– Евгения!

Голос отца прогремел над ухом так неожиданно, что Женя вздрогнула, задела локтем лежащую на краю стола стопку папок. Папки с грохотом упали на пол, из них высыпались документы.

– Слоненок, – недовольно буркнул отец, слегка понижая голос. – Собирайся и иди домой. В два часа придет человек из милиции, ему нужно поговорить с тобой о письмах и их придурковатом авторе. После разговора с ним немедленно возвращайся на работу, ты меня поняла?

– Поняла, – тихо ответила Женя.

– Письма отправила?

– Не все. Я еще перевод не закончила.

– Очень плохо. Ты работаешь медленно. За ту зарплату, которую я тебе плачу, в других фирмах секретари выполняют в три раза больший объем.

«Ну и не плати! – хотелось крикнуть Жене. – Что мне твоя зарплата? Можно подумать, она мне достается и я могу ее тратить как хочу. Все равно ты ее отбираешь и выдаешь мне мелочь на расходы. А если тебе не нравится, как я работаю, так уволь меня и возьми себе другую секретаршу. Отпусти меня на все четыре стороны, я пойду работать кем угодно, хоть дворником, хоть уборщицей, только бы не сидеть целый день под твоим надзором!» Но сказать такое вслух Женя Рубцова не могла. Не смела. Она могла только думать и молча кричать.

– Прежде чем уйти домой, свяжись с Кравцовым и подтверди от моего имени встречу сегодня в четырнадцать тридцать, как и договаривались. И предупреди его, что я приеду с партнерами, разговор будет долгим, так что пусть не рассчитывает освободиться раньше пяти часов.

Отец прошел в свой кабинет, а Женя открыла телефонную книгу и занялась отлавливанием Кравцова. Занятие это было не из легких и требовало обычно длительного времени, поэтому отец, если ему нужен был Кравцов, поручал это ей. Для Кравцова в телефонной книге была отведена отдельная страница, испещренная номерами телефонов всевозможных фирм, офисов, кабинетов, квартир и учреждений, где при необходимости можно было либо найти самого Кравцова, либо узнать, куда он ушел. Методично набирая номер за номером, Женя вдруг сообразила, что судьба дает ей в руки еще один шанс, может быть, последний, и надо быть действительно круглой идиоткой, чтобы им не воспользоваться. Почему отец считает Его ненормальным? Да потому, что не верит, что нормальный парень в здравом уме может в нее, Женю, влюбиться. А почему он в это не верит? Потому что она для него все еще маленький ребенок, девочка с косичкой и в беленьких носочках, с наивными глазками и скромными манерами. Если тот человек из милиции увидит ее такой же, какой видит отец, он, несомненно, тоже сочтет Его сумасшедшим. А вот если он увидит ее другой, такой, какой увидел ее Неизвестный Друг, взрослой и красивой, он вовсе не будет считать Его психом, он Его поймет и не станет искать и преследовать. И может быть, даже сможет убедить отца оставить Его в покое.

Лихорадочно терзая кнопки телефонного аппарата в попытках разыскать Кравцова, Женя поглядывала на часы и прикидывала, сколько времени ей нужно, чтобы добраться до дома и успеть привести себя в должный вид. Если в течение десяти минут ей удастся выйти отсюда, то все в порядке, она успевает. Дозвонившись наконец, Женя схватила сумочку и ринулась на улицу. Перед входом в офис стояла машина отца, водитель Гриша сидел в прохладном салоне и разгадывал кроссворд в какой-то газете. Женя рванула дверцу.

– Гриша, довези до дома, а? – жалобно попросила она.

– А то, – ухмыльнулся водитель. – Шеф мне так и наказал, дескать, Евгению к двум часам доставить домой. А я ведь тебя едва не проглядел, что-то ты рано вышла. Тебя папа что, не предупредил, что ты со мной должна ехать?

– Нет.

– Странно, – удивился Григорий. – Вот был бы номер, если бы ты на метро поехала, а я минут через пятнадцать начал бы тебя выглядывать.

– Он злой сегодня, – объяснила Женя, устраиваясь поудобнее в прохладном просторном салоне. – Я ему деловые письма перевести вовремя не успела, вот он и рассердился. Поэтому и предупредить забыл.

Машина двинулась в сторону Садового кольца, и Женя, откинувшись на мягкую, обитую тонкой кожей спинку сиденья, принялась мысленно перебирать свой небогатый гардероб и прикидывать, как лучше одеться, чтобы произвести на милиционера должное впечатление. Жаль, что у нее нет красивых туфель на более или менее приличных каблуках, эти чудовищные тупоносые убожества с низкими широкими каблуками, которые заставляет носить отец, только уродуют форму ног. О тапочках и говорить нечего…

Значит, юбки отметаем, юбка хорошо смотрится только с подходящей обувью, каковой в Женином распоряжении нет. А если джинсы? В джинсах, кстати, можно вообще босиком ходить, это не противоречит стилю и выглядит даже сексуально. И майку взять какую-нибудь открытую, отец разрешал ей покупать такие для отпуска, который Женя проводила обычно в каком-нибудь захолустье, у друзей отца на дачах. Правильно, подумала она, открытую майку, причем не новую, а купленную года два-три назад, когда сама Женя была на размер тоньше. Облегающую одежду отец покупать запрещал, но насчет того, что нельзя носить старые вещи, разговора пока не было. Вернее, не было повода для такого разговора.

В половине второго Женя уже была дома. Времени достаточно, чтобы переодеться, сделать макияж и красиво накрыть стол к чаю. Все-таки гость придет, и ей хочется ему понравиться. Женя так волновалась, что никак не могла дрожащей рукой красиво подвести глаза, темно-серый карандаш все время пытался убежать куда-то не туда, оставляя вместо тонкого штриха вдоль ресниц толстую полосу поперек верхнего века. Ей пришлось дважды смывать эти полосы и начинать все заново. Без пяти два она была готова. Подошла к зеркалу, придирчиво оглядела себя с головы до ног. Из зеркальной глубины на нее смотрела босоногая стройная девушка с высокой грудью, длинными темными волосами, огромными глазами и чувственными, чуть припухшими губами. Женя осталась собой более чем довольна. В две минуты третьего пропел мелодичную песенку дверной звонок, и она побежала открывать.

Дверь распахнулась, на пороге стояла симпатичная девчушка. В полутьме лестничной клетки Зарубину показалось, что она что-то уж слишком взрослая для заявленного заботливым папашей Рубцовым возраста.

– Здравствуйте, – обаятельно улыбнулся Сергей, – вы – Женя?

– Да, – улыбнулась в ответ девушка. – Проходите. Вы из милиции? Вас папа прислал?

«Ого! – хмыкнул про себя Зарубин. – Дочурка уже вполне усвоила, что все в этом мире происходит исключительно с ведома или по приказу папеньки. Папа не попросил меня разобраться с письмами, а именно прислал, как своего подчиненного. Ну ладно, поглядим, что дальше будет».

– Проходите в комнату, – приветливо пригласила Женя. – Обувь можно не снимать.

«Это ценно, – снова мысленно усмехнулся Зарубин. – После суточного дежурства да по такой жаре за свежесть ног и носков я не поручусь. А вот в Америке, говорят, в каждом полицейском участке есть душевая, чтобы усталый полисмен мог освежиться после праведных трудов. Правда, еще говорят, что там дюже сильно следят за законностью, так что в их условиях мы бы фиг чего раскрывали».

Идя следом за Женей, он цепким взглядом осматривал квартиру. Да, денег на ремонт папаша Рубцов явно не пожалел, даже двери в ванную и туалет поставил из цельного дерева. Во всем чувствуется добротность, но никакого намека на показной шик. Зарубину приходилось бывать в квартирах, где дверные ручки были изготовлены из бронзы и покрыты позолотой, а каждая пепельница стоила не меньше трех его месячных зарплат, в такую даже пепел стряхивать как-то неловко. Однако здесь ничего похожего не наблюдалось. Комната, куда привела его Женя, оказалась кухней-столовой, достаточно просторной, чтобы те, кто сидит за столом, не мешали тому, кто хлопочет у плиты, и в то же время достаточно уютной, чтобы не чувствовать здесь себя как в банкетном зале ресторана.

– Садитесь, пожалуйста, – сказала Женя, указывая на стол, на котором стояли две чашки с блюдцами, сахарница, нарезанный тонкими ломтиками лимон, вазочка с конфетами и тарелка с печеньем явно не фабричного происхождения. – Вам чай или кофе?