Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Этот разговор может завести нас очень далеко, мистер Пендарвис. Я не имела намерения каким-либо образом обидеть вас. Но я действительно в состоянии доехать домой сама и отвергла бы помощь любого, независимо от его… социального положения, – проговорила она торопливо. – И еще хочу вам сказать: с тех пор как мы встретились, ваше общество… вызывало во мне разнообразные чувства, но, позвольте вас уверить, только не чувство страха.

Почему она испытала облегчение, услышав, как он хмыкнул в ответ? Она и сама не знала, но его добрый, низкий, бархатистый смех разрядил напряжение. По правде говоря, она радовалась, что слова ее и тон не оскорбили его. Она начала понимать, что Джек Пендарвис необычайно горд и так же, как она, мгновенно выпускает шипы, стоит чуть задеть его достоинство. Таким образом, у них есть нечто общее.

Он протянул руку, которую она взяла, думая, что он хочет помочь ей сесть в коляску. Вместо этого он легко и твердо сжал ее ладонь и сказал мягко и проникновенно:

– Вы должны когда-нибудь сказать мне, какие еще чувства вызывает в вас мое общество, мисс Дин. – Какая дерзость! Но прежде, чем она нашлась что ответить, он добавил:

– Так что же, одолжите мне почитать эту книгу?

Она резко отдернула руку.

– Нет, не одолжу.

– Почему?

– Боюсь, вы не оцените всей тонкости романа.

– Ну вот, мисс Дин, – грустно покачал он головой, – сказать такое человеку, перед которым вы только что извинились.

– Извинилась? Ничего подобного. Как вы могли вообразить… – Его ослепительная улыбка заставила ее замолчать; вздрогнув, она поняла, что он поддразнивает ее. Окончательно смешавшись, она поставила ногу на высокую подножку и потянулась за вожжами. Мистер Пендарвис положил руки ей на талию, желая подсадить, но она столь резво впрыгнула в коляску, что почти не ощутила прикосновения его рук. – Прощайте, сэр!

– Прощайте, мисс Дин! Будьте осторожны. У вас есть фонарь? Ночь будет лунная, но пока темно, как в угольном мешке.

Она отметила про себя это сравнение, как многое из того, что озадачивало ее в этом человеке. Иногда его манера говорить, его тонкая ирония или, наоборот, застенчивость будили в ней подозрение, что он лишь изображает «бедного необразованного шахтера».

– Мой клерк написал агенту в «Карн-Барра», – сообщила она, – и я со дня на день жду ответа. Интересно будет узнать, как вы проявили себя на прежнем месте.

Едва отъехав, она принялась размышлять, как следовало бы ответить ему, какие слова сказать, чтобы поставить его на место.

5

Яма, в которую неосторожно провалился Коннор, была такой огромной, что в ней уместилась бы лошадь.

Так, во всяком случае, предположил Трэнтер Фокс, когда вытаскивал его.

– Ты что, не заметил эту большую доску, Джек? Вот же она проложена. Сам виноват, что провалился; кто хочешь увидит доску, широченную, как два графства. Поскользнулся, да? Боже правый, какой ты тяжелый. Кончай карабкаться и давай руку. Теперь поставь ногу на тот выступ. Так, так. Ну, вот и готово. Ого, да ты весь в крови! Чтоб мне сдохнуть, коли не так!

Скудный свет свечи на шлеме Трэнтера – собственная его свеча погасла при падении – подтвердил правоту его слов. Левый бок жгло как огнем, по внутренней стороне левой руки струилась теплая кровь и капала с пальцев.

– Лучше подняться наверх, – посоветовал Трэнтер. – Вид у тебя не ахти. Дело серьезное; в этой жаре и сырости раны быстро начинают гноиться. Подымайся, и пусть Энни Уайтед займется тобой.

– Кто она такая, Энни Уайтед?

– Одна из наших «рудничных девушек». Но она умеет ухаживать за больными и все такое. Мы обращаемся к ней, когда порежемся или чего сломаем, а хирург – тот по серьезным делам: когда кто кровью истекает и прочее.

Но Коннор остался в забое, заканчивая разведочную выработку, которую они затеяли накануне. Ноющая боль в боку была терпимой и не слишком мешала махать киркой. Кроме того, они с Трэнтером были членами одной команды, связанными не только контрактом, который подписали, но и чувством товарищества, замешенным на совместном тяжелом труде под землей. Им платили за каждые пройденные шесть футов; если Коннор бросил бы напарника одного, тот потерял бы в зарплате.

Однако к обеду плечо совсем онемело, и он не мог держать бур.

– Подымайся наверх, парень, – прикрикнул на него Трэнтер. – Ты что, рехнулся? Хватит упираться, как мул. На кой черт мне мертвый напарник, я не собираюсь вытаскивать тебя, если ты тут в обморок упадешь.

До конца смены оставалось всего четыре часа, и Коннор решил подняться наверх.

На шестой лестнице он уже обливался потом, а левая рука соскальзывала с каждой перекладины, оставляя на ней кровавый след. У самой поверхности он вдохнул свежий прохладный воздух, и голова у него закружилась; моргая от слепящего солнца, он прислонился к открытой крышке люка и минуту стоял, отдыхая и собираясь с силами. В дальнем конце двора, посыпанного щебенкой, позади насосной и служебных строений «рудничные девушки» дробили молотками руду, разбивая ее на кусочки не более ногтя. Энни Уайтед должна была быть среди них, и единственное решение, которое нужно было принять Коннору, это идти к ним сразу или сперва умыться в раздевалке. Стоявшая перед входом в рудник заряженная мулом повозка с грузом цепей в этот миг медленно, со скрипом отъехала, и Коннор увидел стоящих в стороне горного мастера и хозяйку рудника.

Она тут же заметила его. На ней было бледно-лавандовое платье с белым квадратным воротником и лиловым поясом. Он видел, как она приставила ладонь к глазам, заслоняясь от солнца, и пристально посмотрела на него, потом резко схватила Эндрюсона за запястье. Тот замолчал и тоже повернулся в сторону Коннора. Он не понял, отчего их лица так встревожены, пока не опустил глаза на рубаху и не увидел кровь. Весь его левый бок был ржавого цвета: кровь пропитала грубую льняную ткань и продолжала сочиться. Это удивило его – не настолько сильно он поранился, чтобы вытекло столько крови. Но, когда он резко поднял голову, все поплыло перед глазами, и он, пошатнувшись, едва не упал.

Софи чуть не бегом устремилась к нему; горный мастер поспешил за нею.

– Что случилось? – взволнованно крикнула она, не доходя нескольких шагов. – Вы сильно поранились?

– Нет, – ответил он и добавил:

– Надеюсь.

Она остановилась перед ним, глядя на него широко раскрытыми испуганными глазами.

– Как это произошло?

– Провалился в старую штольню. – Злость и замешательство боролись в нем. Злость оттого, что она допустила существование подобных опасных мест на руднике, замешательство – от сознания, что опытный шахтер сумел бы избежать ловушки.

– Фокс вытащил меня. Я ободрал бок, только и всего, и порезал руку о край доски, перекинутой через провал. Больше ничего. – Она побледнела; в руках у нее была свернутая в трубку карта разрезов, и она, не замечая того, нервно мяла ее. – Трэнтер сказал, что Энни Уайтед может помочь мне. Пойду умоюсь, а потом разыщу ее.

– Час назад я отослал Энни домой, – подал голос Эндрюсон. – Она была пьяна, – объяснил он, когда Софи вопросительно посмотрела на него.

– Доктор Гесселиус должен был утром ехать в Тэвисток, – сказала Софи в смятении. – Я слышала, как он говорил это вчера вечером у дома моего дяди. Сейчас он уже уехал. – Она и Эндрюсон беспомощно смотрели на Коннора.

– Пойду умоюсь, – обронил Кон и, обойдя их, направился к раздевалке.

– Идите с ним, – велела Софи Эндрюсону. – А после приведите ко мне в контору.

– Хорошо, мэм.

Видя, как он, окровавленный, идет нетвердой походкой к раздевалке, несколько рабочих, занятых на рудничном дворе, поспешили за ним и, пока Эндрюсон помогал ему снять заскорузлую от крови рубаху, стали расспрашивать, что случилось. Скрипя зубами от обжигающей боли, которую причиняла ледяная вода, попадавшая на свежие раны, он объяснил, что произошло. Никто не смеялся над ним; все давали советы, как и чем лучше лечить раны. Несколько ободренный, он застегнул чистую рубаху, которую Эндрюсон надел на него, и вместе они отправились через двор к конторе.

15
{"b":"335","o":1}