем-пакет весил вдвое, а то и в трое тяжелее, чем обычно. Из него постоянно кто-то вываливался, сам пакет зловеще шевелился.

Входная дверь открылась сразу. Наркоманы, оставляя за собой след из тараканов, ринулись вниз по лестнице. Через несколько этажей все остановились.

— Никто не гонится? — Огляделся Семарь-Здрахарь.

— Никто… — Тогда, предлагаю повторить.

После такого приключения никто не был против приходнуться еще разок. Бабы встали на стреме, а Семарь-Здрахарь и Блим Кололей разложили необходимое на подоконнике. Отщелочили все, что оставалось и разделили по-братски.

Пока наркоманы двигали друг друга, из стрем-пакета выползали запоздавшие тараканы. Ширка в походно-полевых условиях прошла удачно, казнить никого не пришлось, Семарь-Здрахарь с первого раза попадал в вену и вмазанные располагались на ступеньках.

Машина Коленика Ввеновна рассматривала на приходе поверхность бетонных ступеней. Вдруг ее внимание привлекло что-то шевелящееся. Она подцепила это ногтем. По облупившемуся лаку кругами забегал малюсенький муравьишка.

— Смотрите, кто к нам пришел… — Начала Машина Коленика Ввеновна и услышала дробный топот. Когда она оглянулась, на лестнице никого не было, а муравей начал петь ей колыбельную.

ЖИЗНЬ

Это крайне однообразная штука. Особенно для торчка.

О, романтически настроенный пубертатник, ты думаешь, что жизнь наркомана это вечный кайф? А ты, начитавшийся ментовских сводок и антинаркотических лживых статеек житель совка, для тебя наркоманское существование это сплошная цепь преступлений? А ты, торчок, чего сам-то ты думаешь о своей жизни?

— А хуй ли он вообще может думать? У него, наверняка, от уколов все мозги вытекли. — Скажет просвещенный раб стереотипов и попадет при этом хуем в небо.

Кому, как не торчку, думать о завтрашнем дне?

Спешащие к восьми на работу, вам, хотя и не платят месяцами, но вы уверены, что завтра вы будете иметь свои полкило еды, запивая его водкой или пивом, по вкусу. А наркоша? Он постоянно вынужден загадывать на будущее: будет он вмазан, достанет он торч, или будет валяться в койке, пропитывая простыни потом абстяги? Кайф или ломки? Вот его выбор.

Вы строите свое будущее, наркоман в нем живет. И ему тоже хочется, чтобы оно было счастливым.

Замороченные совдепы, вы тащитесь от своих комплексов и знания реальности. Но шировой чихал на эту реальность. Он вырвался из нее, и попал в другую. А там свои стереотипы, от которых никуда не денешься.

Наркоман становится наркоманом из-за своего стремления к свободе. Он не понимает, что это такое, но ему внушали, что свобода — это кайф. Вот он этот кайф и находит.

Наркот становтся потерян для мира, если он сам не захочет в него вернуться. И тут он стоит перед выбором. Ему уже ведомы две реальности, и какая из них менее страшная, в какой из них он получит то, что, как он считает, ему по праву принадлежит? Что? Да радость, еб вашу мать!

В его мире этой радости хоть жопой жуй. И вся концентрированная. А на ебучем заводе или в ебаной конторе есть эта радость? Можно, конечно, найти, если очень постараться. Он ведь очень! А тут — веняк подставил, втрескали в него, и радости и счастья полные штаны.

Правда, расплата за концентрированную радость тоже концентрированная. Но тут уж выбирать не приходится.

Но ведь какая штука, спроси любого ублюдка на улице, что бы он предпочел: жить долго, но скучно, или коротко, но радостно? И он выберет последнее. Ну да, не все. Но большинство!

Так что? Все наркоманы? Пусть и в потенциале.

Но, бля, почему этот уличный опрашиваемый не согласится на такой вариант: долго и радостно? А потому, что он думает, что так не бывает. Столько лет все рвались к счастливой жизни, что абсолютно в ней разуверились!

«Свобода! Равенство! Братство!» Лицемерный лозунг, в сети которого попадают все, кто его слышал. Для торчка свобода — это возможность ширяться. Равенство — это чтобы ширялись все в его круге общения. Братство — чтобы давали раскумариться на халяву, помогали подержать перетягу или ширнуть. А вы думаете по другому?

И вы тоже правы.

Но это именно вы создали мир, из которого хочется уйти навсегда и как можно скорее! Что же вы держите наркоманов за изгоев? Может потому, что сами боитесь ступить на их путь?

Или вам в ломак переделать себя так, чтобы ваш мир стал насыщеннее, чем наркотические глюки?

Впрочем, зачем переделывать? Может надо просто заметить, что все вокруг совершенно?

ЗАМОРОЧКА — 1. ОЖИВЛЕНИЕ КАРТИНКИ

Ты дрочишь на нее уже четвертый месяц. Куда деваться? Ты один, бабы нет, а ебаться так хочется…

Особенно под винтом.

Варишь ты его один, в одну харю и трескаешь, перетягивая руку старыми подтяжками. Приход поглощает тебя, тащит в неизведанные глубины эйфории. А ты поддаешься этому чувству, растворяешься в нем. Но приход слабеет, и ты оказываешься перенесенным в новый мир, мир сверкающий яркими красками, мир, в котором ты чувствуешь заключенные в тебе силы. Мощь распирает тебя, ты не знаешь куда ее девать, а применить-то хочется. И вот ты берешь картинку из порнокалендаря.

Она настолько тебе нравится, что ты тайком выдрал ее у какого-то из твоих знакомых торчков, принес домой и теперь разглядываешь это тело. Негритянка, нет, скорее мулатка, она сидит на корточках, широко расставив острые коленки так, что ты видишь ровную щель бритой пизды, и эта пизда прекрасна.

Мулатка держится обеими руками за ветку над ее головой, пальцы ног девушки как раз у нижнего обреза картинки и кажется, что если ее оживить, она спрыгнет с изображения и тогда…

Ты голый, согнув колени, лежишь на кровати, фотография негритянки опирается на твой хуй, и ты смотришь на нее. Ты видишь, что она на самом деле живая. Она лишь под прозрачной пленкой, которую можно каким-то образом убрать, и она, живая и радостная, недаром же она тебе улыбается, сойдет с картинки.

Протянув руку, ты прикасаешься к ее колену, груди. У тебя полное ощущение, что твои пальцы гладят живую плоть, она пульсирует, в такт биению ее сердца. Пальцы скользят ниже, к пизде, и тебе кажется, что от этого она улыбается еще шире. Между полусомкнутых губ появляется дразнящий кончик языка. Ты видишь, как она томно облизывается и понимаешь, что еще чуть-чуть, и она появится во плоти.

Но пока рано. Она ведь еще плоская, и ты впиваешься взглядом в изображение, и оно начинает приобретать объем. За спиной девушки небольшой бассейн с прозрачно синей водой. От дерева, за ветвь которого держится твоя мулатка, на него падает тень. Ты разглядываешь волны. Они перемещаются, слышится слабый плеск воды о бетонные стенки и томный вздох.

22
{"b":"35123","o":1}