Обычно военная форма относительно старит человека, только то не относилось к полевой форме, в которую был одет Марковцев. Обычная, до некоторой степени забытая, такую выдавали военнослужащим в 70 – 80-е годы в качестве резервной для хозработ, тушения пожаров и прочее. В такую одевали «партизан» на сборах.

– Проходите. – Мещеряков встал и через стол пожал руку спецназовцу. – Полковник Мещеряков Александр Александрович, – назвался он. – Представляю 5-е управление ГРУ.

«Добывающий орган, – машинально отметил частый гость в этом кабинете, – однако занимается самостоятельной агентурной разведкой и подчиняется первому помощнику начальника ГРУ».

– Руководите секцией? – спросил Марковцев.

– Да, – коротко ответил гость спеццентра, в самом начале беседы теряя инициативу.

Мещеряков в свое время окончил 3-й факультет Военно-дипломатической академии, который готовил офицеров оперативно-тактической разведки, распределяемых в штабы округов. По большому счету они с Марковцевым были коллегами. Только Александр Александрович занимался агентурной разведкой в полосе ответственности ПриВО[6], а Марковцев курировал деятельность разведывательно-диверсионных подразделений Московского военного округа.

Но все это в прошлом. Сейчас, однако, стоило перейти к делу. Но Мещеряков, закрывая резюме на Марка, не удержался от замечания:

– Не самая хорошая характеристика, которую я когда-либо читал.

– В моей профессии добрая репутация все может испортить.

«Справедливо, – удивленный полковник покивал головой. – Емко и справедливо».

– В 2001 году вы выполняли задание управления в Дагестане, и курировал вашу работу капитан первого ранга Шестаков.

Шестаков был толковым руководителем, но оставил о себе не очень радужные воспоминания. Сергей, не скрывая сарказма, спросил:

– Он и в этот раз собирается выступить куратором?.. Тогда плохо мое дело.

– Успокойтесь, – так же коротко, но емко ответил полковник. Тихо порадовался, что начинает подстраиваться под необычную манеру Марка вести беседу. С одной стороны, это неплохо. Хотя достичь полного взаимопонимания с таким сложным человеком, как Марковцев, нереально: хоть подстраивайся под него, хоть ложись. – У нас появилась проблема в Каспийском регионе...

Сергей внимательно слушал полковника из 5-го управления ГРУ, или Управления оперативно-тактической разведки. Оно относилось к добывающим органам, то есть занималось сбором разведывательной информации. Однако оно не занималось самостоятельной агентурной разведкой. Основные функции – руководство работой разведывательных управлений штабов военных округов и флотов. Кроме разведывательных управлений военных округов, в подчинении 5-го управления находилась и разведка флота – объединенные в одну структуру штабы Северного, Тихоокеанского, Черноморского и Балтийского флотов. Структура, которая, в свою очередь, руководила четырьмя разведывательными управлениями флотов.

Мотивация этой на первый взгляд сложной системы подчинения простая, машинально думал Марковцев, тем не менее прикидывая: «Какого черта мною снова заинтересовались в связи с Каспием?» Каждый военный округ имел ограниченную полосу ответственности, а корабли флотов выполняли задачи едва ли не во всех точках Мирового океана, и «каждое судно должно было постоянно иметь полную информацию относительно вероятного противника». Хотя начальник разведки флота и руководил всеми разведывательными управлениями военно-морских штабов, но подчинялся приказам Управления оперативно-тактической разведки ГРУ.

Мещеряков предложил гостю какую-то вонючую сигаретку и сам, подавая пример, даже не закурил, а зачадил.

– Ровно месяц назад, – говорил он ровным голосом, окутавшись дымом, – при невыясненных обстоятельствах был убит начальник разведки Каспийской флотилии капитан первого ранга Бондарев Михаил Яковлевич. Я знаю, летом прошлого года вы встречались с ним и получали от него кое-какую информацию.

Сергей кивнул, он помнил толкового каперанга родом из Каспийска и там же проходящего службу. Крупный, за сто килограммов, жизнерадостный моряк. Трудно представить его мертвым. Почти невозможно.

– У вас остались неформальные связи с правоохранительными органами в Южном и Каспийске? – спросил Мещеряков.

– Да.

– Учитывая и другой факт, – как по написанному шпарил полковник, – что на силовиков оказывается давление и им приказано направить смерть Бондарева в бытовое русло, – было принято решение привлечь к расследованию вас, Сергей Максимович.

«Ну давай, выкладывай другие факты», – мысленно посоветовал собеседнику Марковцев. Хорошо бы еще не тянул вонючее курево: им он «накурился» с первой же затяжки начальника секции. Пока он не определился, радоваться ему предстоящей командировке или всеми силами огорчаться. Он здесь, в «Луганске», как на зоне, за два месяца лишь раз вырвался за колючую проволоку. Хотя остальные бойцы вылетали в кратковременные командировки на Северный Кавказ регулярно.

Сейчас ему предлагали долгосрочную, судя по всему, работу в том же неспокойном регионе. Самое время спросить насчет прикрытия.

– «Крыша»?

На этот вопрос Мещеряков решил ответить попозже. А пока проявил интерес к работе Марка в Дагестане:

– Вы обрабатывали следователя ОВД Рашидова?

Сергей неопределенно пожал плечами:

– Обошлось без обработки, он просто помогал мне.

– За деньги? – Полковник позволил себе улыбнуться: если следователь районного управления внутренних дел просто помогает агенту военной разведки, это говорит о классной работе последнего. Даже если он и не ставил перед собой задачу прикрутить следователя к пограничному столбу с тремя заглавными буквами: ГРУ.

– И за деньги в том числе, – ответил Марковцев, подумав, что для Рашидова деньги стояли на втором месте после гордости. И переключился на связи в Дагестане. Действительно, в Каспийске, да и в Южном тоже найдется несколько человек, которые помогут не только словом: тот же следователь ОВД, дагестанец, несколько местных жителей, которые до сей поры благодарны ему за то, что смогли поквитаться со своими кровниками. «Благодарны», конечно, сильно сказано, однако все сделают согласно своим традициям: дадут приют, денег, продадут дом, если не хватит наличных.

Они в корне отличались от афганцев-пуштунов, о гостеприимстве которых можно писать научные труды. Те принимают у себя в доме всех, включая преступников, нередко дают кров даже своим врагам. Находясь в доме афганца, гость может чувствовать себя совершенно спокойно – хозяин будет защищать его с оружием в руках, как самого себя. Но стоит только гостю шагнуть за порог... Короче, афганец волен поступать с ним по своему усмотрению.

Пока Сергея не коробила мысль о том, что, возможно, он использует обязанных ему дагестанцев, но похожее чувство уже заставляло отказаться от предложения. С другой стороны, если верить английской классике, которая подтверждалась жизненным опытом, люди могут говорить что угодно, вплоть до любви друг к другу, но в действительности стремятся лишь использовать друг друга, опекать, властвовать, терзать, уничтожать, плакать друг о друге. Так что о морали в этом вопросе, впрочем, как и в любом другом, можно забыть раз и навсегда. Другое дело – это предложение военной разведки, любая ее просьба, считай, облечена в приказ. И от Сергея не ждут даже согласного кивка; также не обратят внимания на его кислую физиономию. Что тут же нашло подтверждение в словах начальника секции:

– Вы поедете со мной. Вам полчаса хватит на сборы?

Отлично сказано. Мещеряков имел опыт общения. Он профессионально чередовал жесткие распоряжения с просьбами и пожеланиями. Он не приказывал, а вроде как советовал. А на любое колебание собеседника мог развернуть свою тактику на сто восемьдесят градусов.

– Еще один вопрос. Кто будет моим оператором в Дагестане?

Полковник снова чуть помедлил с ответом.

– Никого не будет. Нам ни к чему лишняя волокита. Один совет, – напутствовал Мещеряков Сергея. – Усы не сбривайте.