Но с тех пор Хэлу довелось испытать настоящую опасность.

— Значит, ты предоставишь мне всего одну кровать? — пошутил Хэл, когда они свернули с Бентинк-стрит на Уэлбек-стрит. — Ты стал похож на тех богачей, среди которых вырос, да?

— В твоем распоряжении будет столько комнат, сколько ты захочешь. — Люсьен снова почувствовал себя мальчишкой. Когда они войдут в дом, возможно, ему придет в голову съехать вниз по перилам. — Выбирай любую из десяти спален, в каждой великолепная кровать с дюжиной пуховых перин.

— Как у принцессы на горошине? — усмехнулся Хэл. — Мое плебейское происхождение не позволит мне оценить подобную роскошь. — Хэл остановился и внимательно посмотрел на Люсьена. — Знаешь, мне бы очень этого хотелось. В казармах полно старых вояк. Они щедры на проявление сочувствия, но когда собираются вместе, слишком много говорят о войне.

— Ну так идем ко мне. Я отправлю кого-нибудь за твоими вещами.

Они свернули на Мальборо-сквер. Когда начнется сезон, здесь будет многолюдно, дома будут сверкать освещенными окнами, от экипажей некуда будет деться, но пока здесь было тихо.

— Кстати, почему бы тебе не приехать в Белкрейвен и не поддержать меня в момент сурового испытания? — поинтересовался маркиз. — Моя мать всегда относилась к тебе с особой нежностью.

— Ты хочешь, чтобы я своим видом погубил торжественную церемонию? — Хэл впервые заговорил о своем ранении.

— Ты вряд ли сможешь это сделать. Ты герой.

— Отверженный Господом, — пробурчал Хэл, глядя в сторону. — А почему ты решил, что бракосочетание станет для тебя суровым испытанием? Это имеет отношение к тому, что когда-то устроил Ник?

Люсьен не был готов к откровенному разговору даже с Хэлом. Он сделал вид, что ищет в карманах ключ от парадной двери.

— Конечно, нет, — бросил он небрежно и, распахнув створки, пропустил гостя вперед. На столике стояла зажженная лампа, но, по его распоряжению, слуги не встречали его в холле в ожидании приказаний. Их с Хэлом шаги гулко отдавались по мраморным плиткам холла.

Люсьен не привык возвращаться в пустой дом. Никогда прежде он не отдавал слугам подобных распоряжений и теперь не сомневался, что на их половине им недовольны. И все из-за Элизабет Армитидж. Она сумела сделать так, что он стал относиться к слугам, как к неотъемлемой части своей семьи.

— Тебе понадобится сегодня ночью что-нибудь, кроме ночной рубашки, Хэл? — спросил Люсьен. — Я приказал всем слугам отправляться спать и не дожидаться меня. Будет глупо будить их в такой час. Тем более что это можно сделать только одним способом — ударить в пожарные колокола.

— Ничего не нужно. Я спал одетый и в грязи гораздо чаще, чем мне хотелось бы об этом помнить. Знаешь, мне будет приятно снова посетить Белкрейвен. Ты же знаешь, твоя мать — моя первая и единственная любовь. А почему бы тебе не позвать Кона и Дэра? Они только и ждут приглашения.

Поднимаясь по лестнице, Люсьен подумал, что это неплохая идея. Некоторые события легче пережить, когда вокруг тебя много людей.

На долю Бет выпали такие напряженные дни, что ей было не до философствования. Ей пришлось серьезно готовиться к балу — брать уроки светского этикета, наносить визиты и делать покупки. Они трижды ездили в Оксфорд за шелковыми чулками и туфлями, искусственными цветами и перчатками для детей, которые будут сопровождать их на церемонии. Бет догадывалась, что такая бурная деятельность была организована лишь для того, чтобы чем-то ее занять, и была благодарна за это герцогине. С одной стороны, это не позволяло ей слишком глубоко задумываться, а с другой — у нее была возможность порепетировать правила новой жизни. Смирившись с тем, что именно такого распорядка ей придется придерживаться до конца дней, она старалась обучиться всему как можно скорее.

Она уже привыкла к постоянному присутствию слуг, и ее не волновала их реакция на ее поведение. Но вот перестать относиться к ним как к людям она не могла.

Когда однажды она гуляла в саду и случайно застала там рыдающего мальчика, она не удержалась и остановилась рядом с ним. Она видела его раньше, на конюшне. Хотя в его резко очерченных чертах и сломанном носе было мало привлекательного, Бет уже тогда оценила живой блеск и ум в его глазах. Ей не хотелось, чтобы он горевал.

— Что случилось? — мягко поинтересовалась она.

Он испуганно вскинул на нее глаза и упал на колени.

— Ничего, мэм, — ответил он, растирая заплаканное лицо грязным кулаком.

— Скажи, ты работаешь на конюшне?

— Да, мэм.

— Тебя накажут за то, что ты сейчас не там?

— Нет, мэм. Они не думают, что я вернусь слишком быстро после того, как старый Джарвис отхлестал меня кнутом.

Судя по всему, наказание не было особенно жестоким, но Бет все же выразила мальчику сочувствие.

— Боже мой, ты сделал что-то очень плохое?

Тот кивнул и понурился. На вид ему было десять — двенадцать лет. Бет присела около него на корточки.

— Меня зовут Бет Армитидж. А тебя?

Мальчик нахмурился, словно этот вопрос поставил его в тупик.

— Робин, — ответил он наконец несколько вызывающе. — Робин Бабсон.

— Ну, Робин, почему бы тебе не сесть рядом и не рассказать мне, в чем ты провинился? Может быть, нам удастся предотвратить будущее наказание.

— И не думайте, — мрачно отозвался он. — Старик Джарвис не даст мне спуску.

— Что же ты натворил?

— Упустил коня. Викинга. Огромного жеребца самого маркиза. И он повредил себе ногу.

— Господи! — ужаснулась Бет. Она знала, как ценил Арден своего любимого скакуна. — Это серьезная провинность.

— Когда он вернется, он меня убьет, — глотая слезы, прошептал мальчик. — Или просто избавится от меня.

— Маркиз?

Малыш кивнул и разревелся.

Бет хотела пообещать вступиться за него, но не была уверена, что обладает достаточным влиянием для этого. Несмотря на перемирие, которое они заключили, вряд ли ее слова перевесят ущерб, нанесенный любимому коню Ардена.

— Как же ты упустил коня? — спросила она. Мальчик осторожно покосился на Бет, но все же решил ей довериться.

— Он укусил меня. Я испугался… — ответил он и пробормотал в свое оправдание: — Не люблю лошадей. Проклятые здоровенные твари!

— Не любишь? — удивилась Бет. — Тогда почему же ты работаешь на конюшне, Робин?

— Это он отправил меня туда.

— Кто?

— Лорд Арден. Он привел меня в дом и дал работу на конюшне.

Бет мало что поняла из его слов, но кое-что ей стало ясно.

— Если тебе не нравится эта работа, я уверена, что маркиз найдет для тебя другую, более подходящую, Робин. Тем более что ты вообще не любишь лошадей. Я поговорю с ним…

— Нет! — вскричал мальчик, и глаза его стали круглыми от ужаса. — Прошу вас, мэм, не делайте этого! Он обещал, что я смогу ухаживать за его лошадьми!

— Но ведь ты их не любишь, — удивилась Бет. Мальчик отвернулся и упрямо замолчал, а Бет растерянно нахмурилась.

— Значит, ты не хочешь, чтобы я поговорила о тебе с маркизом? — спросила она наконец.

— Нет, мэм. — Он поднялся и утер лицо рукавом, но лишь размазал слезы по грязным щекам. — Извините, что доставил вам беспокойство, мэм. Пожалуйста, не говорите ему ничего.

Бет была тронута. Что-то подсказывало ей, что этот беспризорный малыш оказался в Белкрейвене по воле жестокой судьбы, как и она сама, и связан ею по рукам и ногам.

— Хорошо, не скажу, — заверила она его. — Но если тебе понадобится помощь, ты всегда можешь обратиться ко мне, и я сделаю все, что в моих силах.

— Большое спасибо, мэм, — ответил малыш и убежал. Бет вздохнула. Неужели маркиз тоже его выпорет, да еще более жестоко, чем конюх? Ей не хотелось так думать, хотя известно, что господа часто наказывают слуг, демонстрируя таким образом свои хозяйские права. Она очень мало знала Ардена, но подозревала, что он способен на такую жестокость.

А что она могла с этим поделать? Она не привыкла к жестокости, ей хотелось куда-нибудь спрятаться от нее, даже от самой этой мысли. Она не сможет жить в такой обстановке.