— Это было бы неуместно.

Он улыбнулся. В его голубых глазах отразилось пламя свечей.

— А теперь это уместно?

— Да. Ведь мы друзья? — проговорила Бет, чувствуя, что ей трудно выдержать его взгляд.

— Друзья, — подтвердил он и перевернул ее на живот, чтобы легче было добраться до пуговиц. — Помнится, я со многими подругами поступал таким образом.

— Как это неприлично! — рассмеялась Бет.

— Вовсе нет. Никто не требует, чтобы вы выставляли напоказ свою ночную рубашку. Если вы хотите дать слугам повод для сплетен, я даже могу ее порвать.

— О нет, не стоит!

— Ну что ж, тогда ложитесь спать, моя милая маркиза.

Бет закрыла глаза и сразу провалилась в сон.

Маркиз взял вино и направился в гардеробную. Наверное, имело смысл напиться, хотя он никогда прежде этого не делал. Он обещал своей невесте, что будет испытывать к ней лишь платонические чувства, однако, раздевая ее, почувствовал, что возбудился. До чего же соблазнительное у нее тело — полные груди, длинные стройные ноги, круглая упругая попка, которую ему хотелось целовать и целовать…

Он залпом осушил очередной бокал вина.

Он прочел книги Мэри Вулстонкрофт и многое понял и в себе, и в своей жене. Он не был согласен со всем, что она писала, но какие-то ее мысли нашли отклик в его сердце. Более того, ему даже захотелось обсудить с Бет кое-какие вопросы, которые у него возникли.

Он собрался выпить еще, но передумал. Не нужно, чтобы его нашли утром валяющимся на полу. Он разделся и влез под одеяло к жене, стараясь не прикасаться к ее теплому, нежному и благоухающему изысканными духами телу.

Проснувшись утром, Бет поняла, что лежит в постели обнаженная. Никогда прежде она не спала без ночной рубашки. От прошедшей ночи у нее остались лишь смутные воспоминания.

Она открыла глаза и в ужасе огляделась.

В постели она лежала одна.

Постепенно она вспомнила, что случилось накануне. Она напилась. До потери памяти. Как сапожник. Бет застонала от стыда, подумав, что ее состояние наверняка не осталось незамеченным гостями.

Маркиз раздел ее. Она это помнила. Но он не?..

Бет резко села в постели и обнаружила маркиза сидящим в кресле и не сводящим с нее пристального взгляда. На нем был широкий шелковый халат, а волосы взъерошены, как будто он специально хотел создать впечатление у окружающих, что они провели бурную ночь.

— Доброе утро, миледи, — произнес он ласково.

— Доброе утро, — неуверенно проговорила Бет.

— Не бойтесь меня, Бет. Я хотел бы тоже иметь возможность когда-нибудь повернуться к вам спиной.

— Такое взаимопонимание трудно себе представить, когда кто-то лежит обнаженный под простыней.

— Правда? Я никогда об этом прежде не думал, — усмехнулся маркиз.

— Вы на редкость развращены, милорд, — улыбнулась она.

— Это единственное из мужских достоинств, которое пользуется спросом. — Он поднялся, подошел к кровати и распустил пояс халата. — Я отослал вашу горничную прочь. — Бет сжалась от страха, потому что он вел себя слишком вольно. — Я приказал подать завтрак в ваш будуар, вы не возражаете? Что бы вы хотели на завтрак?

— Яйца, — быстро ответила Бет, вдруг ощутив зверский голод.

— Я несколько удивлен, что вы пьете со мной наравне. Я никогда прежде не встречал женщину, которая пила бы, как мужчина. — С этими словами он повернулся и вышел из комнаты.

Бет тут же выскочила из постели, натянула ночную рубашку и накинула пеньюар. Этот наряд показался ей более уместным, нежели залитое вином подвенечное платье, лежащее посреди комнаты бесформенной белой грудой. Бет проскользнула в гардеробную, но никого там не застала. Она присела к зеркалу и стала расчесывать спутанные волосы. Как жаль, что нельзя надеть капор. Это придало бы ей смелости.

Вот вам и свадьба! Она напилась, с ней случилась истерика, и вдобавок ее раздевал мужчина. Жаль, что он не сделал «это», пока она была пьяна до бесчувствия. Теперь ей придется в здравом уме да еще средь бела дня позволить ему осуществить свое супружеское право.

Когда, повинуясь многолетней привычке убирать за собой постель, она вернулась в спальню, ей пришлось пережить настоящий шок. На белоснежной простыне алело пятно крови! Однако никаких перемен в своем теле она не ощущала. Мог ли маркиз лишить ее девственности так, что она этого даже не почувствовала?

— Завтрак уже здесь… В чем дело? — спросил ее муж, входя следом за ней в комнату. Он проследил за ее взглядом. — Не волнуйтесь. Это не ваша кровь. Я не хотел, чтобы пошли ненужные толки. Наш брак и без того считают слишком поспешным. Поэтому я порезал палец бритвой и разукрасил простыни.

— Вы чрезвычайно предусмотрительны, милорд, — пробурчала Бет обиженно. Она досадовала на себя за то, что накануне вела себя неподобающим образом, в то время как маркиз без единого слова защитил ее честь перед слугами и родственниками.

— Думаю, вы предпочли бы связать свою жизнь с неумелым растяпой, обладающим благородной душой и великим умом. Однако вам придется смириться с тем, что ваш муж — я.

— Никто и не ставит под сомнение ваше благородство, — поспешно ответила Бет и тут же испуганно осеклась.

— Будет лучше, если мы оставим без внимания эту вашу реплику. — Он отступил в сторону, пропуская ее в дверь.

Бет снова вступила на зыбучие пески. Кончится это когда-нибудь или нет?

Они молча прошли в роскошный будуар, где уже был накрыт стол: на белой скатерти красовался дорогой китайский сервиз. Бет принялась за яйца, потом положила себе на тарелку немного бекона и несколько сосисок. Последние несколько дней она провела в постоянном нервном напряжении, поэтому почти ничего не ела. Нельзя сказать, что сейчас она чувствовала себя спокойно и расслабленно, но, как это часто бывает, если чего-нибудь боишься, становится легче, когда подходишь вплотную к предмету своего страха.

Бет сознавала, что даже самый невинный разговор с маркизом может обернуться для нее ловушкой, поэтому предпочла больше не вступать в словесные перепалки. Впрочем, вскоре тишина начала действовать на нее угнетающе.

— Как долго мы пробудем здесь, милорд? — спросила она, вертя на пальце обручальное кольцо, к которому еще не успела привыкнуть.

— До тех пор, пока вы не научитесь называть меня по имени, — проговорил он.

— Вам следует научиться воздерживаться от постоянных шпилек в мой адрес, лорд Арден. — Она прямо взглянула ему в глаза. — Иначе мы превратимся в настоящих отшельников с Мальборо-сквер.

— Вы отказываетесь называть меня Люсьеном?

— При таких условиях — да.

Он внимательно посмотрел на нее, и вдруг лицо его озарилось лучезарной улыбкой.

— Прошу вас, моя дорогая Бет, называйте меня по имени, хорошо? — ласково попросил он.

— Хорошо, Люсьен, — ответила она строгим тоном школьной учительницы, надеясь скрыть волнение, в которое повергла ее перемена его настроения.

Маркиз поставил локти на стол и уперся подбородком в сплетенные пальцы. Его голубые глаза искрились лукавством.

— Неужели я нашел ключ к вашему сердцу, моя цветущая роза? Прошу вас, мой небесный ангел, мой благоухающий райский сад, сядьте ко мне на колени и подарите мне свой поцелуй.

— Нет. — Бет бросила на него испуганный взгляд и постаралась справиться с водопадом чувств, которые нахлынули на нее под воздействием его слов.

— Что ж, попытаться все же стоило. — Он с тяжелым вздохом откинулся на спинку кресла. — Похоже, мне придется подождать, пока вы сами захотите меня соблазнить.

— В таком случае, боюсь, достославное семейство де Во останется без наследников.

— Посмотрим. — Он встал и потянулся. — Теперь, когда мы решили проблему с именами, я думаю, нам следует провести несколько дней в Хартуэлле.

— В Хартуэлле?

— Не волнуйтесь. Речь идет не о миниатюрном Версале, созданном королем Людовиком в Бакингемшире. Я говорю о моем поместье в Суррее. Небольшой, уютно обставленный дом. Всего несколько слуг. Мы сможем там отдохнуть и насладиться сельской романтикой.