Литмир - Электронная Библиотека

– Ну что ж… возможно. Где ключи от квартиры?

– В кармане плаща, где же еще? Сумочек не ношу, вам, Сан Саныч, это прекрасно известно.

– Гена, найди ключи и поезжай к ней. Найдешь клиента – волоки сюда. А мы тут поищем как следует. Если эта стерва наврала, ей же хуже. С Рязанью завтра разберусь, запрошу адресный стол. Похоже на правду, но – не правда. Искать надо ближе.

Гена обиженно засопел:

– А обещали дать с ней побаловаться… Это когда же все успеть? Гена – туда, Гена – сюда, а сами прохлаждаться…

Саша в бешенстве повернулся к типу с «БМВ»:

– У тебя что, другого напарника не нашлось? У него же одно на уме! Может, он с тобой быстренько побалуется и перестанем маяться дурью?

– Надо же было что-то обещать… – буркнул Игнатенко.

– Деньги! Деньги надо обещать! И платить! Это в какой-нибудь конторе можно совмещать приятное с полезным. Гена! Получишь деньги – будешь баловаться, с кем хочешь. А сейчас поезжай быстрее.

– Лучше вы поезжайте, – уперся Гена. – Севка обыщет дом, а я…

Ага, моментально отметила я. Гена – это я, кажется, уже слыхала, а Сева… Сева… черт, что-то знакомое…

Переговоры явно заходили в тупик. Краем глаза заметила, что дядя вроде бы пришел в себя, хотя голова у него была по-прежнему запрокинута, а тело – обмякшим. Но что-то неуловимое… В общем, морально стало легче. К тому же обнаружила, что связанные руки упираются во что-то твердое и острое. Благослови бог старинную мебель и ее мастеров! Никогда не понимала дядиного пристрастия к этим тяжеленным креслам с завитушками и шишечками. Хороша бы я была, если бы вместо дубового монстра меня привязали к современному креслу из хрома и пластика!

Стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, начала тереть веревку о перекладину кресла. Пока шли препирательства, на меня не обращали внимания, но, похоже, только в детективных фильмах можно таким образом освободиться от пут. В жизни – практически невозможно. Веревки держались намертво. Да и что толку, если перетрутся? Руки онемели так, что как минимум час пальцем шевельнуть будет невозможно.

А время работало против. Саша потерял терпение и заорал на Гену:

– Или ты, мразь уголовная, делаешь что велят, или пристрелю тебя сейчас к чертям собачьим! Выбирай! Живой – при бабках или дохлый – на свалке. Считаю до трех, потом стреляю. Ну!

Блефовал Сан Саныч. Уж кто-кто, а он патологически боится покойников и пистолет свой носит в основном для самоуважения. Да и стреляет… как я готовлю: удивляется, если попадает в мишень. Так Павел с сожалением рассказывал. Но Гена-то этого не знал. Поэтому покорно отправился в дальний угол, где на полу валялся мой плащ. Белый. В голову пришла идиотская мысль: интересно, за чей счет будет химчистка? Сейчас – довольно дорогое удовольствие.

В эту самую минуту заметила, что дядя окончательно пришел в себя. Сидели мы с ним на расстоянии пары метров друг от друга, он – лицом к двери, я – спиной. И провалиться мне на этом самом месте, книжник видел что-то такое, чего я видеть не могла.

Гена нехотя подошел к своим «начальникам», держа на ладони связку ключей. Моих, между прочим. И не только от квартиры, но и от моего собственного офиса. Если он не полный идиот, сможет обчистить и то, и другое и смыться от подельщиков с вполне приличным кушем.

Троица повернулась ко мне, полностью загородив дядю. Саша протянул ключи: хотел, наверное, чтобы я объяснила, какой от чего. Но не успел. Послышался громкий крик дяди: «Падай с креслом!» – и, вспомнив кое-какой каскадерский опыт, я сильно накренила дубовую махину и рухнула вместе с ней. Грохот от падения кресел слился с выстрелом. Невезучий Гена свалился, как сосна на лесоповале. А Саша и бээмвэшник резко повернулись к двери на звук выстрела. Сева достал пистолет первым, но на курок нажал уже мертвец, и пуля ушла в потолок.

А краса и гордость отечественного правосудия, Александр Александрович Чернов, не мудрствуя лукаво бросился к окну. Успел вскочить на подоконник, но третья пуля достала и его – на правом плече появилось (точь-в-точь, как у Кеши!) красное пятно, и Саша пробил собой окно…

Дальше уже началось опять что-то вроде галлюцинации. Из коридора в комнату с моим пистолетом в руке вошла баба Катя. Положила пушку на стол, небрежно, как скалку или консервный нож, и присела перед дядей. А в разбитом окне возник… Павел Павлович собственной персоной и тоже с пистолетом в руке. Своим, что характерно. Наверное, я прилично стукнулась об пол при падении, если видела такие веселые картинки. Зато теперь меня уже можно было пытать до посинения, ничего бы не добились. У человека поехала крыша – какой с него спрос?

– Пошли вы все к черту! – только и смогла произнести и отключилась.

Глава 13

ПАВЕЛ ШЕРВУД

Первый и, надеюсь, последний раз в жизни гнал машину так, как это любит Вера. На спидометр даже не смотрел, чтобы зря не расстраиваться и не отвлекаться. На милицию тоже не реагировал – ехал, похоже, под непрерывный аккомпанемент свистков. Каким чудом никого не сбил и ни во что не вмазался – удивляюсь по сей день.

Говорят, в стрессовых ситуациях у человека обостряются все чувства. Если, конечно, полностью не атрофируются. Со мной, к счастью, было первое. Обычно соображаю не слишком быстро, но в этой сумасшедшей поездке мозг работал, как компьютер. И то, что никак не вписывалось в схему, фрагмент за фрагментом укладывалось в стройную картину. Не слишком, кстати, сложную.

Конечно, потребуются проверки. Но и так в принципе было ясно: пострадавший банк скорее всего исчез бы в ближайшие несколько дней, к неописуемой трагедии одураченных вкладчиков. Говоря научно, обанкротился бы. Президент уже уехал за границу, вице-президент, насколько мне было известно, должен был присоединиться к нему со дня на день. По-видимому, он оставался, чтобы доделать какие-то формальности, дошлифовать мелочи. Но не успел – получил пулю. От Иннокентия?

Полная чушь! Ведь этот самый Игнатенко обмолвился, что компаньоны – бывшие. Значит, с их отъездом и ликвидацией банка он лишался своей законной доли пирога. И пошел ва-банк, простите за невольный каламбур, лишь бы отыграть свое, пусть даже ценой крови. Иннокентия должны были убить там же, в самом офисе или около него, как только он передал бы Всеволоду Эмильевичу нечто. Но что именно? Вот это, пожалуй, и было последним, недостающим звеном. Узнать, за чем охотились и что охраняли бывшие и нынешние «банкиры» и их помощники, и дело решится само собой.

Главное, имелось четкое впечатление, что речь об этом «нечто» возникала, и неоднократно. И в повествовании Иннокентия, и в рассказе Екатерины Павловны проскальзывала какая-то мелочь, несообразица, одинаково удивлявшая их обоих.

Но они ее не фиксировали, поэтому и я никак не мог вспомнить, что именно. Без конца спотыкался именно здесь, пытался повернуть дело то так, то эдак, а все равно упирался в стену.

Очень плохо (хотя вполне естественно) было и то, что в деле замешаны профессиональные уголовники. Какими бы крутыми ни казались сами себе большинство свежеиспеченных банкиров, бизнесменов и прочих коммерсантов, совковое прошлое оставило на их психике неизгладимый отпечаток. Если, конечно, это прошлое не было уголовным. Но бывшему инженеру, преподавателю, научному сотруднику – кто там у них деньги считает – очень трудно, практически невозможно убить. Поэтому чаще убивают их, несмотря на телохранителей и прочие меры предосторожности. Для Всеволода Игнатенко убить человека – почти гамлетовский вопрос, уверен. Для Генки Белова – Таракана – раз плюнуть. А вместе, как говорилось в одном всенародно любимом фильме, они делают общее дело. И не без успеха.

И Вера, как бы она ни хорохорилась, вряд ли сможет выстрелить в живого человека. Толку от ее пистолета не больше, чем от детского пугача. Хотя она неплохая актриса и в принципе может изобразить женщину-полицейского из американского боевика. Только, боюсь, Генка Белов выстрелит раньше. Или выбьет у нее оружие и придушит. Он ведь не играет и не рассуждает, он действует так, как привык действовать. Он – профессионал, а все остальные – жалкие дилетанты.

19
{"b":"3440","o":1}