– Вовсе не обязательно это будет страшная пьеса, – возразил Кагеру. – К счастью, нам есть из чего выбрать. Я принес всё, что удалось собрать во время моего последнего путешествия по стране, а так же все свитки, которые хранилось в моей личной библиотеке… – Кагеру быстро поправился, – точнее, в библиотеке моего монастыря. Извольте ознакомиться.

Он раскрыл короб и протянул княгине верхний свиток.

– Вот список пьес, разделенных на группы по темам, дабы облегчить вам выбор. Вот пьесы о героях, пьесы о призраках, пьесы о несчастных влюбленных…

– Ах, то, что надо! – оживилось сразу несколько дам.

– …о порочных монахах, о раскаявшихся разбойниках. Наконец, о богах…

– О ком, о ком? – удивленно спросила Касима, держа в руках свиток. – Каких еще богах? Разве в древнем Кириме были боги?

Кагеру странно посмотрел на нее и пояснил:

– Я имел в виду сказочные пьесы.

– Деревенский фольклор! Вот это уже любопытно! – оживилась княгиня. – Понимаете, пьесы о несчастных влюбленных, о порочных монахах… ну, это тривиально. Этого добра полно и в имперском театре. А вот наши киримские сказки – это колоритно, это и есть возрождение традиций.

– Тем более, – добавила одна из фрейлин, – наверняка ведь можно подобрать такую сказку, в которой будут и демоны, и несчастные влюбленные…

– И какие-нибудь сказочные существа из деревенского фольклора, вроде барсуков-оборотней, русалок или драконов, – сказала другая. – Мой старший муж ездил с инспекцией в край Мок и привез оттуда потешный чайный котелок, который, говорят, в новолуние прекращается в барсука…

Касима нетерпеливо махнула рукой, призывая фрейлин замолчать.

– Не галдите! Итак, мы решили, что волшебная сказка нам больше всего по нраву. Давайте теперь выберем пьесу. Преподобный, вам есть что предложить?

– Конечно. Затем я к вам и пришел. Анук!

«Послушник» быстро достал из сумки еще один свиток и с поклоном передал учителю. Увлеченная Касима непринужденно заглянула сихану через плечо. Кагеру поджал губы и отодвинулся.

– Волшебные пьесы…хм… Вот, к примеру – пятиактная пьеса о двух влюбленных соснах. Короткая, идет всего полдня. Пьеса обладает чудодейственными свойствами, притягивает удачу и здоровье…

– Какое странное суеверие!

– Правда, она не слишком увлекательна. «Сказание о двух соснах» – одна из наиболее древних пьес, а потому несколько примитивна. Почти нет действия. Однако если вас интересует именно возрождение традиций…

– Дальше.

Кагеру взял второй свиток.

– А вот пьеса из разряда «О призраках». Жутковатая история любви мертвой девушки и ее бывшего жениха. Судя по ремаркам на полях, была некогда знаменита. В провинции Мок ее до сих пор разыгрывают каждый год на ярмарках. Пьеса приурочена к дням Голодных Духов. Рекомендуется играть ее в самую жару, дабы возник приятный контраст с холодом и тьмой Нижнего мира…

– Как раз то, что нам сейчас не хватает! – фыркнула Касима. – Впрочем, нет. Мрачновато для премьеры. К тому же до дней Голодных Духов меньше месяца, мы можем не успеть. Что у вас есть еще?

– Пьеса о рыбаке, попавшем в царство морского царя-дракона и похитившем морскую царевну. Эту пьесу полагается играть на открытом воздухе, желательно в сосновой роще на берегу моря. Тут вам и любовь, и волшебные существа из народного фольклора…

– А ведь на побережье как раз есть отличная сосновая роща, – воскликнула одна из фрейлин. – И всего день пути отсюда!

–Там, кажется, какие-то развалины, – заметила другая. – Они не помешают?

Кагеру сделал вид, что вспоминает.

– А-а, вероятно, вы имеете в виду заброшенное…хм… святилище на большом холме, что в паре ри к востоку от северного тракта?

– Да, да, там еще недалеко рыбачья деревушка…

– Что ж, вот эта идея совсем неплоха, – милостиво кивнул Кагеру. – Сосновый холм у моря как нельзя лучше подойдет для пьесы о рыбаке и морской царевне. Действие будет двойное, благожелательное и увлекательное. Что скажете, госпожа княгиня?

Касима сидела, задумавшись. Идея поставить пьесу на берегу моря, под шум волн, неожиданно захватила ее. И снова залу словно заволокло туманом, а голоса отдалились. Княгине въяве представился помост под ярким шатром, актеры и музыканты, сотни зрителей вокруг него, высокие гости из империи, и в первом ряду – она, Иро Касима. «Какое чудо! – говорит наместник Неименуемого. – Я никогда в жизни не видел ничего подобного! Вы просто обязаны показать это в Сонаке!» «Я всего лишь поддерживаю культурные традиции своего народа», – скромно говорит она…

– Итак, решено! – воскликнула она, возвращаясь из мира мечтаний в малый приемный зал. – Мы будем ставить пьесу о рыбаке и драконе! В заповедной роще будет построен театр, и не позднее начала осени…

Неожиданно княгиня прервалась и испуганно взглянула на Кагеру:

– Преподобный… Но ведь вы сами сказали – от древнего театра не осталось ничего, кроме нескольких старых свитков с пьесами! А как же костюмы, декорации? И главное, кто будет заниматься постановкой? Не хотелось бы привлекать лицедеев придворного театра. Это совсем другая традиция… и не получится никакой тайны, никакого сюрприза…

Кагеру улыбнулся.

– Госпожа, не беспокойтесь. Волей случая у меня есть то, что вам нужно. На севере провинции Мок, как я уже сказал, все еще прозябает крестьянской кукольный театр, уходящий корнями в глубокую древность. Собирая тексты пьес, я поговорил с несколькими известным актерами – разумеется, не кукловодами, а с мастерами, которые декламируют текст, – и выбрал одного, который показался мне подходящим. Он – актер высокого уровня, и руководитель, на мой взгляд, самой сильной труппы на севере. Его зовут мастер Терновая Звезда. Признаюсь, его голос и искусство передавать эмоции производят впечатление…

Касима взглянула на монаха с неподдельным восхищением.

– Вы провели огромную работу! Как вас вознаградить?

– Доведите свой прекрасный замысел до конца, не бросайте его на полпути, – ответил Кагеру, склонив голову. – Иной награды мне не надо.

Подробности будущего спектакля обсуждались еще долго. Кагеру и Анук ушли от княгини, когда небо на востоке уже начало светлеть. Гости, придворные и члены семьи Касимы, зевая, расходились по своим покоям. Никто не видел, что Кагеру, переступая через порог, едва не упал от слабости. Выйдя на галерею, он неровным шагом подошел к ближайшему фонарю и протянул к нему обе руки.

– А, вот ты где! – из темноты незаметно появился Анук. – Всё прошло отлично! Здорово я пугнул этих куриц! Малость, но им хватило. Мы сумели заинтересовать княгиню театром, а дальше – уже дело Сахемоти. Эй, хватит обниматься с фонарем! Что ты делаешь, мокквисин?

Кагеру повернулся к мальчику. На щеках проступил румянец, губы порозовели, взгляд стал стеклянный и пронзительный.

– Не видишь – отцепляю фонарь, – хрипло сказал он. – Без огня я не смогу идти ночью через лес, и ты прекрасно об этом знаешь.

– Полагаешь, это меня огорчает? – улыбнулся подросток хищной недетской ухмылкой. – Шевелись, мокквисин, дорога далека. Пора к Сахемоти, с отчетом.

Кагеру вздохнул и послушно поплелся вслед за Ануком в темноту.

Неподалеку от северного тракта на Асадаль, в десяти ри от замка Касимы и полутора ри от почтовой станции Репейники, на холмистом морском берегу поднимается одинокая гора Омаэ, по-древнекиримски «Дар божеству», поросшая сосновым бором. Со стороны моря, где сосны растут реже, видны остатки разрушенной постройки, уступами спускающейся к дюнам и песчаному пляжу. Эта гора считается заповедной, а почему – никто толком не знает, да и не задумывается. Здесь никто никогда не жил, рыбаки предпочитают высаживаться на берег в других местах, и даже разбойники сюда не забредают. Возможно, дело в развалинах. От них почти ничего не осталось – только если хорошенько приглядеться, тут и там под слоем песка и хвои проступают то длинные плоские камни фундамента, то выщербленные ступеньки. Должно быть, много десятков, а то и сотен лет назад на этом холме стоял замок или храм. Память не сохранила имя его хозяина. Зато любому ребенку известно, кто водится в древних руинах. Особенно по ночам.