– Смотри, как бы я тебя не накормил, – неуверенно произнес Дикобраз, отступая.

– Да из-за таких уродов, как ты, все беды на земле! Из-за таких тупых недоносков все несчастья! Ты ни на что не способен, как только портить нормальным людям жизнь!

– Это спорное утверждение! – заявил Дикобраз, но тут уже Гера не удержался и махнул кулаком. Но вместо того, чтобы засветить Дикобразу в нос, он попал ему по лбу. Раздался хруст суставов. Взвыв от боли, Гера принялся прыгать по пляжу и трясти рукой.

– Я же предупреждал, – пробормотал Дикобраз, потирая лоб. – У меня тут броня…

– Пошел вон!! – изо всех сил заорал Гера и, схватив булыжник, кинулся на Дикобраза. Тот немедленно пустился наутек, и его коротенькие ножки замельтешили с необыкновенной скоростью. Гера быстро выдохся, остановился и швырнул булыжник вслед Дикобразу. Камень с глухим стуком упал на песок. Гера сплюнул, повернулся и пошел в темноту, чтобы не видеть и не слышать это гадкое, ничтожное существо, из-за которого у него теперь будет уйма проблем.

Шатаясь, спотыкаясь и падая, Гера прошел еще немного, пока из него не вышла вся злость вместе с силами. Он опустился на песок, подпер голову ладонями и уставился в черноту океана, который напоминал о себе лишь тихим шумом волн да слабым влажным ветром с йодистым запахом водорослей.

Что теперь прикажете ему делать? Как рассчитаться с авиационной компанией, предоставившей ему в аренду «Лиджет»? Подать в суд на полковника Чеффинджа? Но еще неизвестно, к какому выводу придет судебное разбирательство. Может быть, Геру обвинят в пособничестве террористу и упекут за решетку… Нет, с судом лучше не связываться.

Он услышал осторожные шаги. Дикобраз, словно побитый пес, ковылял по следам Геры. Приблизившись на безопасное расстояние, он сел и тоже уставился на океан.

Теперь от этого типа не отцепишься! И что ему надо? Кто науськал этого недоумка пробраться в самолет и изобразить из себя исламского террориста? С кем он говорил по радио?

– Эй, придурок! – негромко позвал Гера. – Чего ты добивался? Зачем ты прикидывался террористом?

– Что мне приказали, то и сделал, – отозвался из темноты Дикобраз.

– А кто приказал?

– Мой хозяин.

– А кто твой дегенеративный хозяин?

– Его фамилия тебе ничего не скажет.

– В голове не укладывается! – воскликнул Гера. – Ну, хорошо! Допустим, ты бы высыпал муку над Тринидадом. И что потом?

Дикобраз молчал. Гера на ощупь нашел маленький камешек и запустил его в темноту. Оттуда раздалось невнятное ругательство.

– Зачем кидаешься?

– А ты отвечай, когда тебя спрашивают! Что ты должен был сделать потом?

– Высадиться на Питоне. Там сейчас паника и неразбериха, и никому до меня не было бы дела. И пошел бы я спокойно пить пиво.

Он громко вздохнул, тоскуя о пиве.

– Идиотизм! – произнес Гера. – Наверное, твой хозяин сумасшедший. Впрочем, вы с ним оба идиоты.

– А я тебя, между прочим, не обзывал, – обиженным голосом ответил Дикобраз.

У Геры уже не было сил возмутиться. Он лег на песок, поджал ноги к животу, руки прижал к груди и закрыл глаза. Тем не менее заснуть ему не удалось. Лежать на остывшем песке в мокрой одежде было не слишком комфортно. Тогда он пошарил рукой вокруг, нащупал комок высохших водорослей и положил их на себя.

Проклятье! Гере стало так холодно, что зубы начали выбивать чечетку. Какой гадкий берег! Ни дороги, ни домов, ни людей. И не к кому обратиться за помощью, негде согреться и выпить. Двадцать первый век! Это в голове не укладывается. Два истребителя запросто атаковали гражданский самолет, а после того, как «Лиджет» грохнулся в воду, полковник Чеффиндж даже не удосужился отправить на место катастрофы поисковый вертолет! Всем наплевать на то, что случилось с русским пилотом Иваном Герасимовым! Он – жалкое зернышко в чудовищных жерновах борьбы с терроризмом. Кому какое дело до его жизни, до его любви и надежды? У кого дрогнет сердце при мысли о том, как будет рыдать на его могиле девушка с редким именем Лисица?

– У меня есть зажигалка, – подал голос Дикобраз. – Можно соорудить костер.

Гера промолчал. Дикобраз встал и принялся ходить вокруг него по большой орбите и собирать хворост. Он приближался к Гере постепенно, не делая резких движений, словно Гера был львом и Дикобраз хотел выяснить, где граница его терпения. Наконец он кинул на песок рядом с Герой охапку тонких веток, встал перед ней на колени и принялся чиркать зажигалкой. Зажигалка промокла и давала слабую искру, но все же Дикобразу удалось высечь из нее пламя. Гера смотрел на лицо Дикобраза, слабо освещенное желтым танцующим огоньком, на то, как он старательно надувает щеки, раздувая огонь, и чувствовал, что злость к этому жалкому человеку улеглась окончательно. Он ведь тоже пострадал, тоже стал жертвой обстоятельств. Мог ведь погибнуть в самолете, сломать себе шею или утонуть. И не по своей воле он прикидывался террористом. Не повезло человеку, что попался ему больной на голову хозяин. А парень он хоть и глупый, но не жестокий. Ведь мог он вооружиться ломиком или топором и стал бы запросто вить из Геры веревки. Выходит, не смог. Характер не тот. И Гера сразу понял, что это террорист липовый, и пытался убедить в этом полковника Чеффинджа, но, к несчастью, полковник оказался тупым как пробка. Уж очень ему повоевать захотелось, показать, какие «фантомы» юркие, быстрые да меткие.

Костер вспыхнул, весело затрещал, по песку поползли красные отблески, и Гера почувствовал, как его обволакивает блаженное тепло. И еще он подумал о том, что рано или поздно найдет хозяина Дикобраза и расквитается с ним по полной программе. Эта мысль умиротворила его окончательно, и он уснул.

Лисица сидела на краю койки с раскрытым ртом и не спускала глаз с крепкой волосатой руки бухгалтера страховой компании, которая методично опускалась в чемодан, брала пачку долларов и переносила ее на столик.

В палате царил мягкий сумрак. Несмотря на то, что вместе с бухгалтером приперлись два тележурналиста с камерой, в палате было тихо, лишь раздавались глухие шлепки пухлых пачек. Жалюзи на окнах были опущены и не пропускали лучи знойного полуденного солнца. Дверь была надежно заперта на засов, роль которого исполнял стул, вставленный под ручку. Ничто не мешало свершению таинства выплаты страховки.

– Два миллиона восемьсот восемьдесят… Два миллиона восемьсот девяносто… Два миллиона девятьсот…

Оператор с камерой на плече медленно пошел вокруг столика, снимая крупным планом гору денег. Бухгалтер, позируя, на секунду поднял лицо и натренированно улыбнулся.

– Страховая компания «Тапир» никогда не обманет, – рекламным голосом сказал он и продолжил выкладывать деньги.

Пилот тоже следил за рукой агента. Голова его опять была замотана бинтом, правда, на этот раз Лисица оставила открытым один глаз, чтобы папа мог контролировать таинство.

– Три миллиона, – произнес агент, опуская на столик последнюю пачку. – Можете пересчитать.

Оператор, сделав наплыв, снял гору пачек.

Глядя на заваленный баксами столик алчными глазами, Лисица ногой подцепила большую спортивную сумку, лежащую под койкой.

– Мы вам доверяем, – часто и глубоко дыша, произнесла она.

– Если можно, – сказал журналист мармеладным голосом, заискивающе глядя на Лисицу, – повторите еще раз эту фразу, только в другой интерпретации: «Я всегда доверяю страховой компании «Тапир»!»

– Я всегда доверяю страховой компании «Тапир»! – повторила Лисица волнительным шепотом, томно взглянув в объектив камеры, и стала обеими руками загребать пачки.

– Снято! – сказал оператор.

– Спасибо, господа! – поблагодарил журналистов бухгалтер и, подойдя к двери, вытащил из-за ручки стул. – Я вас больше не задерживаю.

Журналисты вышли. Бухгалтер неторопливой и танцующей походкой подошел к койке и протянул Пилоту бланк расходного ордера.

– Распишитесь в получении.