Дом номер 99 представлял собой выпотрошенную керамическую фабрику. В ходе войны череда взрывов расплавила и расплескала тысячи предметов из синтетической керамики дикарски красочным радужным подобием лунного кратера. Размашистые выплески фиолетового, пурпурно-красного, темно-зеленого, ярко-желтого и охряного цветов запечатлелись на каменных стенах. Длинные потоки оранжевого, алого и величественно-пурпурного оттенков обрушились через окна и двери на улицы внизу, раскрасив окружающие развалины словно грубыми мазками исполинской кисти. Впоследствии здесь возник Радужный Дом Чуки Фруд.

Верхние этажи залатали и перекроили в виде многоквартирного крольчатника, такого сложного и запутанного, что лишь сама Чука знала полную схему, да и то порою путалась. Беглец мог перемещаться между клетушками, уходя от погони этаж за этажом, и без труда выскользнуть даже из плотного поискового невода. Необычайная сложность планировки служила Чуке надежным источником ежегодного дохода.

Нижние этажи Чука отвела под знаменитый бордель, где за внушительную сумму нетерпеливым клиентам помогали утолить жажду наслаждений, а для особо капризных изобретали новые виды грехов. Но самое прибыльное предприятие Чуки Фруд размещалось в подвальном этаже.

Снаряды давнишней войны, преобразившие дом в радужный кратер, смешали керамику, металлы, стекла и пластмассы старинного завода, а переплавленный конгломерат их стек до самого нижнего этажа, постепенно затвердев блистающим покрытием кристаллической текстуры и фосфоресцирующих оттенков, странно гулким и будто бы неустойчивым при ходьбе.

Подвальное представление стоило опасностей пути в Бастион-Уэст-Сайд. Пробираешься по извилистым улицам, пока не достигнешь зубчатой оранжевой полосы, указывающей вход в Радужный Дом Чуки. У дверей тебя встречает унылый швейцар в официальном костюме XX века и спрашивает:

– Бордель или предсказание, сэр?

Если ответить, что лучше предсказание, тебя направят к потайной двери, похожей на вход в гробницу, чтобы содрать гигантскую сумму и вручить фосфорную свечу. Держа ее в поднятой руке, спускаешься по крутой каменной лестнице. В самом низу лестница делает резкий поворот, и внезапно открывается широкий длинный подвал с арочными сводами, на полу которого, по впечатлению, разлилось озеро гулкого огня.

Поверхность этого озера, когда на нее ступаешь, гладкая и стеклянистая. Под нею мерцают и вспыхивают пастельные разводы, подобные северному сиянию. При каждом шаге кристаллическая масса отзывается мягкими аккордами, и те долго перекатываются в воздухе, словно отзвуки бронзовых колокольчиков. Если сесть неподвижно, пол все равно будет гудеть, откликаясь на вибрации далеких улиц.

На каменных скамьях вдоль стен подвала сидят другие любознатцы, которым не терпится узнать будущее, все с фосфорными свечами. Оглядев их, безмолвных и восхищенных, внезапно понимаешь, как от пола передается им странное сияние вроде ауры или нимба на иконе, какие божественные звуки издает пол при каждом движении их тел. Свечи напоминают звезды морозной ночью.

Присоединяясь к гулкому жгучему молчанию, сидишь тихо, пока не вступает высокий звон серебряного колокола, повторяясь снова и снова. Резонирует весь этаж, и удивительная взаимосвязь света и звука заставляет пол воспылать восхитительными яркими красками. Затем, в каскаде пламенной музыки, появляется Чука Фруд, чтобы занять место в центре пола.

– И тут, разумеется, сказочке конец, – сказал себе Линкольн Пауэлл.

Он посмотрел в некрасивое грубое лицо Чуки: толстый нос, маленькие глазки, бесформенный, словно покореженный рот. Северные сияния озаряли ее черты и фигуру в облегающей мантии, но не маскировали того факта, что вопреки амбициозности, изобретательности и алчности Чука напрочь лишена эмпатии и таланта ясновидицы.

– Может, она хоть актриса неплохая? – задумчиво пробормотал Пауэлл.

Чука остановилась в центре подвала и стала очень похожа на вульгарную Медузу. Потом воздела руки в том, что у нее сходило за иератический всеохватный жест.

– Нет, и актриса так себе, – заключил Пауэлл.

– Я прибыла сюда, – заскрипела Чука, – дабы помочь вам заглянуть в недра ваших сердец. Вглядитесь в сердца свои, вы, те, кто стремится… – Чука помедлила и заговорила опять: – Кто стремится отомстить человеку с Марса по имени Зерлен… Кто стремится завоевать любовь красноглазки с Каллисто… Кому нужно все состояние богатого старого парижского дядюшки до последнего кредита… Кому…

Вот те раз! Бабка-то щупачка!

Чука оцепенела с открытым ртом.

Ты принимаешь мои мысли, не так ли, Чука Фруд?

Телепатический ответ был разрозненный, полный страха. Ясное дело, Чука Фруд никогда не тренировала свою природную способность.

Кт… Чт… Кто ты? Что ты?

Старательно, точно общаясь с неопытным третьеклассным, Пауэлл передал:

Имя: Линкольн Пауэлл. Профессия: префект полиции. Цель: допросить девушку по имени Барбара д’Куртнэ. Она, по слухам, участвует в твоем шоу.

Пауэлл переслал мысленный портрет девушки.

Чука попыталась заблокироваться, и выглядело это жалко.

Убирай… Убирайся. Вали отсюда. Проваливай… Убирайся…

Почему ты не пришла в Гильдию? Почему не контактируешь со своими?

Вали. Убирайся, щупач! Проваливай.

Ты тоже щупачка. Почему бы тебе не пройти у нас обучение? Что у тебя за жизнь? Ритуалы мумбо-юмбо, честное слово… Шаришь по мозгам недоумков и изображаешь из себя ясновидицу. Чука, для тебя есть нормальная работа.

Деньги?

Пауэлл подавил волну раздражения, поднявшуюся внутри. Злился он, конечно, не на Чуку, а на слепую эволюцию, наделившую человека таким могуществом, но не позаботившуюся очистить его от наследственных дефектов, которые мешают по справедливости применять талант.

Чука, мы это позже обсудим. Где девчонка?

Нет девчонки. Никакой тут нет девчонки.

Не дури, Чука. Давай-ка вместе клиентов прощупаем. Вон тот старый козел, одержимый красноглазкой… Пауэлл аккуратно просканировал его. Он тут завсегдатай. Он ждет появления Барбары д’Куртнэ. Ты одеваешь ее в платье с блестками. Ты выводишь ее на полчаса. Ему нравится, как она выглядит. Она впадает в некий транс под музыку. Платье с длинным разрезом, и ему это нравится. Она…

Он псих. Никогда…

А вот женщина, с которой так обошелся тот Зерлен. Она часто видела девчонку. Она верит ей. Она ее ждет. Чука, где девчонка?

Нету!

Ясно. Наверху. А где именно наверху, Чука? Не пытайся блок поставить, я глубоко прощупываю. Эспера-1 тебе не… Ага. Четвертая комната слева за угловым поворотом. Ну и запутанный же у тебя лабиринт там, наверху, Чука. Давай еще раз для надежности…

Беспомощная, смертельно перепуганная Чука вдруг завыла:

– Вали отсюда, гребаный коп! Вали отсюда, слышь?

– Вы меня извините, пожалуйста, – сказал Пауэлл. – Мне пора.

Он встал и покинул подвал.

Весь телепатический допрос занял секунду, в течение которой Рейх переместился с восемнадцатой на двадцатую ступеньку лестницы, ведущей в радужный подвал Чуки Фруд. Рейх услышал яростный визг Чуки и ответ Пауэлла. Он мигом развернулся и взлетел по лестнице.

Пробегая мимо швейцара, он сунул тому в руку соверен и прошипел:

– Меня тут не было. Понял?

– Тут у нас никогда никого не бывает, мистер Рейх.

Он быстро прочесал бордель. Тень, сэр, сказал Тензор. Тень, сэр, сказал Тензор. Натяженье, предвкушенье, треволненье – просто класс!

Растолкав девушек, наперебой пристававших к нему, Рейх влетел в телефонную будку, заперся и набрал номер BD-12232.

На экране возникло тревожное лицо Черча.

– Да, Бен?

– Мы влипли. Тут Пауэлл.

– О, боже!

– Куда, блин, делся Киззард?

– А его там нет?

– Не могу найти.

– Но я думал, он внизу, в подвале. Я…

– В подвале Пауэлл прощупывал Чуку. Бьюсь об заклад, Киззарда там нет. Где он?