— А Лиз? — спросил я. — Она верит в это?

Он покачал головой.

— У меня не было возможности ей рассказать. Шесть прекрасных футов ирландской ярости. Она забрала мой револьвер.

— Это я слышал, Эдди. Где Лиз теперь?

— На своей старой квартире.

— Миссис Элизабет Бекон?

— Уже не Бекон. Она живет под девичьей фамилией.

— Ах, да. Элизабет Нойес?

— Нойсс? С чего вы взяли? Нет. Элизабет Горман… Что, вы уже уходите?!

Я посмотрел на свой измеритель времени. Стрелка стояла между двенадцатью и четырнадцатью. До возвращения еще одиннадцать дней. Как раз достаточно, чтобы обработать Лиз и толкнуть ее на определенные действия. Револьвер — это кое-что… Фрейда права. Я встал из-за стола.

— Пора идти, Эдди, — произнес я. — Сигма, приятель.

Возьмите две части Вельзевула, две части Исрафела, одну Монте-Кристо, одну Сирано, тщательно перемешайте, приправьте немного таинственностью — и у вас получится мистер Солон Аквила. Это высокий, худощавый, подвижный человек с очень грустным лицом, а когда он смеется, его темные глаза превращаются в открытые раны. Чем он занимается, никому не известно. Он богат, но никто не знает источников его доходов. Мистера Аквилу видели повсюду, но нигде не смогли понять. В его жизни есть какая-то тайна.

Сейчас я расскажу вам о странностях мистера Аквилы, а уж как вы это станете интерпретировать — ваше дело. Когда он вдет по улице, ему никогда не приходится ждать зеленого сигнала светофора. Если ему нужно взять такси, то свободная машина всегда оказывается поблизости. Когда он входит в свой отель, то его обязательно ждет свободный лифт. Когда он заходит в магазин, то продавец всегда оказывается свободен и может сразу обслужить его. В ресторанах в любое время находится свободный столик для мистера Аквилы. Если ему хочется попасть на спектакль, когда все билеты проданы, то в самый последний момент кто-нибудь непременно сдаст билет.

Вы можете, конечно, расспросить официантов, водителей такси, лифтеров, продавцов и кассиров. Нет, они не вступали в сговор с мистером Аквилой. Мистер Аквила не дает взяток и не шантажирует их ради получения этих мелких удобств. В любом случае он вряд ли смог бы подкупить или шантажировать автоматическую систему, которая управляет светофорами. Все эти мелкие стечения обстоятельств, делающие его жизнь такой удобной, просто случаются, и все. Мистер Солон Аквила никогда не бывает разочарован. Сейчас мы услышим о его первом разочаровании и о том, к чему это привело.

Мистер Аквила чувствовал себя прекрасно в дешевых, средних и дорогих барах. Его встречали в борделях и на коронациях, на казнях и в цирке, в судах и конторах букмекеров. Известно было, что он покупает старинные автомобили, драгоценные камни, у которых была история, инкунабулы, порнографию, химикаты, порро призмы[13], пони для игры в поло и пистолеты с глушителем.

— HimmelHenGottSeiDank![14] Я свихнулся, дружище, совсем свихнулся. Эклектик, видит Бог! — говорил мистер Аквила ошеломленному владельцу универмага. — Weltmann. nicht wahr?[15] Мой идеал — Гёте. Tout le monde[16]. Черт возьми.

Речь мистера Аквилы была впечатляющей мешаниной исковерканных метафор и значений. Он сыпал словами на дюжине языков и диалектов со скоростью пулеметной очереди. Кроме того, создавалось впечатление, что он лгал ad libitum[17].

— Sacre bleu[18], Иисусе! — как-то сказал он. — «Аквила» имеет латинское происхождение. Означает «орлиный». О tempore, о mores[19]. Речь Цицерона. Мой предок.

И в другой раз:

— Мой идол — Киплинг. Взял от него имя. Аквила — один из его героев. Черт возьми. Величайший негритянский писатель со времен «Хижины дяди Тома».

В то утро, когда мистера Солона Аквилу впервые в жизни постигло разочарование, он ворвался в антикварный магазин «Лаган и Дереликт», который специализировался на продаже картин, скульптур и других предметов искусства. Мистер Аквила намеревался купить картину.

Мистер Джеймс Дереликт уже имел дело с мистером Аквилой как с клиентом. Тот некоторое время назад приобрел у него Фредерика Ремингтона и Уинслоу Хомера, коща по странному совпадению влетел в магазин на Мэдисон-авеню ровно через минуту после того, как вожделенные картины были выставлены на продажу. Кроме того, однажды мистер Дереликт видел, как мистер Аквила возле Монтока втаскивал в лодку громадную полосатую рыбину.

— Bon soir, bel esprit[20], черт возьми, Джимми, — сказал мистер Аквила, который со всеми был на «ты». — Сегодня крутой денек для живописи, oui![21] Крутой. Сленг. Мне сегодня по нутру купить картину.

— Доброе утро, мистер Аквила, — ответил Дереликт. У него было изборожденное морщинами лицо карточного шулера, но глаза были честными, а улыбка обезоруживающей. Однако в данный момент улыбка казалась напряженной, словно летучее появление мистера Аквилы смутило антиквара.

— Видит бог, у меня сегодня как раз подходящее настроение для одного из ваших авторов, — заявил мистер Аквила, быстро открывая витрины и нежно поглаживая изделия из слоновой кости и фарфора. — Как же его зовут, старина? Художник вроде Босха. Или Генриха Клее. У вас на него эксклюзивные права, paibleu[22]. О si sic omnia[23], клянусь Зевсом!

— Джеффри Гельсион? — робко спросил Дереликт.

— Cteil de boeuf![24] — вскричал Аквила. — Какая память. Золото и слоновая кость! Как раз тот художник, который мне нужен. Он мой любимец. Желательно в монохромной технике. Маленького Джеффри Гельсионадля Аквилы, bitte[25]. Заверните.

— В это просто невозможно поверить, — пробормотал Дереликт.

— А! Что? Нет, я не поручусь, что это стопроцентный Мин, — воскликнул мистер Аквила, указав на изящную вазу, — Caveat emptor[26], черт возьми. Ну, Джимми? Я уже щелкнул пальцами. Неужели у тебя не найдется ни одного Гельсиона, мой правоверный старик?

— Очень странно все получается, мистер Аквила. — Казалось, Дереликт никак не может ни на что решиться, — Вот вы пришли, а пять минут назад я получил монохромного Гельсиона.

— Я же говорил? Tempo ist Richtung[27]. Ну и?..

— Мне бы не хотелось вам его показывать. По личным соображениям, мистер Аквила.

— HimmelHerrGott![28] Pourquoi?[29] Картина сделана на заказ?

— Н-нет, сэр. Не по моим личным соображениям. Из-за вас.

— Да? Черт возьми. Ну-ка объясни мне, при чем тут я.

— В любом случае она не продается, мистер Аквила. Ее нельзя продавать.

— Это еще почему? Отвечай, старая рыбина в чипсах.

— Не могу, мистер Аквила.

— Zut alors![30] Мне что, нужно дзюдонуть тебе руку, Джимми? Показать нельзя. Продать нельзя. Я всем своим нутром настроился на Джеффри Гельсиона. Моего любимца. Черт возьми. Ну-ка показывай мне Гельсиона, или sic transit gloria mundi[31] Понял, Джимми?