Впереди, за холмом, различимые сквозь ветви, сияли костры лагеря эльфов…

Полночи просидели Искатели в кустах. Василий промок, замерз и проклял все на свете, и себя в частности, за то, что ввязался в эту затею. Ругался он про себя, ибо ругаться в полный голос, полноценно облегчая душу, ему не дал бы Гордон. Да и эльфы были недалеко, а познакомиться с тем, насколько остры и точны их стрелы, Василий не хотел. Развлекались Искатели тем, что Гордон демонстрировал Василию содержимое мешка:

– Так, – говорил американец, доставая легкий водолазный костюм с ластами, баллоном и всем необходимым. – Знаешь, что это?

– Знаю, – оторопел Василий.

– Не разевай рот, а то ворона влетит, – мерзко захихикал Гордон. – А догадываешься, зачем он тебе?

– Нет, не догадываюсь, – и рот Василия распахнулся еще шире. Теперь в него вместилась бы не только ворона, но и средних размеров орел.

– Дело вот в чем. Сегодняшней ночью, или следующей, но скорее сегодня, на лагерь Эонвэ, где сейчас два Сильмарилла, нападут сыновья Феанора, Маэглор и Маэдрос. Нападут, выполняя клятву, данную ими еще вместе с отцом на Заокраинном Западе.

– Это я знаю. Камни они захватят, а Эонвэ велит отпустить похитителей.

– Правильно, – кивнул Гордон, упрятывая костюм обратно в мешок. – Каждый из братьев возьмет по камню, и Маэдрос с Маэглором разойдутся в разные стороны. Но Сильмариллы будут жечь руки сыновьям Феанора, и они, сойдя с ума, выбросят камни. Старший брат – Маэдрос, в недра земные, а Маэглор – в пучину моря. Так что нам вскоре придется разделиться. Ты, вместе с этим чудом враждебной техники, – Гордон похлопал по мешку, по тому месту, где топорщились баллоны акваланга. – Пойдешь за Маэглором. И будешь следовать за ним до тех пор, пока он не избавится от камня. Остальное – дело твоего умения плавать под водой. Дабы хранить камень, я захватил вот это, – на свет звезд появился контейнер светлого металла с хитрым запором. – Титановый сплав, прочен и легок. И также, что важно, непроницаем для всех видов излучений. Кто знает, отчего эти камушки светятся? Лучше не рисковать, – руки Василия коснулись холодной поверхности, он отметил тяжесть контейнера, и сам убрал его в мешок. – А я пойду за старшим из братьев. Мне придется перехватывать камень на пути к огненной бездне. Встретимся здесь, на этом холме. Воинство Эонвэ уйдет через день после нападения сыновей Феанора, и тут станет тихо. Наша погоня займет не меньше двух суток. Ты как, ориентироваться на местности обучен?

– Конечно, обучен, и даже без компаса, – не без гордости сказал Василий. Но Гордону на гордость Василия, похоже, было наплевать.

– Теперь ждем, – сказал он, и устроился поудобнее, глядя в сторону костров.

Полночи пролежали в молчании. Звезды заметно сдвинулись, перекатившись по черному дну огромной небесной чаши. Тишина не нарушалась ничем, не считая редких птичьих и звериных воплей. Северный горизонт продолжал полыхать, зарницы вставали огромные, разноцветные, и судорожно вздрагивала земля под шагами невидимых гигантов. Василия все сильнее и сильнее тянуло в сон, и дабы не заснуть, он пристал к Гордону с вопросами:

– Слушай, а ты давно в Искателях?

– Давно, лет двадцать, – неохотно ответил Гордон.

– И где побывал? – не отставал Василий.

– Много где. В мирах Толкиена, его эпигонов, потом – Спрэг де Кампа, Симмонса, Лейбера, леди Урсулы, Муркока, всех уж не упомнишь.

– И тебя не удивляет, что все, о чем пишут в книгах, оказывается столь реальным?

– Уже нет. Раньше, конечно, сильно поражался, а сейчас привык. Искатели шастают по написанным мирам, как иные по своему саду, а очкастые умники до сих пор спорят, как это возможно. Есть две главные версии. Первая не совсем научна. В ней говориться о том, что Творец, писатель, создавая книгу, вызывает из небытия новый мир одной силой мысли. Сам того, не ведая, выступает в роли бога. Но тогда возникает вопрос, а кто написал наш мир? Такой скучный и противный? Нашел бы я его, автора этого, и голову ему оторвал, – в голосе Гордона прорезались светлые, мечтательные нотки. – Другой вопрос, как происходит само создание мира? Как человек способен ворочать чудовищными массами энергии, сам того не сознавая? Сомнительно.

– Да уж, сомнительно, – кивнул Василий.

– Поэтому мне больше по душе вторая версия, – Гордон зевнул, потянулся так, что хрустнули суставы. – В ней говорится о том, что автор каким-то образом, опять непонятным, считывает информацию о уже существующем мире, и излагает ее на бумаге. А поскольку миров бесчисленное множество, и фантазия авторов все же ограничена, то и вариантов книг может быть сколько угодно. Один мир может отличаться от другого незначительно, как книги о Средиземье разных авторов.

– Эта гипотеза более стройна. Особенно на фоне предположений о Едином Информационном Поле вселенной и дендровидной структуре мироздания.

– Вот и я о том же, – задумчиво кивнул Гордон, и поскреб макушку. – Но разницы для практики никакой. И в том и другом случае все описанное в книгах фентэзи становится реальным, настолько реальным, что на нем можно делать деньги. А существовавшие ранее только в воображении орки или эльфы могут преспокойненько всадить в тебя десяток вполне настоящих стрел, а сказочный дракон – тобой пообедать.

– Да, невеселая картина, – улыбнулся Василий. – А как ты открываешь этот розовый коридор? Как это делают Искатели? Смогу ли я этому научиться?

– Сможешь, раз прошел тесты мистера Дьюри. А как это делается, – на лице Искателя отразилось сомнение, и он тяжко вздохнул. – Попробую объяснить. Книга – концентратор, через который легче всего открыть проход в реальность, ею описываемую. Открывается тоннель посредством совершенной концентрации сознания. Концентрации на двух вещах – на месте и на времени. Я отбрасываю все мысли, оставляя в сознании только два объекта – символ места, куда я хочу попасть, и символ времени, в которое мне надо. Когда, например, мы перебирались из моего дома к Андуину, я концентрировался на пейзаже его излучины, которую хорошо знаю, а по времени – на Последнем походе армий Гондора против орков.

– А как же мы уйдем отсюда, ведь у нас нет книги? – слегка встревожился Василий.

– Тише ты, а перебудишь всех эльфов на милю вокруг, да еще и майаров и валаров в придачу, – сурово зашипел Гордон. – Внутри мира можно перемещаться и без книги, если возвращаться точно туда же, откуда стартовал. Мы вернемся в подвал дома Ондула.

– А время?

– Время в данном случае будет абсолютно. То есть, сколько часов прошло здесь, пройдет и там. При таком переносе объект времени не нужен.

– А почему мы тогда сразу не высадились в том подвале, когда стартовали из Америки?

– Дело вот в чем, мой юный друг, – хорошо заметные даже во мраке ночи, игривые искорки забегали в глазах Гордона. – Надо было тебе мир сначала показать, да и город, а не сразу носом в пекло. Ты что, недоволен?

– Доволен, как же иначе, – вздохнул Василий.

Ночь близилась к завершению. Горизонт на востоке уже подернулся розоватой пеленой восхода, и в этот момент события понеслись со страшной скоростью. Со стороны лагеря донеслись крики и звон оружия.

– Вперед, – выдохнул Гордон, вскакивая. – Им не до нас! Подберемся поближе, – и трава зашелестела под его ногами.

Ветви хлестали по лицу, стряхивая при этом росу точно за шиворот, трава и кусты старались заплести ноги, но лагерь быстро приближался, и все отчетливее слышались звуки боя. Василий, вслед за напарником, влетел в негустой ельник, и замер. Отсюда хорошо просматривалась поляна, где происходило действо. Два эльфа, высокие, темноволосые, стоя спиной к спине, отражали удары, причем один из них держал меч в левой руке. Культей правой эльф прижимал к боку нестерпимо лучащийся шар. Второй такой шар изредка становился, виден, когда левая рука второго бойца выскальзывала из-за туловища. Василий протер глаза, пораженный размером Сильмариллов. Ночью он еще хотел спросить у Гордона, зачем тот взял столь крупные контейнеры для камней. Теперь вопросы отпали сами.