Трамвай остановился у отеля, но никто не вышел и не вошел, и он мягко тронулся дальше. Пара впереди обращала внимание на пейзаж не больше, чем Чейз, и он удивился, почему так мало влюбленных пар предпринимают такое романтическое путешествие. С другой стороны, ему нравилось, что их не было.

— Никогда не хочешь облегчить мне задачу, верно? — спросил Чейз.

— Вовсе нет. Это ты, наоборот, все время ведешь себя вызывающе. Потом, если бы я постоянно шла на поводу у твоих желаний, тебе быстро стало бы со мной скучно.

Чейз вытащил шпильки из ее волос, и они волной рассыпались по ее плечам. Теперь они высохли и мягко завивались около затылка.

— Есть мужчины, которые преследуют женщину, пока ее не добудут, и женщины такие тоже встречаются. Их увлекает сама охота, а не предмет их поверхностного увлечения. Я не такой, Айвори. Я буду восхищаться тобой все равно, независимо от того, как ты ведешь себя. Просто будь сама собой.

Айвори слегка повернулась, чтобы взглянуть на него. Его просьба казалась такой простой, но ведь она играла не одну, а много различных ролей. Ее любимой была роль задумчивой художницы, но вместе с тем она могла быть и ловким крупье в казино, и обворожительной хозяйкой для своего отца, и время от времени жестокой и требовательной женщиной, которая занималась бизнесом от его имени. Это был очень опасный бизнес, и она вздрогнула, вспомнив злой блеск в глазах Мордекая Блэка.

— У меня не одно «я», — сказала она, как будто оправдываясь. — Я могу быть очень разной, многими людьми» даже больше, чем была до сих пор.

Чейз откинул волосы с ее щеки и поцеловал ее.

— Ты можешь быть кем угодно, но внутри ты всегда останешься той же самой чудесной и единственной Айвори.

Тронутая его проницательностью, Айвори глубоко вздохнула:

— Ты ведь понимаешь меня, правда?

— Лучше, чем ты можешь себе представить, — поклялся Чейз. — Мы только сейчас начинаем знакомиться по-настоящему. Оставайся здесь со мной, Айвори. Оставайся, пока мы до конца не поймем, что можем быть вместе.

Его губы коснулись ее губ, и Айвори могла думать только о нем и о той любви, которой был полон его поцелуй. Она понимала, что они могут пробыть здесь всего несколько драгоценных дней, в этом волшебном мире «Райского приюта», а ей хотелось бы остаться с ним навсегда. Она провела рукой по его волосам, призывая продлить поцелуй. Погрузившись в сладость его страсти, она молилась, чтобы все это не оказалось еще одной волшебной иллюзией.

Трамвай продолжал свой извилистый путь, объезжая по периметру экзотические миры «Райского приюта», но ни Чейз, ни Айвори не заметили, как выехали из тропического леса. Еще одна пара вошла в вагон, первая пара вышла, и, наконец, трамвай вернулся к остановке у пирса. Двери открылись, и одурманенного Чейза вновь охватил знакомый соленый запах моря. Он поднял глаза и увидел, что они вернулись к лагуне.

— Мы можем выйти здесь или можем кататься дальше всю ночь, — предложил он.

Было так замечательно просто держать Айвори в объятиях и целовать ее, пока оба не начинали задыхаться, и сейчас он готов был исполнить любой ее каприз.

Понимая, что трамвай сейчас тронется дальше, Айвори выскользнула из объятий Чейза. У нее слегка кружилась голова и, поднимаясь, она ухватилась за спинку соседнего сиденья, чтобы не упасть.

— Нет, мне кажется, нам надо сойти сейчас, пока мы еще можем.

Заинтригованный этим двусмысленным ответом, Чейз поднялся. Он взял ее за руку, а когда они сошли на платформу, обнял за плечи. На берегу было тихо, маленькие фонарики тянулись вдоль дороги, освещая им путь. Было прохладно, но приятно, и они тихо брели, наслаждаясь ночным бризом.

Айвори понимала, что у Чейза, должно быть, было много женщин, и гораздо более опытных, чем она. Она гадала, что могла бы такая женщина сказать сейчас на ее месте. Может быть, она начала бы его обольщать, соблазняя смелыми обещаниями? Или, может быть, умело пробуждала бы в нем страсть до тех пор, пока он не перестанет собой владеть, и заманила бы в постель. Целовать Чейза было так чудесно и заниматься с ним любовью, наверное, было невероятно приятно, но что случится потом? Будет ли он так же нежен с ней завтра, как сегодня вечером, или он будет гордиться тем, что отнял ее невинность в ожидании, что она отдаст ему теперь и свою независимость?

Чейз почувствовал, что Айвори внутренне отдаляется от него. Он не хотел, чтобы вечер кончился для них таким отчуждением. Когда они подошли к своим коттеджам, он потянул ее по направлению к берегу.

— Давай возьмем полотенце и посидим немного на берегу. Сегодня такая чудесная ночь, и я совсем не хочу спать. А ты?

Другие коттеджи на берегу стояли с темными окнами: их обитатели все еще не вернулись домой или уже спали, но Айвори была слишком возбуждена, чтобы ложиться спать.

— Нет, спать я совсем не хочу, — ответила она.

Она подождала, пока он принес со своей веранды большое пляжное полотенце, и пошла вслед за ним по песку. Над их головой светили звезды, но сквозь легкую дымку можно было разглядеть только самые яркие. Она сняла туфли и присела на край полотенца, водя ногами по песку, все еще хранившему приятное дневное тепло.

Айвори стала такой чужой, что Чейз теперь почти боялся дотронуться до нее. Он просто сидел и ждал, молча надеясь, что его присутствие придаст ей спокойствие и уверенность, которые ей, должно быть, были так нужны. Когда он не смог больше выносить ее молчание, он поднял руку и прикоснулся к ее затылку, потом медленно провел пальцами вдоль спины. Она не отодвинулась, скорее сильнее оперлась на его руку, и тогда он начал гладить ее спину нежными круговыми движениями, пока наконец не почувствовал, что она расслабилась.

Он всем сердцем хотел утешить ее, но у него ничего бы не вышло, если бы она не хотела его так же отчаянно, как и он ее. Он надеялся, что она его действительно хочет, на боялся, что слова могут ее спугнуть. И он просто продолжал ласкать ее спину и молить небо, чтобы она не просидела вот так до самого рассвета, когда им придется встать и уйти. Прошло какое-то время, и он вдруг почувствовал, как она вздрагивает, и понял, что она тихо плачет.

Наклонившись вперед, он положил руки ей на плечи и развернул к себе. Она смотрела в сторону, но даже в тусклом свете звезд были видны следы слез на ее лице. Тогда он нежно потянул ее вниз, на полотенце, и попытался осушить эти слезы горячими поцелуями.

— Я не могу видеть тебя грустной, — прошептал он. — Так часто кажется, что твоя жизнь полна печали, что ты скрываешь ее глубоко в себе. Я все отдам ради того, чтобы ты стала счастливой.

Невозможно было ошибиться в его искренности, и Айвори обхватила руками его шею. Его первый поцелуй был легким, но следующие — все более страстными. Блаженство и тепло, которые она раньше испытала в его объятиях, вернулись к ней с еще большей силой. Многие вопросы все еще оставались для нее без ответа, но теперь все это казалось таким неважным. Чейз дарил ей ощущение безопасности и любви. Даже если с его стороны была только страсть, все равно: разве так уж неправильно было принять то, что он предлагал ей, — тем более что ей так невыносимо не хватало этого? Было стыдно думать, что он может догадаться о том, что ей нужны какие-то нежные чувства. Скрывая все свои сомнения и страхи глубоко внутри, она с каждым новым поцелуем желала его все больше.

Чейз не мог заставить себя мыслить трезво. Его руки скользили по ее стройным бедрам. Ее кожа была нежной, гладкой, но тело не было податливым: он чувствовал, как в ответ на его прикосновение напрягаются ее мускулы. У нее было упругое тело танцовщицы, и он исследовал его медленно, наслаждаясь и лаская каждый его изгиб. Он хотел пробыть с ней всю ночь, чтобы показать ей, как чудесно бывает заниматься любовью. В то же время он так невероятно хотел ее, что едва мог дышать. Прижавшись лицом к ее округлому плечу, он просто замер так, пытаясь сдержать свои чувства.