Литмир - Электронная Библиотека

– Добрый вечер, мисс д’Куртнэ, – произнес Пауэлл.

– До свидания, мистер Пауэлл, – пробормотал Рейх и попытался навести трясущийся ствол пушки в своих руках на голову Пауэлла.

– Все ли с вами хорошо, мисс д’Куртнэ? – продолжил Пауэлл. Девушка не ответила, он склонился к ней и уставился в спокойное пустое лицо. Тронул за руку и повторил:

– Все ли с вами хорошо, мисс д’Куртнэ? Мисс д’Куртнэ! Вам нужна помощь?

При слове помощь девушку, точно пружиной, подбросило в кресле, и она замерла, прислушиваясь. Потом выбросила перед собой ноги и вскочила. Пробежав по прямой мимо Пауэлла, резко остановилась и потянулась вперед, точно ища дверную ручку. Повернула воображаемую ручку, толкнула воображаемую дверь и ринулась вперед: желтые волосы развеваются, темные глаза распахнуты в тревожном изумлении… Ослепительная вспышка диковатой красоты.

– Папа! – завопила она. – О, боже мой, папа!

Она побежала вперед, резко замерла, попятилась, начала кого-то обходить, рванулась влево, побежала по кругу, дико вопя и неподвижно глядя в пустоту.

– Нет! – завизжала она. – Нет! Ради всего святого, папа!

Она снова забегала по комнате, остановилась, начала бороться с удерживавшими ее незримыми руками. Брыкалась, кричала, продолжая неподвижно смотреть перед собой, потом напряглась и прижала руки к ушам, словно закрывая их от громкого звука. Пала на колени и поползла по полу, застонав от боли. Остановилась, ухватила что-то на полу и осталась стоять в такой позе, на коленях. Лицо снова наполнилось спокойствием – безмятежностью неживой куклы.

С тошнотворной ясностью Рейх осознал, чем только что занималась девчонка.

Она воссоздавала картину смерти отца. Она воссоздала ее для Пауэлла. И если тот ее прощупывал…

Пауэлл подошел к девушке и поднял ее с пола. Она двигалась грациозно, словно танцовщица, и безмятежно, как лунатичка. Щупач обхватил ее за талию и увлек к двери. Рейх следовал за ними, целясь из парализатора и выбирая оптимальный момент. Он был невидим для них. Его враги, ничего не подозревая, шли прямо внизу – легкие мишени для смертоносного луча. Он без труда мог уложить их обоих, а себя обезопасить. Пауэлл открыл дверь, потом внезапно развернул девушку, прижал к себе и поднял голову. Рейх затаил дыхание.

– Вперед! – вскричал Пауэлл. – Мы здесь! Легкие мишени. Одним выстрелом нас обоих! Давай, стреляй!

Его остроскулое лицо исказилось от ярости. Тяжелые черные брови нахмурились над темными глазами. Добрых полминуты он стоял и глядел снизу вверх на невидимого Рейха: подстрекал, ненавидел, бросал вызов. Наконец Рейх опустил глаза и отвернулся от человека, который видеть его не мог.

Тогда Пауэлл вывел безмятежную девушку наружу и тихо притворил за собой дверь, и Рейх понял, что шанс на спасение просочился у него между пальцев. Он был на полпути к Разрушению.

10

Представьте себе камеру с объективом, неисправным до такой степени, что устройство способно выдавать единственный кадр, снова и снова – кадр, на котором сломалось. Представьте себе кристаллозапись, болезненно искаженную так, что она способна воспроизводить лишь один фрагмент музыки, снова и снова – незабываемую, ужасающую фразу.

– Она в состоянии истерической навязчивости, – объяснял Пауэллу и Мэри Нойес в гостиной дома Пауэлла доктор Джимс из Кингстонского госпиталя. – Она реагирует на ключевое слово помощь и заново переживает одно и то же травматическое воспоминание…

– Гибель отца, – подсказал Пауэлл.

– Да? Понятно. В остальное время… кататония.

– Это неизлечимо? – спросила Мэри Нойес.

Молодой доктор Джимс посмотрел на нее с удивлением и возмущением. Он был одним из самых талантливых молодых специалистов Кингстонского госпиталя и отдавался работе фанатично, хотя даром эспера не обладал.

– В наш день и век? Ничто не является полностью неизлечимым, за исключением, мисс Нойес, разве что физической смерти. Да и то, в Кингстоне ведутся исследования по этой тематике. С симптоматической точки зрения смерть – не что иное, как…

– Не сейчас, доктор, – взмолился Пауэлл. – Пожалуйста, хватит на сегодня лекций. У нас работы полно. Скажите, девушка мне пригодится?

– В каком смысле?

– Я хочу ее прощупать.

Джимс поразмыслил:

– Ну а отчего бы и нет. Я применил лечение, основанное на методике Dйjа Иprouvй. Вам это не должно создать преград.

– Методике Dйjа Иprouvй? – переспросила Мэри.

– Великолепная новинка, – взволнованно объяснил Джимс. – Ее разработал Гарт… один из ваших щупачей. Пациент впадает в кататоническое состояние, желая ускользнуть от реальности. Это форма побега. Сознание не в состоянии смириться с конфликтом между реальностью и бессознательными уровнями. Пациент жалеет, что вообще родился на свет. Пытается вернуться к эмбриональной стадии. Вы следите за моей мыслью?

– Пока что да, – кивнула Мэри.

– Отлично. Dйjа Иprouvй – это старинный термин психиатров XIX века. Буквально переводится как нечто испытанное, нечто пережитое. Многие пациенты так отчаянно стремятся к чему-либо, что им кажется, будто они желаемого уже достигли, хотя в действительности ничего подобного не происходило. Понимаете?

– Погодите, – медленно произнесла Мэри. – Вы хотите сказать, я…

– Давайте наглядно, – жизнерадостно перебил ее Джимс. – Вообразим, что вас одолевает нестерпимое желание… ну, например, выйти замуж за мистера Пауэлла и родить ему детей. Представили?

Мэри покраснела и сдавленным голосом откликнулась:

– Да.

Пауэллу на миг захотелось отвесить оплеуху этому юному неуклюжему нормалу-доброхоту.

– Ну что ж, – продолжал в блаженном неведении Джимс, – если ваше психическое равновесие пошатнется, вам вполне может показаться, что вы действительно вышли замуж за Пауэлла и стали матерью его детей. Это и будет Dйjа Иprouvй. Для больного мы создаем такое состояние, Dйjа Иprouvй, искусственно. Мы высвобождаем его стремление к кататоническому бегству. Мы реализуем подспудные желания. Мы отделяем сознательный ум от нижних уровней, посылаем его обратно в утробу и позволяем притвориться, что рождение и жизнь начинаются заново. Понимаете?

– Да. – Мэри вымученно улыбнулась, сумев овладеть собой.

– На поверхностном уровне… сознательного ума… пациент в ускоренном темпе проходит через все стадии развития. Младенчество, детство, юность, зрелость.

– Вы хотите сказать, что Барбара д’Куртнэ собирается снова стать ребенком… и ее нужно будет учить говорить… ходить…

– Да-да-да. Это займет недели три. К моменту, когда она снова станет собой, ей уже легче будет принять факт побега от себя. Она перерастет его, говоря образно. Как я уже пояснил, изменения затронут лишь сознательный уровень. Ниже мы не полезем. Если хотите, прощупывайте ее. Однако имеется трудность: там, внизу, она скорее всего очень напугана. У нее все чувства в смятении. Вам тяжело будет вытянуть из нее желаемое. Но, впрочем, это ваша профессия. Вы знаете, как действовать.

Джимс внезапно поднялся.

– Мне пора возвращаться к работе. – Он направился к входной двери. – Рад был пригодиться. Всегда приятно со щупачами сотрудничать. Не понимаю, отчего люди с недавних пор так враждебно к вам настроены…

С этими словами он вышел.

Гм. Интересная реплика на прощание.

Что он хотел сказать, Линк?

Наш старый добрый друг Бен Рейх спонсирует антиэсперскую кампанию. Ну, ты представляешьраспускает слухи, что щупачи сбились в кланы, что им нельзя доверять, что они не патриоты, участвуют в межпланетном заговоре, едят людских младенцев-нормалов и так далее.

Брр! И он вдобавок спонсирует Лигу Патриотов. Отвратительный и опасный тип.

Опасный, но не отвратительный, Мэри. В нем есть обаяние. И от этого он становится вдвойне опасен. Люди склонны полагать, что злодеи всегда выглядят по-злодейски. Что ж, возможно, нам повезет остановить Рейха, пока не стало слишком поздно. Мэри, отведи Барбару вниз.

25
{"b":"3431","o":1}