– Спасибо, ничего не нужно, не хлопочите, – улыбнулся Зарубин.

– Ну как же так! – огорченно возразила девушка. – Вы же с работы, наверняка не обедали, так хоть чаю выпейте.

– Спасибо, – повторил Сергей, усаживаясь за стол, – я пообедал недавно. Давайте присядем и поговорим о вашем поклоннике, не будем терять время. Ваш отец кое-что рассказал мне, но я хочу получить информацию из первых рук.

– Ой, ну какая глупость все это! – с досадой вздохнула Женя. – Мне очень жаль, что папа вас нагрузил этой ерундой, которая на самом деле яйца выеденного не стоит.

– Да? Почему вы так решили?

– Потому что это нормально, когда молодой человек интересуется молодой девушкой. А кем он должен интересоваться? Старухами? Мужчинами средних лет? Я не понимаю, что такого необычного и опасного папа увидел в этой истории, и мне ужасно неловко, что он отрывает из-за этого от работы занятых людей.

– И тем не менее, – сухо произнес Зарубин, – коль уж ваш отец попросил меня заняться этим, давайте выполним его просьбу.

Женя начала рассказывать, Зарубин мысленно сопоставлял ее слова с тем, что услышал сегодня утром от Рубцова, и никаких отличий не находил. Либо девочка говорит правду, либо выучила свою ложь так хорошо, что может повторить ее несколько раз не ошибаясь.

– Вы абсолютно уверены, что у вас нет общих знакомых с этим парнем? – спросил он, когда Женя закончила рассказывать.

– Конечно, уверена. Я даже не знаю, как его зовут.

– Это не показатель. У вас много друзей?

Ему показалось, что тень смущения мелькнула на лице девушки. Чем это ей вопрос не понравился? Неужели папаша Рубцов оказался прав и у нее есть какая-то «неучтенная» компания?

– Почти совсем нет.

– Как же так? Почему? У вас несносный характер? – шутливо поинтересовался Зарубин.

– Скорее у папы, а не у меня. Он всех моих школьных подруг под микроскопом рассматривал, и если девчонки его чем-то не устраивали, не отпускал меня с ними ни гулять, ни в кино. О дискотеках и речи не было, мне туда запрещено было ходить.

– Ничего себе! И сейчас запрещено? Или сейчас уже можно?

– Сейчас тоже нельзя.

– И откуда такие строгости? Вы чем-то провинились и вышли из доверия?

– Нет, но папа не ждет, пока я сделаю что-то не так, он принимает превентивные меры. Из всех школьных подружек он позволял мне дружить только с одной девочкой, отпускал меня с ней в кино, разрешал ходить к ней в гости.

– И где она теперь? По-прежнему дружит с вами?

– Она учится в Англии. Мы переписываемся, конечно, но это уже все не то.

– Любопытно… – пробормотал Зарубин, невольно проникаясь сочувствием к этой девушке, живущей под жестким контролем отца. – Кстати, а вы сами почему не учитесь? Не поступили в институт?

– Папа не разрешил. Он считает, что сначала я должна поработать, а уже потом продолжать образование.

Папа не разрешил… Папа считает… Папа запрещает… Интересно, а мама-то в этой семье есть? Рубцов ничего не сказал об этом.

– Женя, а где ваша мама? – спросил Сергей, оглядывая комнату и пытаясь углядеть признаки присутствия в этом доме взрослой женщины.

– Не знаю, – девушка равнодушно пожала плечами. – Папа отсудил меня у мамы, когда мне было два годика. Я ее больше не видела.

Вот те на! Отсудил. Стало быть, речь идет о лишении родительских прав в связи с алкоголизмом матери, психическим заболеванием, судимостью или невероятно аморальным образом жизни.

– Не хотите рассказать мне об этом?

– А тут и рассказывать нечего. Они даже женаты не были. Просто кратковременное знакомство, ошибка молодости.

Зарубин с трудом удержался, чтобы не улыбнуться. Эта девочка с высоты своих немногочисленных прожитых лет так авторитетно ставила штампы на жизнь своих родителей! Впрочем, возможно, она лишь повторяла то, что слышала от отца.

– И вы всегда жили вдвоем? – поинтересовался он. – Ваш отец так и не женился?

– С нами жила наша родственница, она была чем-то вроде няни.

– И где она теперь?

– Умерла. В прошлом году.

На глазах у Жени выступили слезы, губы дрогнули. Девушка на секунду отвернулась, потом решительно тряхнула головой, взметнув над плечами волну длинных густых блестящих волос. Теперь она снова смотрела в лицо Сергею, взгляд спокойный и приветливый.

– Извините, не справилась с собой. Я очень любила Раечку.

– Я понимаю…

Зарубин тревожно прислушивался к себе. Хорошая девочка, умненькая, воспитанная, на отъявленную лгунью не похожа. Тонкая трикотажная маечка без рукавов позволяет рассмотреть руки – они чистые, никаких следов от уколов, так что если имеется проблема с наркотиками, то это скорее всего «травка» или таблетки. Зрачки нормальные, губы не облизывает, повышенной жажды явно нет. Нет и болезненной худобы, которая зачастую сопровождает употребление наркотиков. Незаметны и характерные для наркоманов попытки преувеличить свои несчастья. Что же его так беспокоит в этой девочке? Что ему мешает ей поверить?

– Опишите, пожалуйста, внешность вашего поклонника, – попросил Сергей.

– Высокий, блондин…

– В желтом ботинке? – с улыбкой подсказал он.

Женя рассмеялась. Смех у нее был звонкий и переливчатый.

– На ботинки я не посмотрела. Но он действительно высокий и светловолосый.

– Какого цвета волосы? Поточнее, пожалуйста. Льняные, золотистые, пшеничные, в рыжину?

Женя задумалась, а Зарубин с досадой подумал о том, что не догадался позвать с собой Мишу Доценко. А еще лучше – прислать его вместо себя. Мишку девицы обожают, хотят ему во что бы то ни стало понравиться, а потому с удовольствием вспоминают все, что нужно, в мельчайших деталях. И потом, Мишка мастерски умеет заставить людей вспоминать, а тут, судя по всему, случай тяжелый: девочка видела своего поклонника всего один раз, да и то не вчера, прошло немало времени. Натура у Женечки романтическая, недаром писем не испугалась, наоборот, приняла их как должное, а это скорее всего привело к тому, что и внешность таинственного обожателя претерпела в ее воображении некоторые изменения. Наверняка тот портрет, который она сейчас рисует, выгодно отличается от того, который она видела на самом деле. Да, Мишаня был бы здесь в самый раз…

После разговора с Женей Рубцовой у Зарубина осталось какое-то странное ощущение, мешавшее ему сосредоточиться на решении главного вопроса: принимать предложение господина Рубцова или отказаться. Само по себе предложение, по форме напоминавшее скорее приказ, на данный момент не казалось Сергею ни сомнительным, ни опасным, тем более девочка полностью подтвердила рассказ отца, если не считать чисто эмоционального отношения к случившемуся. Да, папаша полагает, что за его драгоценной дщерью охотится маньяк либо, что еще хуже, она связалась с какой-то темной компанией, о которой и рассказывать-то стыдно и боязно. Да, сама девочка считает, что все просто отлично, в нее влюбился прекрасный принц и забрасывает ее романтическими письмами, тихо и преданно страдая вдали от объекта своей неземной страсти. Но по сути и по фактуре все совпадает, то есть папаша не врет и не пытается втянуть сотрудника уголовного розыска неизвестно во что. Но что-то все-таки Зарубину мешало, и связано это было вовсе не с папашей Рубцовым, а с самой Женей.

Он вернулся на работу и до конца дня бездельничал в кабинете, который делил с тремя другими оперативниками. Разумеется, в полном смысле слова это не было бездельем, Зарубин проверял личность Рубцова, выяснял, не было ли неприятностей с милицией у его дочери, читал и перечитывал письма, полученные Женей от неизвестного поклонника, а также пытался разными способами поймать за лапку или за хвостик ту неведомую мохнатую зверушку, которая поселилась в нем и потихоньку шкодила, нашептывая разные пакости про милую молоденькую девчушку Женечку. К семи часам вечера Сергей выучил тексты писем наизусть, а также получил сведения о том, что Женечка Рубцова в милиции была два раза – в первый раз получала паспорт, во второй – справку о российском гражданстве для выезда на Украину. Сам же господин Рубцов, проживающий вместе с дочерью по адресу… с такого-то года… коренной москвич, генеральный директор фирмы «Коннект»… адрес фирмы не липовый, а вполне реальный, там расположен офис, а в офисе сидят сотрудники, в общем, все как у людей и ничего плохого.