Транспортер, принадлежащий отцу Ренье, предусмотрительно подогнали к самому бараку.

– Залезай, – сказал священнослужитель, распахивая заднюю дверцу и ловким движением выдергивая лесенку.

Снаружи транспортер выглядел обычно – металлическая, похожая на жука машина на широких гусеницах. Но, увидев внутренности кузова, Джафар с трудом сдержал удивленное восклицание.

Вместо обычной стальной коробки тут была настоящая маленькая комнатка. От пола поднималось приятное тепло, стены были обиты тканью. Угол занимал шкаф, в другом расположилась кровать, на столе красовался мощный вычислительный центр.

– Хорошо живут служители церкви! – проворчал мастер, помогавший Джафару забраться по лестнице.

– Не забывай, сын мой, что мне приходится жить в этой штуке! – усмехнулся отец Ренье. – Так, вещи в угол, а сам на кровать…

– А вы? – спросил Джафар, которого от слабости просто шатало. Последние силы были потрачены во время прогулки до транспортера.

– Я устроюсь в кабине, – ответил священник. – До Новой Филадельфии путь неблизкий, но как-нибудь!

– Счастливо! – Мастер вскинул в прощальном приветствии руку, и дверь с грохотом закрылась.

Джафар рухнул на кровать, и тут же заработал мотор. Транспортер дернулся, а затем сдвинулся с места. В угловом шкафу что-то тоненько задребезжало. Скорее всего, там хранилась посуда.

При всех удобствах, предусмотренных для странствующего проповедника, путешествие в транспортере имело один очень серьезный недостаток, устранить который было невозможно, – внутри самым безумным образом трясло. Поначалу, когда машина двигалась по строящейся около поселка дороге, было еще ничего, когда же дорожное полотно закончилось, стало совсем плохо.

Тряска усилилась, в мотающейся на подушке голове запульсировала боль. Джафар некоторое время держался, радуясь, что его хотя бы не тошнит, а потом мутной волной накатило беспамятство.

Палата была почти такая же, как и в любой земной клинике, за одним небольшим отличием – в ней отсутствовали окна. Но даже если бы они и были, то вряд ли пейзаж за ними услаждал бы глаза – Новая Филадельфия представляла собой скопище зданий, построенных с учетом функциональности, но никак не красоты.

Коробки из металла, камня и пластика, наполовину упрятанные под землю, – смотреть на это было вовсе не обязательно. Так что Джафар, успевший увидеть маленький кусочек города, когда его перетаскивали из машины к приемному покою клиники Детей Бога, не жаловался.

Все равно по сравнению с бараком он оказался в настоящей роскоши. Чистое и мягкое белье, разнообразная пища, отдельный туалет и душ – все это казалось почти чудом.

– Как вы себя чувствуете? – Мягкий голос вошедшей в помещение сестры отвлек Джафара от размышлений о том, как ему повезло. – Ничего не беспокоит? Что-нибудь хотите?

– Нет, – ответил Джафар. – Все в порядке!

Клиника Детей Бога целиком и полностью содержалась на деньги крестоносцев ислама. Проявлялось это во всем – и в обязательных общих молитвах, которые проводились два раза в день (лежачие участвовали в них виртуально, прочих собирали в молельном зале), и в развешенных на стенах цитатах из священных текстов. И в том, что работали здесь только люди, по велению души посвятившие себя служению другим.

Сестра, пожилая чернокожая женщина по имени Тереза, прищурилась:

– Тогда, я думаю, к вам можно пустить посетителя.

– Кого? – удивился Джафар.

– Отец Ренье решил позаботиться о вашей душе! – ответила сестра и вышла.

Дверь тут же распахнулась, пропуская знакомую внушительную фигуру священнослужителя.

– Лежи!.. Лежи!.. – замахал он руками, предотвращая попытку Джафара встать. – Хоть я и духовный пастырь, ты – больной и не должен вредить здоровью, пытаясь приветствовать меня! Как ты?

– Вашими молитвами, отец Ренье, – ответил Джафар… – …Скоро буду совсем здоров!

– А я принес тебе радостную весть! – Священнослужитель опустился в кресло для посетителей. Было видно, что он едва не светится от радости. – История твоего подвига дошла до иерархов! Завтра тебя посетит сам пророк!

– Кто?

– Сам пророк – основатель нашей церкви, тот, кому явился Господь здесь, на Новой Америке! – Не в силах сдержать возбуждение, отец Ренье вскочил и принялся расхаживать по комнате. – Ты не знаешь? А впрочем, я никогда тебе об этом не рассказывал!

И Джафар услышал историю о том, как простому горному инженеру, решившему заработать денег на Новой Америке, в пустой штольне явился сам Господь, и что после этого инженер оставил низменные идеи о наживе и создал собственную духовную армию – крестоносцев ислама.

– Все высшие иерархи нашей церкви – его прямые ученики, которые делили с учителем невзгоды и опасности! Сам он редко общается с простыми верующими, так что тебе выпала огромная честь!

Джафар смутился окончательно.

– Зря, наверное, вы мне сообщили, отец, – сказал он, – теперь буду волноваться…

– Нет, не зря! – возразил отец Ренье. – Ты обязан молиться, чтобы дождаться встречи в нужном настроении! И, кроме того, я должен научить тебя, как следует обращаться к пророку и его ученикам…

Джафар вздохнул и приготовился слушать. Высокая идея, как обычно бывает, предельно быстро обросла ритуалами и бюрократией.

– Сюда цветы, сюда! – В шепоте, который разбудил Джафара, звучала искренняя нервозность.

Сообразив, что обитатель палаты уже не спит, сестры, втаскивающие в помещение огромный горшок с цветами (их Джафар на Новой Америке видел впервые), мило и чуть смущенно заулыбались.

– Доброе утро, – проговорила Тереза. – Извините, что разбудили, но мы должны подготовить палату к приходу пророка…

– Я понимаю, – вздохнул Джафар.

Суета закипела с новой силой. Пока он ходил на утреннюю молитву, в палате заменили белье и, судя по тому, что пол стал скользким, безжалостно отдраили его. В углах колосились настоящие цветочные джунгли, а обычное кресло для посетителей заменили роскошным диваном.

Глава крестоносцев ислама явился в клинику Детей Бога после завтрака. Сначала захлопали двери и послышался топот множества ног. Потом Джафар услышал заискивающий голос главного врача.

Дверь распахнулась бесшумно, и первым через порог вступил крошечный человечек в белом халате и шапочке. Из-под нее выбивались пряди седых волос, а кожа на лбу и на щеках оказалась иссечена морщинами, точно смятая простыня. Среди морщин неистово пылали голубые глаза.

Под их взглядом Джафар невольно вздрогнул. Так мог глядеть Моисей, ведший евреев из Египта, Чингисхан, прошедший со своими ордами половину мира, или святой Доминик, с помощью костров беспощадно сражавшийся с ересью…

Так смотрел пророк, основатель церкви крестоносцев ислама.

Рядом с ним совершенно терялась свита. Ее просто не было видно.

– Здравствуй, Джафар Абу-Наср Ибн-Мухаммед Аль-Фараби, – прохрипел старик, чуть усмехнувшись. – Я вижу, что ты рад меня видеть.

– Да, о святейший, – ответил Джафар, несмотря на стрессовую ситуацию помнивший вчерашние уроки отца Ренье. Священнослужитель тоже был тут, его напряженное лицо маячило в задних рядах толпы, ввалившейся в палату.

«Рубен Галлахер, родился на Земле в две тысячи сто сорок первом году. – В голове ожили строки некогда выученного наизусть досье. – По образованию – горный инженер. В две тысячи сто…»

– Отец Ренье поведал мне о твоем подвиге. – Пророк отвлек Джафара от сосредоточенности на собственных мыслях. Он по-прежнему стоял, все остальные, естественно, тоже, и роскошный диван пропадал зря. – Воистину, великое познается в малом! Деяния высших можно понять по поступкам неофитов! То, что ты сделал, – это знак Господа! Он говорит нам – вы на верном пути, идите!

Казалось невероятным, что полтора десятка человек, находящихся вместе, могут вести себя настолько тихо, но фактом было то, что никого из свиты не было слышно. Они словно все исчезли, и в палате раздавался только чуть глуховатый, хриплый старческий голос.