– Конечно, при условии, что он помнит тот случай и что он тогда делал, – вставил Гамильтон Бергер, приходя на помощь выставленному им свидетелю.

– Я не помню, – ответил Ричи, с благодарностью улыбаясь окружному прокурору.

– Но могли бы вспомнить, если бы не реплика господина окружного прокурора?

– Ваша честь, я возражаю против подобных вопросов! – закричал Гамильтон Бергер. – Перекрестный допрос ведется не должным образом.

– Свидетель, отвечайте на вопрос, – приказал судья Моран. – Присяжные, конечно, видели, как вел себя свидетель, слышали и вопрос, и ответ. Мистер Ричи, мы ждем вашего ответа.

– Я… я не помню, что звонил в квартиру Этель Белан.

– Вы не помните, чтобы когда-либо звонили в квартиру Этель Белан? – спросил Мейсон.

– Естественно, я звоню во многие квартиры. За дежурство я неоднократно звоню в разные квартиры.

– Тогда что вы имеете в виду, утверждая, что не помните?

– Я не помню, что звонил ей в то время, что вы назвали.

– Вы помните, как заходили в свой кабинет за стеклянной перегородкой?

– Нет.

– Вы помните, что разговаривали со мной?

– Да.

– Вы помните, что вы сделали сразу же после разговора со мной?

– Нет.

– В какое-либо время в тот день разговаривали ли вы с Этель Белан по телефону и сообщали ли вы ей, что мистер Перри Мейсон, адвокат, находился в здании и спрашивал Сьюзен Грейнджер? Вы помните, делали вы это или нет? Просто отвечайте «да» или «нет».

– Я… я не думаю, что делал.

– Или использовали слова, смысл которых тот, что я только что передал?

– Я… я… просто не помню, мистер Мейсон.

– Спасибо, у меня все, – объявил Мейсон. – Я согласен на приобщение плана к делу в качестве доказательства. Сейчас, насколько я понимаю, мисс Этель Белан должна занять место дачи показаний для перекрестного допроса.

Ричи покинул свидетельскую ложу. Этель Белан заняла его место и с вызовом посмотрела на Перри Мейсона, словно говорила: «Ладно, начинай. Увидим, что тебе удастся сделать со мной».

– Вы абсолютно уверены в том, что у обвиняемой был револьвер, пока она находилась в вашей квартире? – обратился Мейсон к Этель Белан.

– Абсолютно уверена.

– Револьвер из вороненой стали?

– Да.

– Тридцать восьмого калибра?

– Да.

– Револьверы скольких различных калибров производятся?

– Ну… я не эксперт по вопросам оружия, мистер Мейсон. Я не знаю.

– Что означает «тридцать восьмой калибр»? Что имеется в виду?

– Таким образом описывается оружие.

– Естественно, таким образом описывается оружие, но что это за характеристика? Что означает калибр?

– Что-то связанное с весом пуль, не так ли?

– С весом пуль? – переспросил Мейсон.

– Да.

– Другими словами, тонкая длинная пуля имеет больший калибр, чем короткая и толстая, если она весит больше?

– О, ваша честь, я возражаю против попытки запутать свидетельницу, – вскочил со своего места Гамильтон Бергер. – Перекрестный допрос ведется не должным образом. Она заявила, что не является экспертом по оружию и…

– Возражение отклоняется, – постановил судья Моран. – Свидетельница описала оружие, которое видела у обвиняемой, как «револьвер тридцать восьмого калибра». Адвокат защиты имеет полное право выяснить, что она имела в виду под словами «тридцать восьмой калибр».

– Отвечайте, – обратился Мейсон к Этель Белан.

– Если тонкая длинная пуля весит больше, то она имеет больший калибр. Думаю, что так.

– И именно это вы имели в виду под словом «калибр»?

– Да, сэр.

– Значит, когда вы говорили о револьвере тридцать восьмого калибра, вы имели в виду револьвер, стреляющий пулями определенного веса, не так ли?

– О, ваша честь, предполагаются факты, не представленные как доказательства, – снова поднялся со своего места Гамильтон Бергер. – Перекрестный допрос ведется не должным образом. Делается попытка сбить свидетельницу с толку.

– Возражение отклоняется, – постановил судья Моран. – Мисс Белан, отвечайте на вопрос.

Свидетельница с сомнением посмотрела на окружного прокурора и после некоторых колебаний заявила:

– Да, сэр. Думаю, что так. Да, сэр.

– Когда вы использовали слова «тридцать восьмой калибр», вы имели в виду только вес пули?

– Да, сэр.

– Вы хотели сказать, что пуля весит тридцать восемь гран?[1]

– Наверное. Да, сэр.

– Вы не знаете, какого калибра был тот револьвер – тридцать восьмого, тридцать второго или сорок четвертого?

– Его описали мне как револьвер тридцать восьмого калибра, – ответила сбитая с толку свидетельница.

– Значит, вы просто повторили сказанные вам слова, не так ли?

– Да, сэр.

– И когда вы заявляли, что это револьвер тридцать восьмого калибра, вы не представляли, тридцать восьмой это калибр, тридцать второй или сорок четвертый?

– Окружной прокурор сказал мне…

– Мы говорим не о том, кто вам что сказал, а о том, что вам самой известно, – перебил Мейсон. – Вы лично это знаете?

– Ну, наверное, у меня весьма смутное представление о том, что такое калибр, – призналась Этель Белан.

– В таком случае вы лично не знаете, был ли у обвиняемой револьвер тридцать восьмого калибра, тридцать второго или сорок четвертого?

– Ну, если вы это таким образом сформулировали… Нет, не знаю, – резким тоном ответила Этель Белан.

– Да, я сформулировал это именно так, мисс Белан. А теперь я хотел бы проверить вашу память и выяснить, не лучше ли она у вас, чем у Уэбли Ричи. Вы помните, как мистер Ричи позвонил вам по телефону и сообщил, что мистер Перри Мейсон, адвокат, находится в здании, задает вопросы и интересуется Сьюзен Грейнджер, и не исключено, что у него возникли кое-какие подозрения, но он, Ричи, избавился от Мейсона, так что Мейсон не станет вас беспокоить? Возможно, мистер Ричи использовал другие слова и выражения, но смысл в них был вложен именно тот, что я только что описал. Я пытаюсь идентифицировать разговор. Вы помните его?

Этель Белан откинула голову назад, подняла подбородок и с вызовом посмотрела на Мейсона, затем, увидев, что адвокат прямо смотрит ей в глаза и не отводит взгляд, что его лицо сурово как гранит и что весь его вид не предвещает ничего хорошего, свидетельница заколебалась, опустила глаза и ответила:

– Да, помню.

– Вы помните день и час, когда он состоялся?

– Семнадцатого августа во второй половине дня. Точное время я назвать не в состоянии.

– Но вы в состоянии соотнести время разговора с моим посещением? Разговор состоялся прямо перед тем, как я зашел к вам, не так ли?

– Все зависит от того, что вы имеете в виду под выражением «прямо перед тем».

– Если вы хотите играть словами или уклониться от ответа, я изменю вопрос: разговор состоялся за десять или пятнадцать минут до того, как я зашел к вам?

– Ну… хорошо, пусть будет по-вашему.

– Это не по-моему, не по-вашему и не по Ричи, – заметил Мейсон. – Нас интересует правда. Суд и присяжные хотят знать правду.

– Да, он позвонил мне и сказал примерно то, что вы произнесли. Да.

– Какая связь между вами и Ричи?

– О, ваша честь, – поднялся со своего места Гамильтон Бергер. – Это несущественно, недопустимо в качестве доказательства и не имеет отношения к делу. Перекрестный допрос ведется не должным образом.

Судья Моран колебался несколько секунд, а потом постановил:

– Возражение принимается.

На лице Мейсона появились удивление и обида. Адвокат удостоверился, что присяжные заметили это выражение. Он сел, повернулся к Делле Стрит и сказал вполголоса:

– Я хочу закончить перекрестный допрос тогда, когда присяжные подумают, что мои руки связаны возражениями Гамильтона Бергера и постановлениями суда. Они должны считать, что в деле есть что-то, что от них пытаются скрыть, что-то зловещее. Наверное, сейчас самое лучшее время, чтобы остановиться. Я специально разговариваю с тобой, чтобы они решили, что мы совещаемся по чрезвычайно важному аспекту, когда слишком многое поставлено на кон.