— А старика Вершигора ты зрел? — осведомился мужчина.

— Нет его, — глухо откликнулся Всевед. — Потому и Око открыто. И не по своей воле я туда заглядывал.

— Ха! — громогласно усомнился мужчина. — И кто же тебя мог заставить?

— Не заставить — попросить, — тихо поправил его Всевед и ответил: — Мертвые волхвы. Ведомы тебе такие?

— Слыхать-то слыхивал, а вот зреть воочию не доводилось, — смущенно сознался мужчина. — Я иной раз даже мыслил, будто они вовсе давно вымерли в своих пещерах.

«То есть как это мертвые и вымерли?» — едва не ляпнул Константин, однако вторично выказывать свое невежество постеснялся. Однако Всевед будто услышал немой вопрос князя и, повернув к нему голову, спокойно пояснил:

— Еще в то время, когда по призыву твоего пращура на Русь воронами слетелись служители Распятого, часть волхвов ушла. Остался едва ли не один из каждого десятка.

— Трусы! — буркнул мужчина. — Надо было не уступать.

— Нет, — вздохнул Всевед. — Просто у них была своя правда. Они сказали, что коли нет в них нужды, то навязываться самим негоже. И ушли они не для того, чтобы спастись самим, а дабы сохранить мудрость. Ныне их никто не в силах отыскать. Ведомо токмо, что осели они где-то далеко на восходе, в горных пещерах. А те, что остались, в отместку прозвали их мертвыми волхвами. Сколько их там ныне обитает и где — никому не ведомо. Они о себе вестей не подавали, а оставшиеся, как бы плохо ни было, тоже никогда искать их не пытались. А вот ныне… — Всевед слабо усмехнулся. — Подали голос.

— Сами?! — вытаращил глаза мужчина.

— Сами, — подтвердил волхв. — Уж больно великая беда на Русь грядет, и ежели мы все вместе не возможем Морене подсобить, дабы она свое Око закрыла, то…

— И сызнова я не пойму — как так подсобить? — мужчина в недоумении уставился на старика. — Она ж того. Схочет — зажмурится, а не схочет — чем ты ее заставишь? Кто с нею справится?

— Мертвые волхвы, — устало ответил волхв. Было заметно, что каждое слово давалось ему со все большим и большим трудом. Всевед указал Радомиру на крынку. Юный волхв дрожащей рукой поднес ее к губам старика, и на Константина, который на этот раз был подле старика, пахнуло непередаваемо мерзкой вонью. Запах был настолько противен, что у князя немедля скрутило желудок и он опрометью кинулся прочь за ближайший дуб.

Тошнило его долго и обильно, выворачивая наизнанку. Пришел Константин в себя от легкого похлопывания по плечу. Он обернулся. Рядом стоял лысый.

— Всевед опосля выпитого все равно не сразу в себя придет, — пояснил он Константину, со вздохом продолжив: — Зря он, конечно, все это затеял с настоем-то. Мог бы и ворожей поспрошать, хотя туда и впрямь все равно ни одна из них заглядывать бы не стала. Видать, и впрямь ждать было нельзя. Он ведь не то что иные волхвы. Ведомо ли тебе, что он всю жизнь не токмо верховным жрецом Перуна был, но и его воем, да еще самым лучшим?

— Ведомо, — откликнулся Константин, вытирая рот.

— А ведомо, что это он убил самого Хлада?

— И это знаю, — кратко отозвался Константин, не желая уточнять всех подробностей.

— А откель? — не унимался лысый.

— Я… был там… в ту ночь… и видел, — нехотя ответил князь.

— Погоди, погоди. Так это не тебя ли лечили волхв и Лада прошлым летом? — вытаращил свои странные глаза мужчина. Странными они были потому, что все в них почему-то отражалось вверх ногами, включая и самого князя.

— Меня, — сознался Константин.

— Стало быть, ты — князь рязанский? Вот тебе и на. Никогда бы не подумал, что у него в друзьях закадычных такие люди ходят.

— Когда мы с ним познакомились, я простым беглецом был, — уточнил Константин.

— Все едино, — небрежно махнул рукой мужчина. — То даже поболе ценится. Беглец — он, чтоб живот свой спасти, и со Злодием[124] дружбу готов завести, но ты сохранил ее, даже став князем, а это дорогого стоит. Стало быть, сам князь Константин предо мною стоит. Вот удружил мне волхв со знакомцем новым, да еще таким именитым.

— А мне тебя как звать-величать? — осведомился Константин.

— А разве Всевед имечко тебе мое не обсказал?

— Нет, конечно.

— Вот это славно, княже. Вот это мне Всевед удружил, — радостно потер ладони собеседник князя. — Тогда вот тебе моя рука. — Он цепко обхватил широкой пятерней ладонь Константина и, не выпуская ее, бодро заявил: — Ты князь будешь, а я ведьмак[125], стало быть.

В ответ Константин лишь озадаченно захлопал глазами, не понимая, радоваться ему счастью знакомства с представителем столь экзотической профессии или — напротив — сокрушаться. Он уж было решил, что это просто не совсем удачная шутка, но тут мужчина, неверно истолковав молчание князя, самодовольно закивал головой:

— Да, да, из самых что ни на есть прирожденных, а не каких-то там обученных[126].

Некоторое время он вновь дивился на загадочную реакцию князя, но потом его осенило:

— Да ты не боись. Я ведь на зло почитай, что и вовсе неспособный[127], а что ты там о нас от своих мамок в детстве слыхал — лжа голимая. Известное дело, — сплюнул он презрительно. — Бабы.

— А имя? — выдавил наконец из себя Константин.

— Да на кой ляд оно тебе? — пожал плечами прирожденный хозяин ведьм. — Коль Всевед ничего не сказал, то и мне его тебе говорить не след.

— А как мне к тебе обращаться?

— А ты зови меня, как все зовут, — предложил мужчина.

— Но я не знаю, как тебя зовут все.

— Вправду? — изумился ведьмак и в очередной раз поскреб пятерней в своем лысом затылке. — Вот это и впрямь странно. Видать, у Всеведа с головой чтой-то в последние дни — иначе он бы тебе его непременно сказал. К тому же оно у меня такое красивое.

— И какое же? — устало вздохнул Константин. Вынужденный допрос ему порядком надоел.

— Тогда еще раз пожмем друг дружке руки, — предложил, хитро улыбаясь, ведьмак. — Ты, стало быть, Константин, а я, стало быть, — он приподнялся на цыпочках и заговорщически шепнул в самое ухо князя: — Маньяк.

— Кто??!!

Слово «маньяк» настолько явственно отдавало родным XX веком, что Константин даже ни на секунду не усомнился в подлинности своей догадки. Чего тут думать, когда вот он, еще один, пятый по счету.

— И ведь как хитро устроился, — бормотал он, радостно тиская в объятиях еще одного земляка по времени. — Так ты что же, решил под мистику сработать? Оккультных книжек там начитался, что ли? — безо всякой дальнейшей проверки перешел он к очередным вопросам.

— Ишь ты, каки слова ведаешь, — простодушно восхитился Маньяк. — Сразу видать — князь, — уважительно протянул он.

— Да ладно тебе, — махнул рукой Константин. — Завязывай с конспирацией. Я ведь тоже свой, такой же, как и ты.

— Ведьмак, что ли? — изумленно вытаращил глаза мужчина. — А тогда я почто о тебе николи не слыхал?

— Ну, хватит придуряться, — продолжал улыбаться Константин, начиная постепенно чувствовать, что тут что-то не так. — Ты сюда когда попал? С зимы здесь обитаешь?

— Да как родился тута, так и живу, — продолжал недоумевать его собеседник, настороженно глядя на князя — уж не тронулся ли умом этот загадочный человек, непонятно, чему радующийся, и непонятно, о чем сейчас вопрошающий. — Ужо скоро почитай, как четыре десятка годков будет, как я тута.

— Так ты что же — хочешь сказать, что ты не из двадцатого века? — насмешливо осведомился Константин, еще не желая смириться с тем, что на сей раз он попал впросак.