– Так, значит, вы хотите заполучить этого бандита, доктор Кавендиш?

Теодор отскочил в сторону, крыса дерзко шмыгнула мимо его ног и скрылась в дальнем конце темного коридора.

– Он нужен мне для научного эксперимента. Понимаете ли, я изучаю человеческое поведение. Я экзаменую разных особей, исходя из их происхождения и принадлежности к той или иной культуре. И собираюсь послать его в глушь Африки и посмотреть, сумеет ли он выжить в непривычных условиях. Как, вы сказали, его имя?

– Он назвался Робином Роджером и говорит, что он самый знаменитый карманник в Лондоне. Черт бы его побрал! Имя скорее всего вымышленное, провалиться мне сквозь землю, если я поверил. Эти типы никогда ни называют своих настоящих имен. Ничего, как бы он ни назвался, его все равно повесили бы за кражу лошади. Нет вопросов. Ему повезло, что он вам понадобился и вы готовы спасти его бесценную шею. Когда вы увидите его угрюмую рожу, то, может, и передумаете.

– Но мне вовсе не нужно, чтобы он был похож на принца Уэльского. Правда, мне не хотелось бы получить закоренелого убийцу.

– Кража лошадей тоже не прогулка в парке.

– Да, разумеется, но все-таки это нельзя сравнить с убийством. Вы согласны? Я наблюдал невероятные превращения с людьми, когда они попадали в более сносные условия жизни.

Тюремщик, напоминающий медведя гризли, громко расхохотался, показывая ряд гнилых зубов.

– Что ж, может, и так. Ну а теперь к делу, мне придется сказать констеблю, что этот тип сбежал. – Он почесал в затылке. – С моей стороны это потребует некоторых усилий. Что будет недешево, как вы понимаете.

Не оглядываясь назад и не делая шагу вперед, он протянул руку. Теодор усмехнулся, довольный, что нашел человека, с которым так просто договориться. После того как ему удалось убедить миссис Пламшоу, несмотря на все ее сопротивление, Теодор послал за адвокатом в Дорсет, чтобы составить брачный договор. Потом Шабала приготовил все необходимое, дабы получить разрешение на свадьбу. Теперь Теодору осталось подкупить тюремщика, и задача будет решена. Он вынул из кармана соверен и положил его в грубую ладонь надзирателя.

– Поверьте, я понимаю ваши трудности, мой дорогой друг. А теперь покажите мне этого парня, чертовски хочется на него взглянуть.

– Предупреждаю вас, вся округа кишит людьми констебля. Как только они узнают, что Робин Роджер исчез, сразу бросятся на поиски и не поленятся осмотреть каждую рощицу, каждый постоялый двор и каждую пивную, не побрезгуют заглянуть в каждый темный уголок. Поэтому держите его подальше отсюда, если не хотите нажить неприятности.

«Но им в голову не придет искать беглеца в доме одной из самых уважаемых мисс во всем графстве», – подумал Теодор, сдерживая ликование.

– Не беспокойтесь, мой дорогой. Я спрячу его в надежном местечке, а потом и вовсе отправлю из страны. Тайна останется между нами.

Стоило тюремщику открыть дверь в камеру, как Кавендиш почувствовал приступ тошноты. В нос ему ударил тяжелый запах человеческих испражнений и пота, и хотя, будучи доктором, он привык к неприятным запахам, он еле сдержался, чтобы не убежать. Достав из кармана тонкий батистовый платок с вышитой на нем монограммой, Кавендиш приложил его к носу. Его взгляд прошелся по полутемному пространству камеры, где несколько мужчин сидели на полу, прикованные к стене цепью. В сельской местности обычно существовали импровизированные тюрьмы, причем для этой цели приспосабливали какие-то случайные помещения. Теодор осуждающе покачал головой. Во время своих путешествий за границу он никогда не видел такого бесчеловечного отношения к людям, как в английских тюрьмах. Конечно, ему доводилось встречать дикарей-каннибалов, он видел скальпы, снятые с человеческих голов, жертвоприношения на горящих кострах, но в стране, претендующей на звание цивилизованной… держать людей на цепи, как животных!

Теодор невольно заморгал, пока его глаза привыкали к темноте и затем остановились на одном из заключенных.

Его отличие от остальных сразу же бросалось в глаза, он не был таким угрюмым, грязным и изможденным. В нем все еще бурлила жизнь. Загорелое, но не обветренное лицо обрамляла шапка непокорных черных как смоль кудрей. В его чертах была явная утонченность – высокие скулы в сочетании с несколько длинным римским носом и изящно очерченными губами. Чем больше доктор Кавендиш вглядывался в это лицо, тем больше в нем крепло сознание, что ему здорово повезло. Он не сомневался, что Кэролайн найдет это лицо интересным и, более того, соответствующим ее романтическим идеалам. Она не может не заметить несомненного сходства с портретом лорда Гамильтона.

– Кто это? – спросил Теодор, указывая на мужчину, сидевшего на цепи.

Глаза тюремного надзирателя удивленно расширились.

– Как вы догадались? Это тот самый мерзавец, о котором я вам рассказывал. Робин Роджер.

– Он вполне подойдет, благодарю вас.

Тюремщик ответил ему долгим взглядом.

– Вы уверены? Может, стоит сначала поговорить с этим негодяем?

В ответ на настойчивые сомнения тюремщика Теодор лишь коротко усмехнулся.

– Мой дорогой, – мягко ответил он, изогнув великолепную бровь, – мне доводилось обедать с королями и королевами, вождями племен и каннибалами. Я знал дикарей, говорящих черт знает на какой тарабарщине, а через некоторое время объяснявшихся на таком прекрасном английском, что нам и не снилось. И я видел аристократов, превратившихся в грубиянов, стоило Фортуне повернуться к ним задом. Поверьте, мой опыт позволяет мне делать верные заключения о человеческой натуре. А теперь освободите этого джентльмена, и я больше не стану вас беспокоить. Или, может быть, соверена не достаточно?

Тюремщик уставился на него, что-то бормоча себе под нос и соображая, не продешевил ли он. Оставив эту головоломку до другого дня, он чихнул и потер нос.

– Что ж, получайте его. Скатертью дорога!

Подойдя к заключенному, он снял с него кандалы. Мужчина по имени Робин Роджер подозрительно покосился на вошедших и не сдвинулся с места. Тюремщик вытащил нож и, приставив его к горлу заключенного, прохрипел:

– Теперь слушай меня, Робин Роджер, или как тебя там… Этот добрый доктор заплатил за твое освобождение. Черт его знает, почему! Так что постарайся, чтобы он не пожалел об этом, или снова попадешь сюда, и уж тогда тебя наверняка повесят.

Пронзительные темные глаза Робина сузились, он кивнул, но не произнес ни слова.

– Отлично! – воскликнул Теодор. – Пойдемте, дорогой. Сил нет, до чего же хочется промочить горло!

Свет ударил в лицо Лукаса Дэвина, когда тюремщик отворил дверь и, ткнув ему в спину кончиком ножа, приказал:

– Проваливай, скотина.

Лукас вылетел за дверь. Свет дня казался невыносимо ярким, таким ярким, что он невольно отпрянул назад. Свежий воздух наполнил легкие, и он закашлялся. Успокоив дыхание, он открыл глаза, но все, что смог увидеть, – пелена густого тумана. Воздух был настолько влажный, что казалось, пропитывал тебя насквозь.

– Никудышный день для путешествий, доктор Кавендиш, – заметил тюремщик.

Элегантно одетый джентльмен, который вызволил Лукаса из тюрьмы, ничего не ответил. Он сделал пару шагов и растворился в тумане. И тут до Лукаса донесся другой голос:

– Вы готовы, сэр?

– Да, – кратко ответил доктор.

Послышался скрип двери, потом нетерпеливое ржание нескольких лошадей. «Они, должно быть, запряжены в карету», – подумал Лукас, хотя пока и не видел ее. Туман стоял стеной, появись перед ним замок, он и его бы не разглядел.

– Сюда, дружище, – сказал доктор, выплывая из тумана, как добрый волшебник. Он протянул руку, и добродушная улыбка смягчила настороженный взгляд карих глаз.

Лукас хмыкнул. Он не переваривал богатеньких аристократов, вроде этого сытого розовощекого джентльмена, которые полагали, что они могут купить бедняка и потом тот будет век их благодарить. Наверное, он думает, что Лукас станет перед ним унижаться? Ну, да ничего, доктор скоро узнает, что Лукас принадлежит сам себе. Он убежит, как только тюрьма скроется из виду. Чего-чего, а убегать ему не привыкать…