До возникновения секса в царстве животных или в том, что должно было превратиться в царство животных, существовали два других способа размножения. Самые низшие организмы (по крайней мере, мы считаем их низшими, они до сих пор не возражали) размножаются простым делением. Это одноклеточные живые существа, которые едят до тех пор, пока уже не помещаются в своей шкуре. Тогда они раскалываются надвое, и вместо одного получаются два точно таких же. Это выглядит довольно тоскливо и могло бы вызвать унылое восклицание «Опять то же самое!», или даже «Почему мне вечно не везет?», но, ни в коем случае не радостное «Здорово!». Конечно, все это весьма монотонно, поскольку две дочерние клетки сделаны в точности из тех же нитей, колец и спиралей, как и их мать, так что вряд ли здесь может проявиться какая-нибудь оригинальность. Хуже того, поскольку все клетки одинаковы, любое общее изменение внешней среды, уничтожающее одну из этих клеток, вероятнее всего, уничтожит все[56].

Конъюгация представляет собой некоторое улучшение. Для конъюгации требуется две особи, которые должны быть одноклеточными организмами одного и того же вида. Они тесно приникают друг к другу и обмениваются некоторыми кольцами и спиралями, прежде чем начинают делиться. В результате дочерние клетки представляют собой смеси, так что каждая немного отличается от родителей. Это позволяет им выжить, поскольку изменение среды, убивающее некоторые из них, может оставить в живых других, не совсем похожих. У таких организмов нет самцов и самок, или, по крайней мере, трудно их различить.

Нам, людям, более близка копуляция, при которой животные одного вида делятся на два пола. Самец обычно вводит свою сперму в тело самки тем или иным способом и оплодотворяет ее яйца. Поскольку сперма и яйцо содержит много различных генов, получается нечто вроде народного танца с обменом партнерами, при котором возможно множество различных комбинаций. Поэтому за исключением тождественных близнецов каждый из потомков отличен от других, и это увеличивает шансы, что некоторые из них выживут при любых изменениях в музыке земли[57]. Есть и такие животные, например рыбы, которые тоже делятся на два пола, но не копулируют; вместо этого самка откладывает свои яйца в воду, самец же не вводит свою сперму внутрь ее тела, а изливает ее на яйца, уже находящиеся в воде. Может быть, за исключением людей, больше всего удовольствия получают улитки: они гермафродиты и копулируют двумя концами сразу.

«Спаривание» – то же самое, что копуляция, но звучит более романтично. Это слово используется любителями птиц, школьными учителями и хозяевами кошек и собак. Оно предполагает, что копулирующие животные весьма тщательно выбирают своих партнеров и нежно их любят, но так бывает далеко не всегда.

Спаривание людей иногда называют «сексуальным союзом»; как уже было сказано, это выражение употребляют главным образом священники. Оно означает, что здесь имеется или должен быть некоторый духовный элемент, делающий такой союз еще более прекрасным, чем спаривание у животных, но это бывает далеко не всегда. Тем не менее такие союзы обычно считаются благословенными свыше, особенно если они производят потомство.

Все предыдущие слова наводят на мысль о том, что целью всей процедуры является размножение, но у людей это бывает не всегда, или даже как правило бывает не так. Человечество совершило большой скачок, отделив связанные с сексом удовольствия от его биологической цели, и человек – единственное живое существо, способное намеренно устраивать себе секс без размножения и размножение без секса.

Мы сразу же можем сказать, что половое размножение представляет собой усовершенствование по сравнению с делением и конъюгацией. Это способ смешивать гены таким образом, чтобы в потомстве получалось большее разнообразие, что доставляет бóльшие шансы на выживание в меняющихся условиях внешнего мира. Организмы, ищущие себе сексуальных партнеров, бывают более предприимчивые и охотнее идут на риск, чем те, которые размножаются менее привлекательным путем. Чем более притягателен секс для некоторого организма, тем дальше он готов пойти на поиски его. Таким образом, с биологической точки зрения секс и связанные с ним удовольствия оказываются превосходным средством для выработки большого разнообразия организмов, живущих в самых разнообразных условиях, и для направления эволюции в сторону лучше приспособляющихся и более предприимчивых форм.

То, что я объяснил до сих пор, могло бы удовлетворить любознательную улитку, которая отползла бы, став от этого печальнее, но мудрее; все это, однако, не помогает нам понять вибрации, каждый день возникающие между мужчиной и женщиной. Я приведу поэтому перечень некоторых целей, которым секс может служить в человеческой жизни, откуда видно, чем он бывает время от времени почти для каждого человека и чем он может почти для каждого стать.

Во-первых, он служит оплодотворению: вьющийся сперматозоид ныряет в плодотворную влагу яйца, пробуждая в ней трепетный цветок новой жизни. Впрочем, это можно сделать и без секса. (Знаете ли вы, что есть целая профессия, состоящая в спринцевании индеек, так что несчастных птиц не только ощипывают и съедают, но вдобавок и лишают секса!)

Во-вторых, секс вызывает беременность – что может произойти сексуально или нет, но удовлетворяет потребность женщины наполниться новой жизнью и потребность мужчины наполнить ее, изменив ее тело и ее жизнь силой орудия, которое ему дано.

В-третьих, секс может быть долгом – для людей, которые так говорят. И вот что они говорят: долг женщины – приносить детей своему мужу, долг мужчины – дарить детей своей жене, долг жены – повиноваться желаниям мужа, долг мужа – давать ей то, чего она была лишена в девственном состоянии; наконец, в наши дни долг женщины – доставлять своему мужчине такой оргазм, к какому он, по ее мнению, стремится; долг мужчины – доставлять женщине тот вид оргазма, какой, по ее представлению, должен быть.

В-четвертых, секс может быть ритуалом: бывает ритуал утреннего секса и вечернего секса; ритуал секса по случаю годовщины и ритуал секса на Рождество.

В-пятых, секс может доставлять облегчение, т. е. освобождение от подавленного напряжения, причиняющего рассеянность, беспокойство и даже боль. Человек может всячески избегать такого облегчения, рассматривая его как недостойную уступку собственной слабости. Рано или поздно он находит его оправданным или же продолжает сопротивляться ему с чувством благородства и собственной праведности. Такие люди получают облегчение посредством так называемых срывов. Особу, на которой такой человек сорвался, он может рассматривать как личность, и тогда он испытывает чувство вины, потому что использует личность для своего удобства; или же он не рассматривает ее как личность, и тогда стыдится своей бесчеловечности. Если облегчение не требует другого человека – как говорится, «каждый сам себе жена, или медовый месяц у тебя в руке», – то он испытывает тайный триумф самоудовлетворения, но вместе с тем одиночество, разочарование и отверженность от человеческого рода, ибо это один из первородных грехов, навязанных многим людям их личностью и силой обстоятельств.

В-шестых, секс может быть физиологическим регулированием: это соглашение, по которому партнеры доставляют друг другу ощущение благополучия.

В-седьмых, секс может быть усердно разыскиваемым наслаждением, вечной погоней за обещанием оргазма.

В-восьмых, секс может быть совместным развлечением, способом убить время в ожидании, пока придет Санта-Клаус[58] или смерть.

В-девятых, секс может быть игрой соблазна и уклонения, ссор и примирений с использованием постели для разыгрывания всех психологических игр между мужчиной и женщиной, какие уже известны и какие можно изобрести.