Сняв пистолет с предохранителя, Николас отступил от нее на шаг. На два шага. Рука не дрожала. Кажется, девица струхнула, ухмыльнулся он.

— Что ты собираешься…

Раздался выстрел. Когда дым рассеялся, девица стояла на месте, словно оцепеней. Потом судорожно ощупала себя руками, будто удивляясь, что еще жива. Не обращая на нее внимания, Николас опустился на колени и, внимательно осмотрев цепь, выругался вполголоса. Железо выдержало. Пуля не только не разорвала цепь, но даже царапины почти не оставила.

— Ничего не поделаешь, черт побери, — сердито пробормотал он.

Очевидно, отделаться от очаровательной компаньонки будет значительно труднее, чем он предполагал.

Он хмуро взглянул на нее. Раненое плечо болело адски, денег мало и мало боеприпасов, а ему необходимо за несколько дней добраться до Йорка. Он понимал: на их поиски будут брошены все полицейские силы страны, а теперь придется тащить с собой и ее.

Девушка стояла чуть поодаль, и лучи солнца, пробиваясь сквозь листву, пятнами падали на ее бледное, белее простыни, лицо.

Она тряхнула головой, и с копны спутанных волос упал листочек.

— Т-ты… т ты… абсолютно…

— Сумасшедший, — подсказал ей Николас. Он прикрепил к поясу пороховницу, рассовал по карманам патроны, потом, оторвав пропитанный кровью рукав, как мог, перевязал им раненое плечо. Рана кровоточила, но несильно.

Пока придется обойтись этой самодельной повязкой, решил он. Кто знает, сколько времени потребуется Такеру и Бикфорду, чтобы вернуться с подкреплением. Может быть, час, а может, и того меньше.

Николас взглянул на солнце.

— Что ж, ангелочек, в путь. — И, определив направление ветра, он взял ее за руку и направился в лес.

«Сумасшедший». Это слово громче пистолетного выстрела эхом отдавалось в голове Сэм. Но когда он решительно двинулся с места, крепко ухватив ее за локоть, ей не осталось ничего другого, кроме как подчиниться.

Он быстро шел в сторону леса, не обращая внимания на рану. Кандалы сильно затрудняли движение, цепь цеплялась за каждый камень и каждую ветку на пути, но он шагал широко, и Сэм с трудом поспевала за ним.

Она еще не пришла в себя после головокружительного спуска на дно оврага; избитое тело болело, голова кружилась. Они почти бежали, стволы деревьев и лучи пробивающегося сквозь кроны деревьев солнца слились в одну неясную, цветную картину. Сэм не могла не только говорить, но даже думать: в голове не было ни одной связной мысли, а только пронеслись, сменяя друг друга, страшные воспоминания. Кулаки, безжалостно молотящие Суинтона. Кровь. Пистолетные выстрелы. Сверкнувшее лезвие ножа. Безжизненные глаза Лича, уставившиеся в небо.

Какое-то время Сэм просто покорно бежала рядом, пока, наконец, в затуманенном мозгу не возникла первая мысль. Словно луч солнца, пробившийся сквозь листву, мысль эта сформулировала совершенно отчетливо: ей не грозит Лондон, где ее ждет ненавистный дядюшка, но она, похоже, попала из огня да в полымя и сейчас вынуждена безропотно подчиняться совершенно незнакомому и, как ей казалось, опасному человеку.

— Н-нет! — задыхаясь, крикнула она, вырывая свою руку.

Он продолжал тянуть ее за собой, не обращая ровным счетом никакого внимания на ее протесты.

— Остановись! — Сэм отчаянно старалась стряхнуть с локтя его руку, на бегу лихорадочно соображая, как бы сбежать от него. Но колодки!… — И надо найти кузню.

— В каждом городишке на многие мили в округе еще до заката солнца все полицейские будут поставлены на ноги. — Нагнувшись, он проскользнул под низко нависшими ветвями, но скорости не сбавил и не ослабил хватку на ее плече.

— Н-но я не думаю…

— Мне, черт возьми, совершенно безразлично, что ты думаешь, — пробормотал он, продолжая тащить ее за собой.

— Я не пойду с тобой в Каннок-Чейз! — Сэм резко остановилась, упершись в землю каблуками.

От неожиданности он потерял равновесие и упал лицом на землю, а цепь, резко натянувшись, свалила с ног и Сэм. Взмахнув руками, она с испуганным криком хлопнулась плашмя на спину, подняв в воздух фонтан сухих листьев и сосновых иголок.

Сэм лежала на земле, хватая ртом воздух. Все тело у нее болело — избитое, исцарапанное. Пульсировала от боли щиколотка левой ноги, натертая тугим железным кольцом.

Он первым поднялся на колени, изрыгая ругательства. Подчиняясь инстинкту самосохранения, она хотела было отползти от него подальше, но не успела. Он схватил ее и повалил на листья.

Сэм завизжала, пытаясь сбросить его с себя, но он придавил ее к земле, навалившись всем своим весом. У нее перехватило дыхание, даже кричать она больше не могла, а в мозгу проносились ужасные картины насилия. Давние картины.

Ее дом… врываются озверевшие бандиты… служанки умоляют пощадить их, а бандиты хватают, наваливаются. Мама, отец, где вы… бандиты грубо гогочут, срывая с девушек одежду. Набрасываются на них, словно похотливые животные… девушки кричат, кричат от боли…

К ней вернулся голос, и она выдавила из себя:

— Нет!

Молотя его кулачками, Сэм боролась изо всех сил. Нет, она никогда не позволит мужчине проделать с собой такое. Никогда. Никогда.

— Слезай с меня! Убирайся…

— Заткнись! — Он схватил ее за запястья и прижал руки к земле. — Заткнись и помолчи хоть нару секунд, черт тебя возьми…

— Отпусти меня! — Господи, она до этой минуты и не догадывалась, что ее может ждать. Он так пригвоздил ее к земле, что убежать не удастся, она совершенно беспомощна. — Не трогай меня! Убери руки! Только тронь, и я тебя убью, клянусь!

Бродяга глядел на нее со смешанным чувством удивления и гнева на хмуром лице. Потом догадка сверкнула в его глазах, и он немного приподнял свое тело.

— Не беспокойся, ангелочек. — На губах его появилась издевательская ухмылка. — Я не это имел в виду. Я ведь не забыл, что вчера случилось с мужчиной, который попытался… завязать с тобой дружеские отношения.

Сэм смутилась и недоверчиво взглянула на него. Может быть, он всего лишь смеется над ней?

Она снова попыталась вырваться из его рук.

— Я тебя отпущу, — продолжал он, снова помрачнев, — как только ты успокоишься.

Несмотря на раненое плечо, он без труда справился с ней. До сих пор она и не подозревала, какая сила таится в его поджаром, мускулистом теле. Если он захочет овладеть ею… Сердце у нее гулко забилось, и Сэм замерла от ужаса, поняв, что сопротивляться бесполезно.

Как ни странно, но, как только она перестала сопротивляться, он ослабил хватку и никаких попыток изнасиловать ее, не предпринимал.

Сэм усилием воли снова загнала ужасные воспоминания в самый дальний уголок сознания, где они все это время и жили. Ей не раз приходилось видеть похоть в глазах мужчин, так что она научилась ее распознавать, в его глазах она не увидела ничего подобного.

— Так-то лучше, — проворчал он низким голосом, когда она расслабила мышцы.

Сэм казалось, что этот низкий голос отдается, где-то внутри нее.

— А теперь, ваша светлость, я хочу, чтобы вы выслушали меня с полным вниманием, потому что я не намерен повторять.

— Мне безразлично, о чем ты собираешься говорить.

— Это, черт побери, прискорбно слышать, потому что ты и я связаны одной цепью. — Он поморщился. — Тебе это не нравится, мне тоже не нравится, но мы связаны. Поэтому пока я не найду какой-нибудь способ разбить эту проклятую цепь, ты пойдешь туда, куда я скажу, и будешь делать то, что я велю.

— Я не подчиняюсь ничьим приказаниям, кроме своих собственных. — Сэм сама удивилась своим словам.

— Теперь будешь подчиняться. В противном случае, предупреждаю, еще одна подобная штучка, которую ты выкинула сейчас, может закончиться для одного из нас сломанной йогой или сломанной шеей…

— Я пойду, куда захочу, и буду делать, что захочу, и не позволю собой командовать.

Сэм понимала, что говорит глупости. Они связаны цепью. О какой независимости можно говорить, если она даже отойти от него на приличное расстояние не может? Внезапно Сэм разозлилась. — Я не просила тащить меня с собой. У меня был отличный собственный план.