– И будут бить! – проорал Кари, бросаясь вперед.

Колдуны бросились врассыпную, словно галки от атакующего коршуна. Метнулись к дверям. Одному не повезло: он поскользнулся, брякнулся на пол. Откуда-то сверху на него обрушилась палица Кари, что-то хрястнуло, и на месте головы обитателя черной башни осталось мокрое пятно.

Другого настигла брошенная Ингьяльдом огненная руна. Колдун вспыхнул, словно факел, истошно завопил. Охваченная пламенем фигура метнулась в сторону, с визгом врезалась в стену.

Вот она рухнула на пол, крики затихли. По залу поплыл сладкий аромат жженого мяса.

– Ну что, теперь все? – спросил Нерейд с надеждой. – Теперь он выйдет сам?

– И не надейся, – ответил Лычко, – так и чувствую, что придется тащиться на самый верх этой проклятой башни!

– Придется, – прогремел из-под сводов зала мощный, но какой-то невнятный голос – Но не по своей воле!

Тяжесть упала сверху, словно на плечи опустилась каменная плита. Ивар ощутил, как заскрипели жилы, слышал стон, не сразу понял, что стонет сам. Его гнуло, прижимало к полу.

– Сделай что-нибудь, эриль! – прохрипел рядом Кари.

– Не могу, – ответил тот едва слышно.

Меч в руке казался тяжелым, как бревно, но конунг вцепился в рукоять, будто тонущий в спасительную доску. Колени сгибались сами, шея хрустела, а глаза заволакивало багровым туманом. Ивар увидел, как рядом пал плашмя Харек, распластавшись, точно раздавленная лягушка.

– Все еще держитесь? – В громогласном голосе сквозило удивление. – Сильны невероятно…

Ивар не выдержал, упал на колени, затем на четвереньки. Казалось, что спина вот-вот сломается… Сквозь кровавую дымку заметил, как в зал вбегают воины в сверкающих кольчугах. Попытался приподняться, встретить их оружием, но на плечах будто нависли пятеро таких же…

– Не убивайте их, – прогремел голос, слабея, – они меня заинтересовали. Свяжите и доставьте ко мне.

Руки Ивара подломились, он со всего размаха ударился лицом о твердый пол, на губах ощутил соленое. Его переворачивали, трясли, даже пинали по ребрам, но он не чувствовал ничего, словно все тело заморозили. Потом на руки намотали веревку, на ногах защелкнулось что-то холодное.

Ивар ощутил, как его ставят на ноги, и тут же чувства начали возвращаться. Болели синяки на боках, саднили разбитые в кровь губы, кандалы больно врезались в щиколотки.

– Ведите их! – Этот голос казался необычайно гулким.

В голове было пусто, как в разграбленной сокровищнице. Ивар ощущал, что его шатает, по мышцам то и дело пробегали болезненные судороги. В полной мере Проявляли себя последствия вредоносного колдовства.

В спину пребольно ткнули, и он поплелся, переставляя негнущиеся, точно вырезанные из дерева ноги Способность нормально чувствовать и соображать возвращалась медленно. Длинную лестницу, устланную коврами, миновал как в тумане и окончательно очухался только в просторном зале, уставленном статуями из черного камня. Проникающий сквозь узкие окна рассеянный свет падал на скорбные лица благообразных старцев в одеждах до пола, освещал могучих воинов в шлемах с гребнями и стройных девушек с кувшинами.

Высечены все были с необычайным искусством – на каменных лицах, которые казались живыми, можно было рассмотреть мельчайшие детали. Звук шагов порождал в углах причудливое эхо.

Миновав зал статуй, ступили на еще одну лестницу. Узкая, с высокими ступеньками, она плавно завивалась, словно раковина. Ноги уже гудели от подъема, но пленникам не давали перевести дух. Малейшая заминка кого-то из них – и сзади грозно кричали и болезненно били.

Лестница закончилась площадкой, на которой, прикрывая массивные дверные створки, замерли двое воинов, по виду – родные братья тех, которых викинги сразили первыми. С одним отличием – эти были раза в полтора крупнее. Даже высокий Ингьяльд не доставал до плеча любому из них. На чудовищно волосатых лицах кровавыми пятнами выделялись глаза.

– И чем их тут кормят, что они такие вырастают? – с завистливыми нотками в голосе пробормотал Нерейд. – Я тоже так хочу!

– Ничего, – сказал один из конвойных. – Скоро тебя досыта накормят раскаленными углями.

– Кто такие? – рокочущим голосом спросил один из стражей. Толстая ручища, в которой была зажата похожая на небольшой таран булава, шевельнулась.

Дверные створки вздрогнули, открылись с протяжным гулом. Изнутри донесся тот самый невнятный голос, который викинги уже слышали, только теперь он звучал куда слабее:

– Впустите их!

Двигаясь медленно, точно ожившие горы, великаны расступились. Ивар заметил, что воины обычного роста, сопровождавшие пленников, сами побаиваются чудовищных стражей и стараются держаться от них подальше.

В комнате, куда завели пленников, было темно и почему-то пахло хмельным.

– Поставьте их у двери, – сказал тот же голос, – а трофеи положите рядом. Сами удалитесь.

Двое воинов, пыхтя от натуги, втащили палицу Кари. Другие волокли мечи, луки, прочее оружие, отобранное у викингов, сумку Ингьяльда и даже простые мешки.

Простучали быстрые шаги, хлопнула дверь. Вспыхнувший свет был таким ярким, что глазам стало больно. Ивар зажмурился.

– Вот это да! – В невнятном голосе слышалось удивление, а сам он показался смутно знакомым. – Вот это удача! Неужели боги после стольких лет откликнулись на мои просьбы?

Ивар поднял веки. Комната оказалась небольшой и совершенно пустой, за исключением стоящего у дальней стены низкого ложа. На нем полусидел-полулежал старик в бежевом, покрытом бордовыми пятнами халате. Борода его топорщилась точно старый веник, а на голове криво сидел зеленый, вышитый золотыми звездами колпак.

В руке бородач держал высокий кувшин, бесцветные глаза смотрели мутно.

– Клянусь подвигами Хлорриди! – ахнул стоящий рядом Нерейд. – Это же этот… Золотуха!

– Ты даже не помнишь моего имени! – В голосе старика прорезалась злоба. – А вот я очень хорошо запомнил вас, северные варвары!

Старик встал, пошатнулся, но тут же горделиво выпрямился, и в этот миг с глаз Ивара словно спала пелена.

Перед ними был Золотуштра, великий маг, с которым пришлось столкнуться во время путешествия в Багдад.

– Именно с того дня, как вы явились в мою башню, сошел я с тропы праведности! – Золотуштра приблизился. Стало видно, что нос его отливает всеми оттенками сизого, а в бороде застряли крошки. Ивару даже показалось, что среди волос копошатся насекомые. – Дурной напиток, именуемый брагой, жестоко помутил мой разум!

– Э, а я не понял, – изумленно сказал Кари, – это что, он тут главный?

– А ты думал, что под солнцем есть еще кто-либо, способный на столь великие деяния? – Золотуштра горделиво выпрямился и улыбнулся, продемонстрировав гнилые пеньки зубов. Разило от него, словно из бочки с прокисшим вином. – Пусть я немного… выпиваю, все же я могуч!

Он потряс булькнувшим кувшином, поспешно приложился к нему. Вино текло по подбородку, бороде, капало на халат, кадык на тощей, старческой шее дергался, как попавшая в паутину муха.

– С ума сойти, – тихо проговорил Нерейд. – Это мы его тогда напоили, а он взял да и спился с тех пор…

– Всем бы так спиться, – так же негромко ответил Ивар, – Вон какую башню отгрохал. Да и война, разразившаяся в Степи, тоже его рук дело!

– Да, спился. – Золотуштра оторвался от кувшина, утер губы. Глаза были осоловелые, смотрели в разные стороны, – А виноваты в этом вы! Тот злодейский напиток, именуемый брагой, – Золотуштра еще раз потряс кувшин и, обнаружив, что тот пуст, досадливо его отшвырнул; глухо хрястнуло, на пол осыпались черепки, – породил во мне великую жажду… Демоны пьянства одолели меня…

Шатаясь, как драккар во время бури, он добрел до ложа и брякнулся на него так, что то заскрипело. Некоторое время молчал, точно собираясь с мыслями, а затем взгляд его прояснился, сверкнул злобой.

– Да, я пытался бросить пить! – Речь стала разборчивой и четкой, – Но не смог! И тогда я решил отомстить, уничтожить тех, кто придумал брагу, диких лесных славян!