Охотник на выручку не пришел – у него возникли свои сложности. Прямо перед ним, положив руку на эфес меча, возник золотоволосый эльф. Противники мерили друг друга взглядом, прикидывая, с чего бы начать. То, что полдень увидит только один, было очевидно обоим.

– Вот мы и встретились, Роман, – нарушил молчание Охотник.

– Рамиэрль, с вашего разрешения, – учтиво склонил голову Астен Кленовая Ветвь. – Неужели слуги Ройгу могли предположить, что я оставлю даму одну в зимнем лесу?

– Я предполагал, что ты далеко, – нехотя признался ройгианец. – Я ждал Герику Годойю. Она должна прийти на зов Того, кому принадлежит душой и телом.

– Вот как? – В голосе эльфа послышалось вежливое удивление. – Она свободна душой и, как вы изволили неизящно выразиться, телом. И она пойдет туда, куда сочтет нужным.

– Или куда ее отведете вы, проклятые ублюдки! – Охотник начинал терять терпение. – Вы заставили ее забыть долг, но, как только я сотру тебя в порошок, она все вспомнит и уйдет со мной.

– Я не советовал бы вам строить столь далеко идущие планы. – Астен был сама любезность. – Возвращайтесь-ка к своему господину и посоветуйте ему отказаться от его безумной затеи.

– Что я слышу? Эльфы решили вылезти из своего болота? Поздно! Ваше время ушло, наше время возвращается. Эстель Оскора наша. Если эта девка спуталась с вами, она ляжет здесь вместе с тобой. Мы найдем другую. Ройгу сейчас силен, и не вашей паршивой волшбе его остановить. – Беловатое мутное облако стекло с пальцев Охотника и, изогнувшись парусом, метнулось к Астену; эльф с нарочитой небрежностью взмахнул рукой, и навстречу устремился синий луч.

Парус приобрел сходство с нелепой, но проворной белой птицей, попробовавшей с ходу облететь нацеленное на него оружие. Луч, в свою очередь, обернулся неким подобием лозы и обвил призрачную шею врага, оплетая его светящимися усиками. Там, где две силы соприкасались, вспыхивали багровые искры, одна из которых опустилась на руку Охотника. Тот вздрогнул, как от ожога.

– Хм, ты сильнее, чем я думал, эльф. – Порыв ветра метнулся к Астену, другой, не уступающий ему в силе, рванулся навстречу, поднимая тучи снега. Два мага замерли, с ненавистью глядя друг на друга. Птица с лозой продолжали свой поединок уже высоко в небе. Багровые искры сыпались вниз, гасли на лету. Охотник нет-нет да и поглядывал с опаской вверх, Астен волшебного огня не боялся. Маленькая собачонка, счастливо избежавшая участи своих собратьев, неожиданно высоко подпрыгнув, попыталась впиться эльфу в глотку и была рассечена надвое ослепительно сверкнувшим мечом. Охотник издал яростный рык и погнал вперед стену тумана, Астен ее остановил стеной синего огня.

Теперь эльф и ройгианец мерились силой, как это делают подвыпившие моряки в тавернах, пытаясь пригнуть к залитому ромом столу руку противника. Ни мастерство, ни ум уже ничего не значили. Решала грубая сила; все, чем обладали соперники, было брошено на весы, оставалось ждать исхода, но как раз этого Преданный делать и не собирался. Возможно, поборники рыцарских дуэлей его бы и осудили, но рыси живут по другим законам. Огромная кошка, неслышно проскользнув среди ветвей, на какое-то время застыла, выбирая подходящий момент, и прыгнула на плечи Охотника. Разумеется, она его не убила, да и не могла убить, но сосредоточенность, столь необходимая магу во время заклинания, была нарушена. Рысь, повизгивая от боли, отлетела в сторону, но и стена тумана дрогнула и попятилась, неровно прогнувшись. Астен не замедлил этим воспользоваться, и все было кончено в считаные мгновенья. От Охотника осталось ровно столько же, сколько от его собак, а именно горстка пепла.

– Ну и что прикажешь с тобой делать дальше? – устало поинтересовался Рамиэрль. – Только гоблина со сломанной ногой мне для полного счастья не хватало.

Все попытки понять друг друга оказались безуспешными. Единственное, чего Рамиэрлю удалось достичь, и то с помощью собаки, это объяснить спасенному, что он не враг, да более или менее привести в порядок поврежденную ногу. Мальчишка пережил мучительную процедуру не пикнув. Только в желтых рысьих глазах вскипели слезы.

– И что теперь? – обратился эльф к своим бессловесным спутникам. – Роскошно. Пятнадцать ног на пятерых и еще четыре дохлые в запас! Даже больше, чем надо! Было бы глупостью не использовать их для того, для чего их создал Творец. Вопрос – куда идти. Мне через горы, а тебе, дружище, надо домой. Беда в том, что вряд ли твои родичи придут в восторг при виде эльфа, а прикинуться гоблином я, увы, не могу – не для того я с Примеро… расставался. Так что быть мне самим собой…

Представляю, что бы поднялось в Убежище, появись там гоблин… Его превратили бы в ежа до того, как он объяснил, что сдуру кого-то спас. Нет бы мне этот ваш дурацкий язык выучить, договорились бы, что я тебя спасаю, а вы меня через горы пропускаете, а еще лучше провожаете… Так ведь нет! И ведь знал же, что ваши по уши вляпались в эту свару, мог бы хоть сотню слов заучить! Ну ладно. Подвезу тебя поближе к дому, а дальше – извини. Я в вашу деревню соваться не буду…

Парнишка, беспокойными глазами следивший, как его спаситель приторачивает тушу косули к седлу, что-то взволнованно проговорил хриплым шепотом. Эльф быстро обернулся:

– Заговорил? Беда только, что я не понимаю. Я тебя не брошу и твою добычу не отберу. – Роман присел на корточки и заглянул в глаза раненого. – Если твои родичи меня убьют, это будет с их стороны очень некрасиво. И к тому же глупо. Потому что этот ваш Белый Олень в конце концов прикончит всех, если я раньше не доберусь до Проклятого. Ну, поехали. – Гоблин вздрогнул от боли, когда Роман ловко подхватил его и усадил на Топаза впереди седла. – Я буду тебя держать сзади. А ты сиди тихо. Я мог бы попробовать снять боль, но кто его знает, как на тебя подействует наша магия, – у вас же, говорят, все наоборот. Что эльфу хорошо, то гоблину смерть. Куда ехать-то?

Последний вопрос парень понял. Он обернулся и что-то пробормотал, показывая на своего пса, которому крикнул одно короткое слово – видимо, «домой!». Волкодав гавкнул, поколотил для порядка по бокам пушистым хвостом и бодро потрусил по узкой, но вполне проходимой тропке.

2228 год от В. И. 27–28-й день месяца Звездного Вихря

Большой Корбут

Озерная Пантана. Босха

Дальние вершины все еще заливало уходящее солнце, но здесь, в заросшей лиственницами долине, ночь уже накрыла все синими мягкими крыльями. Кони неспешно шли по чуть припорошенной первым нестойким снегом золотистой хвое. Их мерная поступь укачивала, успокаивала, да и бежавшая впереди собака была совершенно спокойна, и Роман с наслаждением отдался чувству отрешенного созерцания. Бурная жизнь редко давала ему такую возможность, и Нэо почти победил столь свойственную бессмертным привычку наслаждаться тем, что все идет как заведено Творцом и ничего нельзя и не нужно менять.

Сейчас от либера мало что зависело. Он должен был отвезти раненого домой, а там его ждет или бой, или мир. Вдруг ему все же удастся договориться с Ночным народом о помощи или хотя бы о ненападении? В любом случае все решит встреча, и загадывать заранее не имеет смысла. Роман слишком мало знал об исконных врагах эльфов, чтобы пытаться что-то предугадать.

Юный гоблин, которого Роман на свой страх и риск все же напоил притупляющим боль средством, дремал или делал вид, что дремлет. Длинные волосы юноши, прямые и черные, стянутые на затылке в конский хвост, лезли Рамиэрлю прямо в лицо, и тот со смешком отворачивался. Это было действительно смешно – эльф, таскающий на руках гоблина.

Деревья расступились, и кони, весело фыркнув – им нравилась сегодняшняя дорога, – вслед за псом-проводником перешли неглубокую речку. Собака бурно отряхнулась, оглянулась, негромко тявкнув, словно привлекая к себе внимание. Спящий вздрогнул, помотал головой, отгоняя сон, и, обернувшись к Рамиэрлю, что-то сказал. Слов, разумеется, было не понять, но по всему выходило, что они почти приехали. Правда, никаких следов деревни или хотя бы хутора заметно не было. Не лаяли собаки, вековые лиственницы не знали топора, хотя… Обладающий почти звериным чутьем Рамиэрль уловил запах дыма. Что ж, если здесь и живут гоблины, их не может быть много, а чем их меньше, тем проще договориться. Хотя тут вполне может быть застава, где обитают пять-шесть воинов. Что, впрочем, опять-таки неплохо. Если что, он оставит им мальчишку и ускачет. Дорога, хвала Великому Лебедю, это позволяет.